Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая

• Название: Масть пиковая
• Автор: Рауль Мир-Хайдаров
• Издательство: ОАО ПИК Идел-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-85247-028-7

Социально-политический детектив о верхних этажах власти – для широкого круга читателей. Автор, бывший инженер-строитель, литературный «исследователь мафии». Его романы – о сращивании верхних эшелонов власти с криминалом, о продажности чиновников самого высокого ранга, вплоть до кремлевских. «Масть пиковая» – третья книга авторской серии «Черная знать», предыдущие – «Пешие прогулки» и «Двойник китайского императора». Последний роман – «Судить буду я...»

---

Но Акрамходжаев не был так прост, умел держать нос по ветру, да и из разрозненных бесед со следователями кое-что уяснил, очень помогли выступления в печати, ему доверяли больше чем кому-либо, видели в нем человека, пришедшего расчистить авгиевы конюшни застойных лет. Заведующий Отделом административных органов поделился со своими вы­водами кое с кем повыше, те абсолютно точно подтвердили его собственную точку зрения, сказав, а что нам бояться, суетить­ся, ну пересажают мелочь пузатую, а людей из обкомов, райкомов (о людях повыше и помыслить не могли, как о богах), от­куда шли прямые указания на приписки, вряд ли тронут, там, мол, все как один партийная номенклатура, депутаты, разве станут принижать партию подозрением?

«При чем здесь партия», – хотел спросить он, но воздер­жался, тот в самодовольстве все равно ничего бы не понял, ду­мая, что партбилет с депутатским поплавком его охранная грамота от правосудия: воруй – не хочу!

Обеспокоенный размахом следствия в республике, Сухроб Ахмедович направил стопы к Тулкуну Назаровичу. Сенатор понимал, что когда-нибудь его могут обвинить в сговоре с московской прокуратурой, в предательстве интересов своего на­рода, гибели его лучших сынов, цвета нации, он знал, что на высокие слова и громкие эпитеты в таком случае не поскупят­ся. Демагогия еще до конца не оцененное оружие, на Востоке им блестяще владеют. Нет, он не хотел ни за кого отвечать, он, как прежде, хотел быть сыщиком и вором в одном лице, ду­шить свободу и быть ее глашатаем.

Тулкун Назарович сразу оценил тревогу Акрамходжаева, в сердцах выпалил:

– Да, проглядели мы тебя, раньше следовало двигать, на­верное, при твоей хватке они бы не очень разгулялись в Узбе­кистане.

В тот день они долго совещались за закрытыми дверями. Тулкун Назарович даже отменил назначенные заранее встре­чи, никого не принимал, не отвечал на телефонные звонки, де­ло действительно не терпело отлагательств. К ночи они выра­ботали стратегию по сдерживанию, а при возможности и диск­редитации тех, кто прибыл в край по линии Прокуратуры СССР по борьбе с хищениями и коррупцией.

Через несколько дней запустили пробный шар, в одной из газет вышла статья под заметным названием: «Кому, если не нам, наводить порядок на отчей земле?» Под публикацией сто­яла подпись Хашимова, теперь уже крупного работника Вер­ховного суда республики, на орбиту активных действий запу­скался и бывший помощник, всегда державшийся в тени. Га­зетный очерк имел дальний прицел – выявить истинную рас­становку сил в крае, он затрагивал не только тех, кто приехал в длительную изнурительную командировку с мандатом от Прокуратуры СССР, но и тех, кого партия направила на посто­янную работу в правоохранительные органы, да и на другие ключевые посты, где все поросло взяточничеством, землячест­вом, кумовством, коррупцией.

Владыка Ночи ничего не отрицал из того, что почти ежедневно появлялось то в центральной, то в республиканской пе­чати. Факты, события, суммы, фамилии, должности поражали своей дикостью, наглостью, масштабностью, полным разло­жением большинства власть предержащих в крае – этого он не оспаривал, даже давал им жесткую оценку, не расходящуюся с официальной точкой зрения. Отмечая заслугу людей Проку­ратуры СССР, проделавших в масштабах республики гигант­скую работу, он тут же, исподволь излагал стратегию, вырабо­танную коварным Сенатором и прожженным политиканом Тулкуном Назаровичем. Она вкратце выглядела так: «Сами на­ломали дров, сами и разберемся». Конечно, рецепт так прими­тивно не подавался, Миршаб постарался, пошла в ход изо­щренная демагогия, наподобие «народ очистится от скверны сам», «негоже, чтобы в нашем доме друзья наводили порядок, а мы стояли в стороне». Смысл читался между строк: «мы и са­ми с усами», «разберемся и без помощи пришлых свидетелей». Как и рассчитывали стратеги, статья нашла и своих горя­чих сторонников и противников тоже. Даже появилось не­сколько подборок-отзывов, где весьма осторожно, чтобы не чувствовалась рука дирижера, цитировались строки в поддерж­ку «народ очистится» от скверны сам, без помощи извне, «со­зрел». Однако редкие строки «Отчего народ допустил скверну и медленно очищается даже с помощью извне?» ломали логику предыдущих отзывов.

Но как бы там ни было, все выглядело пристойно, демок­ратично, выходит, Салим Хасанович выказал душевный по­рыв и веру в своих местных коллег и в глубинке тоже, которым по плечу очищение родной земли от взяточничества, корруп­ции, казнокрадства и еще целого букета прочих негативных явлений, простое перечисление которых вряд ли уместится в газетной статье. На время слава Миршаба затмила даже нара­стающую популярность Сенатора, он говорил то, что хотели услышать многие. Его и услышали, статью перепечатали поч­ти все газеты в республике, включая и районные, на многих крупных совещаниях стала мелькать мысль, не пора ли свер­нуть работу пришлых следователей, когда у нас огромная ар­мия своих высококлассных юристов.

В статье уделялось много внимания уличной преступно­сти, квартирным кражам, угонам автомобилей, террору кар­манников и рэкетиров, но за всей этой заботой таилась изо­щренная цель – отвести следователей от должностных пре­ступлений, взяток, коррупции, кумовства, местничества, коро­че, отвести руку Правосудия от верхнего эшелона казнокрадов. На основании пожеланий трудящихся и нарождающегося почина среди местных юристов, с щедрым вкраплением одно­сторонних отзывов в газетах Тулкун Назарович даже отписал в Москву петицию, по старым шаблонам, в которых изрядно поднаторел, мол, народ Узбекистана хочет своими собствен­ными руками навести порядок в доме.

Ответ оказался обескураживающим, не вкладывался в сло­жившуюся годами логику. Порыв трудящихся и юристов при­ветствовался и поощрялся, но чтобы быстрее очиститься и приняться за созидательный труд, предлагались дополнитель­ные силы со всех краев страны. Но Тулкун Назарович с Сена­тором, судя по делам и программам нового генсека, на иной ответ не особенно рассчитывали, хотя надежды брезжили: а вдруг? Чем не демократический жест: сами воровали – сами разбирайтесь!

Но и не считали, что зря поработали, вселили заметную нервозность в среду людей, занятых расследованием преступ­лений в крае, кое у кого отбили охоту копаться глубоко, кое в ком поселился страх, а люди, приехавшие на постоянную ра­боту, почувствовали зыбкость и ненадежность своего положе­ния, поняли, тут им не простят ни малейшей ошибки, а что за работа, если она с постоянной оглядкой, когда боишься про­явить самостоятельность.

Но обозначилась четко и другая тенденция, которую опять же, кроме него, вряд ли кто заметил и принял всерьез, следова­тели и прокуроры стали работать более изощренно, отсекая постоянные ответвления в деле, в которых они могли запу­таться и на чем теряли главное – время, используемое против них. Некоторые понимали, что статья человека из Верховного суда появилась не случайно, за ней определенная тактика, же­лание запугать и отвести следствие от людей, занимающих и после Рашидова ключевые позиции в партии и правительстве.

В обществе быстро сложились две равные по мощи, но разные по задачам силы, хотя и те и другие имели в карманах партийный билет единого образца. Одна часть, состоящая ус­ловно из творческой и технической интеллигенции и квали­фицированных рабочих, окрыленная разрешенными свобода­ми и поверившая в изменение общества безоглядно, не обла­дала опытом борьбы за реальную власть, без чего перемен не бывает, не имела она и заметных постов, прежде эту катего­рию трудящихся держали подальше от таких мест, она могла незамедлительно претворить в жизнь искренние порывы со­циальной справедливости. Реально располагала пока одним – возможностью выговориться, иногда печатно и даже изредка с экранов телевизоров.

Другая часть, внешне одобрявшая курс партии (приучен­ная все одобрять), нутром же противилась перестройке изо всех сил, ее, наверное, как беременную, постоянно тошнило даже от слов гласность, перестройка, демократия, закон, ми­тинг. От нее-то и зависело, внедрять или нет эту самую пере­стройку в жизнь. Она располагала всем: и опытом, и средства­ми, и должностями. Все места, где что-нибудь «дают» или «разрешают», оставались у них, и они не спешили поделиться с другой половиной сограждан, хотя время от времени, на вся­кий случай, начинали кидать на противоположную сторону кое-какие подачки.

И опять Сухроб Ахмедович в силу своей натуры хотел представлять обе половины общества одновременно, и ту, иск­ренне жаждавшую перемен, за которые он ратовал в своих статьях и докторской, но душа-то тяготела к другой, более по­нятной, близкой среде, хотя он и там намеревался навести оп­ределенный порядок, и сводил счеты кое с кем, пользуясь вре­менем или сложившимися обстоятельствами. И вдруг он с удивлением обнаружил, что людей, которым до обеда нрави­лась перестройка, а после обеда застой или даже еще более ранний период культа личности, слишком много.