Мишель Зевако - Нострадамус

• Название: Нострадамус
• Автор: Мишель Зевако
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-12900-6

Французский писатель Мишель Зевако (1860—1918) — автор многочисленных исторических и приключенческих романов. Героем одного из своих произведений Зевако выбрал яркую личность, человека, чьи предсказания, сделанные века назад, во многом сбылись и до сих пор волнуют человечество.

Мишель Нострадамус знал медицину и алхимию, каббалистику и астрологию, математику и владел несколькими языками. Он был наделен даром пророчества, но плата за этот дар оказалась непомерно высокой, Нострадамус потерял все, что так любил и чем дорожил больше жизни…

---

Можно ли сказать, что Мари еще думала о Рено, о своем муже? Нет, это было бы неправдой. Она совсем не думала о нем, просто он постоянно был рядом, он не покидал ее души, он стал частью ее существования. Она не думала о Рено, как человек не думает о том, что он дышит, и все-таки дыхание его ни на минуту не замирает. Ведь не дышать — значит умереть. Точно так же отсутствие мыслей о Рено, потеря ощущения, что он тут, рядом, означали бы смерть для Мари. Вот только все меньше и меньше ее заботило его реальное отсутствие, потому что ее все больше и больше поглощали заботы о его сыне. Мальчик, которого в честь отца она назвала Рено, стал для нее целым миром, где концентрировалось абсолютно все, что еще жило в ней. Она пьянела от радости, ее переполняло счастье только от того, что она может прижимать ребенка к себе, дотрагиваться до него, ласкать его, покрывать поцелуями.

— Смотрите, смотрите, он меня царапает! — смеясь, говорила она. — Он будет очень сильным!

— Еще каким сильным! — подтверждала Марготт. — И красивым! Но неужели вы хорошо его видите?

— Что за вопрос! Да я могу совсем закрыть глаза — и то буду различать каждую черточку его чудного личика!

Вот так, весьма дружелюбно, они переговаривались в потемках. Ребенок лежал между ними на свежей соломе, а они, наклонившись к нему или присев на корточки рядом, очень серьезно и подробно обсуждали все неоспоримые достоинства младенца. И происходило все это в тридцати футах под землей, в глубинах чудовищной зловонной клоаки, в грязном, темном уголке земного ада, освещенного любовью так, что он стал похожим на райские кущи.

Вдруг издалека донесся звук свистка. Марготт быстро вскочила на ноги.

— Это Жиль зовет меня! — воскликнула она.

II. Что пришло в голову принцу

Марготт убежала, заперев за собой дверь на задвижку. Мари взяла ребенка на руки и забилась поглубже в свой угол, не сводя глаз с двери. Запоры снова взвизгнули. Камера осветилась желтоватым светом. Появился Анри. Мари крепче прижала малыша к груди. Принц подошел к ней и сказал:

— Вы свободны.

Мари задрожала. Свободна! Ведь это же означает свет и воздух для ее сына!

— Я свободна? — пролепетала она, не веря своим ушам.

Анри пристально всмотрелся в нее и повторил:

— Да, свободны. Я добился для вас помилования. Сейчас вы выйдете за эту дверь, подниметесь по лестнице — и окажетесь на воле, на дороге, посреди цветущих палисадников…

Но она говорила все так же неуверенно, словно во сне:

— Монсеньор! Как я могла проклинать вас, вас, который только что подарил свет моему ребенку? Я отдала бы за вас жизнь, Монсеньор!

Она говорила, а по исхудалым побледневшим щекам ручьями катились слезы. Потом она замолчала и, будто опомнившись, быстрыми и неловкими движениями дрожащих рук принялась заворачивать младенца в пеленки. Она продолжала плакать, но плач то и дело переходил в смех, и она неустанно повторяла малышу, что он должен любить и почитать этого достойного сеньора, который… Наконец все было готово, и Мари с мальчиком, которого она судорожно прижимала к груди, пошатываясь, направилась к двери. Но Анри жестом остановил ее.

— Я еще не все сказал вам, — произнес он. — Ваш муж ждет вас наверху.

Она страшно закричала. Содрогнулась всем своим существом. Потом, упав на колени, прохрипела:

— Рено!

— Да, Рено, — повторил за ней Анри, жадно всматриваясь в ее лицо. — Я же сказал — ваш муж…

Мари сделала над собой отчаянное усилие, пытаясь встать на ноги, ей надо было идти, бежать, скорее, скорее… Но, не справившись с волнением, несчастная упала навзничь без чувств, сраженная неожиданной и почти непереносимой радостью, успев только прошептать перед этим:

— Я благословляю вас, Монсеньор!

Обморок Мари, вызванный обещаниями принца, длился всего несколько минут. Очень скоро она очнулась, и сразу же — совершенно машинально — потянулась к ребенку, желая прижать его к себе. С бессознательным волнением, которое мгновенно подсказало ей единственно для нее важную в ту секунду мысль, она прошептала: «Хоть бы я ничего не повредила ему, когда упала…» И тут же она замерла, оглушенная удивлением. Глаза ее блуждали по камере, она силилась и не могла понять, что же произошло: в поисках ребенка руки ее хватали… пустоту! Ребенка не было! Она вскочила на ноги и вцепилась в руку Анри, пронзительно крича:

— Где мой сын? Где мой сын?

Анри холодно ответил:

— Я сказал, что вы свободны…

— Свободна? Боже! Свободна! Хорошо. Отдайте мне моего ребенка, и я уйду.

— Брабан! — крикнул Анри.

— Да, мой принц? — ответил неприятный хриплый голос.

На пороге камеры появился мужчина. Лицо, будто вырубленное топором из грубого камня, черные, закрученные кверху усы, часто моргающие блестящие глаза… Типичная физиономия наемного убийцы, солдафон, готовый на все, лишь бы ему как следует заплатили…

— Брабан? — дрожащим голосом спросила Мари. — Зачем мне Брабан? Мне нужен мой ребенок, мой сын! Монсеньор, вы сказали, что я свободна. Разве сын короля может солгать?

— Вы свободны, — подтвердил Анри таким мрачным голосом, что несчастная застыла на месте в безмолвном отчаянии. — Брабан, где ребенок?

— В надежном месте, мой принц!

Мари очнулась и бросилась на наемника со страшным желанием вцепиться ногтями в его физиономию. Анри перехватил ее руку и отшвырнул молодую женщину в дальний угол. Она взмолилась:

— Смилуйтесь, Монсеньор! Послушайте, не надо выпускать меня, я останусь здесь! Я останусь здесь до конца своих дней! Можете даже заковать меня в цепи, если захотите… Только отдайте мне моего ребенка… Я уверяю вас, что…

— Брабан! — прервал рыдающую узницу Анри. — Я отдал тебе приказ. Повтори его, чтобы я мог убедиться в том, что ты хорошо все понял.

Наемник скорчил омерзительную гримасу, откашлялся, покосился в сторону подавленной, убитой горем Мари. Мари напряглась; если бы кто-то взглянул на нее со стороны, ему наверняка показалось бы, что она слушает с таким громадным вниманием, словно вся ее жизнь сосредоточилась сейчас в словах, которые вот-вот сорвутся с губ этого ужасного человека.

— Нелегкое дело, мой принц! — прозвучал хриплый голос наемника. — Но ведь я обещал. И исполню обещанное, не будь я Брабан-Брабантец! Значит, так… Сейчас девять часов вечера. В полночь вы лично явитесь ко мне домой и скажете: «Поскорее отнеси ребенка матери!» Тогда, мой принц, я возьму ребенка и отнесу его прямо к матери в то место, которое вы мне укажете. Вот…

— Отлично, — сказал Анри. — Но если ровно в полночь я не приду в твой дом?

— Ах-ах! Так прямо и не скажешь, мой принц!

— Не валяй дурака! Будешь говорить, скотина?

— Ладно-ладно… В таком случае мне следует подождать до часу ночи. То есть ровно один час. Если пройдет хоть на минуту больше, это будет означать, что ребенок покинут Богом и людьми. А поскольку известно, что своим рождением на свет он обязан сатанинским силам, я осуществлю правосудие. Я окроплю святой водой голову маленького дьяволенка, а потом передам его палачу, который уберет его из этого мира. Вот!

— Отлично. Иди исполняй. И смотри за ребенком, глаз с него не спускай.

Наемный убийца исчез. Мари находилась в полной прострации. Она хрипела. Она бормотала какие-то нечленораздельные слова, прерывая бесконечный их поток пронзительными криками. Она подползала к принцу и валялась у него в ногах. В конце концов Анри резко наклонился, схватил несчастную за плечи, поставил перед собой и, еще более бледный, чем его жертва, прорычал:

— Я хочу, чтобы ты принадлежала мне. Слушай. Я жду тебя на улице де ла Ашnote 7, в доме Роншероля, до полуночи. Запомни это хорошенько. Понимаешь?

— Дом Роншероля, улица де ла Аш, да, понимаю, — еле выговорила Мари, перемежая свои слова судорожными всхлипами, напоминавшими предсмертный хрип.

— Отлично! Если ты придешь, я верну тебе твоего сына. Не придешь — правосудие свершится. А теперь ты свободна…

Сказав это, принц удалился.

III. Могила Мари

В коридоре принц подозвал к себе тюремщика Жиля.

— Последуешь за ней, — приказал Анри. — А потом придешь ко мне и расскажешь, что она станет делать. И помни: ты отвечаешь мне за нее головой.

Минут десять несчастная женщина простояла там, где ее оставил принц, — без единого вздоха, без единого слова. Потом стала царапать пол ногтями, потом страшно захрипела, потом застонала, и, наконец, из ее груди полились душераздирающие, ужаснувшие бы самого дьявола крики — вопли, выражавшие не просто материнское горе, а катастрофу, бедствие, чудовищную боль, которую испытывает человек, у которого вырывают сердце, мозг, все внутренности… Она звала свое дитя, выкрикивала имя Рено, имя своего мужа так пронзительно, что тюремщиков, которым поручили вытолкать ее из камеры, охватила дрожь, и они в испуге бежали. Наконец она увидела открытую дверь и бросилась к выходу из тюрьмы. Ее поторопили пинками. Ее вытолкнули за пределы крепости — через подъемный мост. Она долго шла прямо, никуда не сворачивая и рыча, как раненый зверь. Она шла по Парижу. Темная ночь спустилась на город.