Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая

• Название: Масть пиковая
• Автор: Рауль Мир-Хайдаров
• Издательство: ОАО ПИК Идел-Пресс
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-85247-028-7

Социально-политический детектив о верхних этажах власти – для широкого круга читателей. Автор, бывший инженер-строитель, литературный «исследователь мафии». Его романы – о сращивании верхних эшелонов власти с криминалом, о продажности чиновников самого высокого ранга, вплоть до кремлевских. «Масть пиковая» – третья книга авторской серии «Черная знать», предыдущие – «Пешие прогулки» и «Двойник китайского императора». Последний роман – «Судить буду я...»

---

Скрывая от народа статистику уголовных преступлений, реальную картину положения дел, в эпоху Брежнева в 1979 го­ду установили абсолютный рекорд мира – 21500 убийств, на четыре тысячи смертей опередив, считай голыми руками, Америку, где двести лет свободно продается оружие, включая автоматическое, страну, которую у нас иначе чем Меккой пре­ступников и преступлений не представляли. Оболваненный целеустремленной лживой пропагандой, строящейся на на­грабленных и наворованных деньгах, через продажных и бес­принципных адвокатов, юристов, газетчиков, ученых, социо­логов, писателей, не зная, что с тех пор, как ведется такая мощная и изощренная атака на советское правосудие, пре­ступность выросла в десятки, а в иных видах и проявлениях в сотни раз, обыватель и готов пустить слезу по бедным пре­ступникам и убийцам, против которых, оказывается, суров го­сударственный закон. После таких газетных выступлений са­мое время спустить на тормозах любое дело, где намечалась исключительная мера, и миллион в кармане, и прослывешь гуманистом, человеком либеральных взглядов; миллионы и имели в виду, оставляя Хашимова на работе в Верховном суде, тем более располагая на подпольных Рокфеллеров подробней­шими досье.

Миршаб предложил отметить три важных события в жиз­ни каждого из них в доме своей любовницы Наргиз.

– У Наргиз? – переспросил Шубарин, он всегда должен был четко знать, куда идет, и страховал себя не хуже, чем иной заокеанский президент.

– Там, где находился Коста, – пояснил прокурор.

– Ах, у Наргиз, – сразу вспомнил тот, – которая так чудесно фарширует перепелок паштетом из печени, Коста с ума свел моего помощника в Лас-Вегасе, Икрама Махмудовича, рассказывая о кулинарных чудесах хозяйки дома. Он заинтри­говал и меня, у Наргиз я согласен…

– Вы все равно нигде, кроме ЦК, не бываете без сопро­вождения, без телохранителя, смените сегодня Ашота на Кос­та. Когда Ашот рядом, забываешь, что ты свободный человек, хозяин своей судьбы, сильная личность… – И оба невольно рассмеялись.

– Впрочем, дорогой Сухроб, не идеализируйте Коста, за его приятными манерами, внешним обаянием, кавказской ве­леречивостью и галантностью скрывается человек куда более жестокий, чем мрачный Ашот, – неожиданно проронил пат­рон, то ли запугивая, то ли предупреждая на всякий случай.

Шубарин высказался, как всегда, неопределенно, таинст­венно, зловеще, с чем Сенатор уже вынужден был свыкнуться. Гадать и читать мысли Японца оказывалось бесполезным де­лом, все могло проясниться в самый неподходящий момент.

За богато накрытым столом у Наргиз Артур Александро­вич, поздравив Акрамходжаева с высоким назначением, все же чуть позже, выбрав момент немножко попенял, то ли за самостоятельность, то ли за чрезмерную жесткость, он так и не по­нял за что. Скорее всего за то, что он чуть не наступил на инте­ресы одного из давних друзей и покровителей самого Шубарина.

– Ну, ты, Сухроб, даешь, брать за горло самого Тулкуна Назаровича – это же беспредел, как выражается Ашот. Надо, милый, чтить авторитеты, ты же на Востоке живешь…

Сенатор, словно не понимая, ответил:

– Дорогой Артур Александрович, откуда же я мог знать, что уважаемый Тулкун Назарович ваш давний друг, вы не осо­бенно широко вводите меня в их круг. Да и ждать я не мог, вы далеко, наслаждаетесь в Париже, гуляете по Елисейским по­лям, а вакансия могла и тю-тю, меня они в расчет не прини­мали. Вот я и решил напомнить о себе, взял кое-кого, и не од­ного Тулкуна Назаровича, – откровенно блефовал Сенатор, – от кого зависело сие назначение, под микроскоп, результаты превзошли все ожидания. Я думаю, что и вы всегда так посту­паете, когда становятся поперек дороги…

– Не осуждаю, я просто поражен вашей хватке, целеуст­ремленности, припереть с первого захода к стенке такого скользкого и тертого пройдоху, как Тулкун Назарович, – зада­ча не для дилетантов.

– Спасибо, Артур Александрович, – перебил прокурор.

– В чем-то, наверное, вы и правы, я думаю, вы заставили их считаться с собой. И если откровенно, они не могли до­ждаться меня, чтобы выяснить, какие истинные намерения у вас, чего вы хотите, чего добиваетесь?

– Какие уж цели, Артур Александрович, – поспешил ус­покоить Сенатор, – друзья моих друзей для меня святы, ниче­го дурного я не затевал против Тулкуна Назаровича, да и дру­гих тоже, я хотел одного, чтобы со мной считались, поняли, что и мое время пришло.

– Да, твое время пришло, и давай выпьем за твое здо­ровье. – Говорил на этот раз Шубарин ясно, подтекста ника­кого не вкладывал, Сенатор чувствовал.

Через два месяца после прихода Сухроба Ахмедовича в Отдел административных органов ЦК умер генсек Черненко, и вновь залихорадило партийный аппарат и руководство в ре­спублике, какой курс дальше возьмет Кремль? С первых шагов нового генсека стало ясно, что он продолжит начатое Юрием Владимировичем Андроповым – обновление и оздоровление общества, временно прерванное его болезненным предшест­венником. Курс на перестройку объявлялся программным в действиях партии. И сразу же к Акрамходжаеву стали посту­пать предложения из газет и журналов выступить у них на страницах. Одним он вежливо отказывал, ссылаясь на заня­тость, для других, центральных, партийных, подготовил не­сколько публикаций, благо работы Азларханова позволяли ос­вещать немало проблем, накопившихся в Узбекистане.

Изменилось к нему и отношение аппаратчиков. Повсюду, куда бы он ни приходил, с ним вежливо здоровались, раскла­нивались, улыбались, в иных глазах он опять читал откровен­ное: «Ну что, дождался своего времени, писака? Опять застро­чил в газетах о проблемах и перегибах, будто мы их не знали. Посмотри, посмотри, как далеко пойдет ваша гласность и де­мократия, куда выведет плюрализм мнений, обещать да раз­венчивать авторитеты мы все горазды…»

Честно говоря, интерес, усилившийся к его личности, не­сколько испугал Акрамходжаева, аппаратное кредо: твори и властвуй анонимно – ему было ближе по душе. Но как гово­рится, палка о двух концах, иного пути, как временно прогре­меть и подняться, не представлялось, да и слухи, популяр­ность наверняка пригодятся, когда он надумает стать академи­ком, тогда уж на пятый этаж замахнуться не грех, не боги гор­шки обжигают… Чем он хуже ставленника Акмаля Арипова, сменившего Шарафа Рашидовича, да ничем, видятся, встреча­ются же каждый день.

С приходом нового генсека работы у Отдела администра­тивных органов прибавилось, видимо, со злоупотреблениями, хищениями, коррупцией, приписками в республике решили разобраться окончательно и безвозвратно. С каждым месяцем увеличивалось число областей, где начинали работать следова­тели Прокуратуры СССР, число их росло в геометрической прогрессии, они полностью занимали старую гостиницу ЦК на Шелковичной. Такой наплыв опытных криминалистов сам по себе становился опасным, потому что выпадал из-под конт­роля даже Отдела административных органов.

Московские следователи и их коллеги, привлеченные Прокуратурой СССР из других регионов, не имели привычки знакомить с ходом дел, утечка информации могла свести на нет всю работу. Да и полномочия они получили от Генераль­ного прокурора СССР, за то и держались.

Сенатор всячески старался помочь следователям, заботил­ся об их быте, питании, вступал при возможности в личный контакт с каждым, ибо только таким путем он мог догадывать­ся о направлениях и масштабах проводимой работы, о ее перс­пективах.

У тех, кто координировал в Прокуратуре СССР работу привлеченных следователей по особо важным делам, наверное, быстро сложилась общая картина, и, по расчетам Сухроба Ах­медовича, они скоро должны были выйти на таких людей да на таких постах, уважаемых из уважаемых, что рядового гражда­нина от неожиданности мог хватить удар.

Но наверху царила беспечность, никто всерьез не воспри­нимал огромный отряд приезжих следователей, скорее всего по аппаратному опыту рассчитывали на очередную кампаней­щину, косметический ремонт фасада здания, новой власти – ну, пересажают две-три сотни председателей колхозов, сотню директоров хлопкозаводов, еще тысячу людей рангом пониже, к чьим рукам тоже прилипла золотая пыльца с хлопковых миллионов, на том, мол, и покончат, и все пойдет по-прежне­му.

Но Акрамходжаев не был так прост, умел держать нос по ветру, да и из разрозненных бесед со следователями кое-что уяснил, очень помогли выступления в печати, ему доверяли больше чем кому-либо, видели в нем человека, пришедшего расчистить авгиевы конюшни застойных лет. Заведующий Отделом административных органов поделился со своими вы­водами кое с кем повыше, те абсолютно точно подтвердили его собственную точку зрения, сказав, а что нам бояться, суетить­ся, ну пересажают мелочь пузатую, а людей из обкомов, райкомов (о людях повыше и помыслить не могли, как о богах), от­куда шли прямые указания на приписки, вряд ли тронут, там, мол, все как один партийная номенклатура, депутаты, разве станут принижать партию подозрением?