Харальд Тюсберг - Хакон. Наследство

• Название: Хакон. Наследство
• Автор: Харальд Тюсберг
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-00982-2

В предыдущем томе нашей серии под названием «Конунг» читатели уже познакомились с одним из самых драматичных в истории Норвегии периодов – эпохой «гражданских» войн и «самозванничества» (XI—XII вв.).

В стране было два конунга – Сверрир и Магнус, причем первый имел на престол права весьма сомнительные.

Сверрир возглавлял войско биркебейнеров (букв.«березовоногие»), которые получили это прозвище за то, что пообносившись за время скитаний в лесах, завертывали ноги в бересту.

Против сторонников Сверрира выступали кукольщики (или плащевики) и посошники.

Кукольщики приверженцев Магнуса называли из-за плаща без рукавов и с капюшоном, которые носили духовные лица, которые, в основном, и противились власти Сверрира.

Епископ Николас даже собрал против самозванца войско, получившее прозвание посошники (от епископского посоха).

Вообще, надо сказать, что в этой борьбе противники не особенно стеснялись оскорблять друг друга. Вот как описывается это в старой «Саге о Сверрире»: «У Николаса и его людей был мальчик, которого они называли Инги сын Магнуса конунга сына Эрлинга.

Берестеники же говорили, что он датчанин и зовется Торгильс Кучка Дерьма».

Об этом периоде и о борьбе за власть после смерти Сверрира пойдет речь в этой книге.

В том вошли заключительная часть трилогии Коре Холта «Конунг» и роман Харальда Тюсберга «Хакон. Наследство».

Счастливого плавания на викингских драккарах!

---

Ночью большинство обитателей королевских палат не спали – молились за короля.

На третий день Рождества священники и монахи спозаранку принялись служить молебны во здравие короля, а король меж тем лежал в своей опочивальне. Он хотел было встать, но эта попытка закончилась неудачей – ноги дрожали. И поесть тоже не сумел. Состояние короля Хакона все ухудшалось.

Следующую ночь Дагфинн Бонд неотлучно просидел подле короля. Хакона бил озноб, он бредил.

– Какой яркий свет. Глаза режет.

– Занавесь задернута, государь, но я могу погасить еще две-три свечи.

– Пошли за Ингой. Она тебе поможет. Отчего Инги здесь нет? Пусть придет.

Господин Дагфинн намочил полотенце и отер потный лоб короля.

– Инга в Борге, государь. А мы в Бьёргвине.

– Где король Сверрир? Я должен поговорить с отцом, это очень важно. Надобно сказать ему про Ингу.

Дагфинн попытался успокоить его:

– Как только тебе, государь, полегчает, мы отрядим за Ингой корабль.

Королю Хакону не полегчало. На пятый день Рождества он весь опух. Почти не говорил и мало что воспринимал. Так продолжалось до первого дня нового 1204 года. Тело Хакона посинело и распухло, черты утратили все человеческое. Окружающие давно поняли, что произошло. Непростая это была болезнь, ведь король был молод, в расцвете сил. Поначалу люди перешептывались, но теперь заговорили во весь голос. Короля отравили. Без малого два года назад его отец с улыбкой отошел в мир иной, на этом самом месте. Король Хакон не улыбался, когда пробил его час.

И никто другой не улыбался. Люди были охвачены возмущением и яростью, толпы народа заполонили королевскую усадьбу, теснились на мостах, и на языке у всех было одно: вина лежит на королеве Маргрет и шайке лживых мошенников, с которыми она вечно якшалась. Вдовствующая королева появилась на стене Хольма, ломая руки и выкрикивая, что ни в чем не виновата. Хакон Бешеный – по праву рождения, хотя и против воли большинства, он немедля, впредь до выборов нового короля, принял власть в стране – пытался унять страсти, выгораживая королеву. Но тщетно. Его освистали и напрямик потребовали подвергнуть вдовствующую королеву испытанию железом – пусть докажет свою невиновность. Хакон Бешеный кричал, что королеве неможется, что здоровье ее пошатнулось, и кое-как сумел настоять, чтобы вместо Маргрет испытание раскаленным железом прошел один из ее приближенных.

Не жалея хмельного меда, и денег, и тайных заверений, что железо будет негорячее, Хакон Бешеный уговорил Педера Разгадчика Снов подвергнуться испытанию. Всего-то минута-другая – и дело с концом, а там и денежки явятся. Много денежек, он столько никогда не имел. Совершенно пьяный Педер был в прекрасном расположении духа, заговорщицки подмигивал, смеялся и знай повторял, что все будет в лучшем виде. Но схватившись за раскаленный железный прут, он уже не смеялся, а истошно вопил. Ожог был страшный – запахло паленым мясом, руки почернели и обуглились.

Иных доказательств народу не требовалось. Педер кричал и выл, когда его на лодке вывезли в Бухту и, привязав ему на шею камень, бросили в воду. Течение медленно потащило его в глубину, а на берегу рассуждали, долго ли из-под воды будут слышны вопли да бульканье.

Когда лодка воротилась и толпа собралась идти за королевой Маргрет, уготовив ей ту же участь, ее давно и след простыл – сбежала, с девицей Кристин и небольшой свитой. Прошел шепоток, будто посодействовал им Хакон Бешеный, но его кольцом обступили дружинники, и народ утих. Позднее стало известно, что Маргрет и Кристин сначала отправились в Согн, потом в Валдрес к лендрману Эрлингу Квиденскому, а оттуда в Вермаланд и в имение вдовствующей королевы, в Вестеръётланд.

После похорон Хакон Бешеный спешно выехал в Нидарос, откуда вел переписку с вестеръётландскими дамами, убеждая их вернуться в Норвегию, в Нидарос. Особенно он уговаривал девицу Кристин. И уговорил-таки. Некоторое время спустя Кристин приехала. Многие были ошеломлены, когда эти двое неожиданно обручились.

Биркебейнеры в Нидаросе и в Бьёргвине прикидывали, кому быть новым королем. Некоторое время подумывали о Хаконе Бешеном, правда очень недолго. Ведь случившееся породило слишком много вопросов, оставшихся без ответа. Вдобавок лучше бы все-таки продолжить линию Сверрира. Поэтому выбор пал на четырехлетнего Гутторма Сигурдарсона, сына Сигурда Лаварда, тоже покойного сводного брата короля Хакона. В утешение Хакона Бешеного назначили опекуном малыша, и на десятый день Рождества 1204 года мальчик произвел его в ярлы.

А затем опять случилась беда. На этот раз в Нидаросе. Странным образом маленький король тоже не на шутку захворал. В народе говорили, что перед болезнью он сидел на коленях у девицы Кристин, которая долго его тетешкала. Малыш Гутторм дрожал от озноба, жаловался, что его будто иголками колют по всему телу, и в скором времени умер.

Доказать вновь ничего не удалось, но теперь уже никто не заикался о Хаконе Бешеном как о претенденте на престол. Опять долго судили-рядили, изучали происхождение и родственные связи, а в итоге сошлись на том, что лучшего престолонаследника, чем его сводный брат, восемнадцатилетний Инги Бардарсон, не сыскать.

РОЖДЕНИЕ

Аудуну из Борга король Хакон приказал всячески помогать Инге из Вартейга, пока он за нею не пришлет. Аудун полагал, что король скоро забудет Ингу, однако же и в ноябре, и в декабре к ней приезжали нарочные с письмами, которых ему читать не давали, и с подарками, которых ему не показывали.

Пришел новый год, а с ним – страшная весть о кончине короля.

Инга, которая целых три с половиной месяца успешно скрывала, что беременна, сперва услыхала ее от проезжих путников. В слезах она бросилась к Аудуну, босиком по снегу, отчаянно надеясь, что он развеет нелепые слухи. Но увы, Аудун их подтвердил да еще добавил столь жуткие подробности, что Инга заподозрила его в злорадстве. Будто смерть короля – его победа.

Два дня и две ночи Инга плакала и рыдала, однако в конце концов все же заставила себя поесть – ради ребенка. И тут к ней явился Аудун. Не спеша слез с коня, поздоровался. Держался он с нарочитым дружелюбием, улыбался и посмеивался собственным шуткам. Инга пригласила его в дом, подала меду. Они сели, и Аудун перешел к делу.

– Видишь ли, Инга, обстоятельства ныне переменились. Что проку оплакивать случившееся – жизнь идет дальше. Надобно смотреть вперед. Вот я и хочу потолковать с тобой насчет жениха.

Инга так и ахнула.

– Что ты! Не время сейчас говорить о свадьбе!

Аудун поерзал на лавке.

– Время как время, не хуже любого другого. Мы же знаем, как давно он мечтает жениться на тебе. Я обещал твоему отцу позаботиться о тебе и нашел для тебя хорошего мужа. Ничего не скажешь, парень хоть куда. О приданом мы, стало быть, уговорились, богатое приданое будет, и поверь, все сложится как нельзя лучше.

Инга покачала головой.

– Я твоего друга-приятеля не знаю, мне надобно подумать.

– Не тяни. Обмозгуй предложение, но с ответом очень-то не тяни. Видишь ли, Инга, вы, женщины, думаете больше сердцем, а не умом, и ничего удивительного тут нет, так уж вы созданы. Оттого мужчины и поставлены заботиться о вас.

– Давай поговорим о другом.

– Давай.

Оба замолчали. Потом Аудун отхлебнул меду и сказал:

– Сколько же вокруг горестей да невзгод. То и дело слышишь о девицах, попавших в щекотливое положение и не ведающих собственного блага. Им бы в лесу бросить этих младенцев, у которых нет права на жизнь. Детей без отцов нельзя считать полноценными людьми, и этак вот пособить, чтобы они не вырастали, – самый что ни на есть христианский поступок. Чистейшее милосердие.

Инга похолодела, Аудун же продолжил:

– Но вообще-то доводить до этого не стоит. Я имею в виду, коли этакая девица пришла бы ко мне за советом, я бы ей сказал: найди повитуху, чтоб до родин вовсе не дошло. Мне известны кой-какие, что в случае чего помогут.

Аудун с невинным видом встал, попрощался, дескать, надо засветло добраться домой. Сел на коня, сказал, что пришлет весточку, и уехал. Инга была в ужасе. Что именно знает Аудун? Но потом ее охватила злость.

Она знала, что ей надо делать и как вынудить алчного Аудуна оставить ее в покое, хотя бы на время. Собрав вещи, она послала сказать Аудуну, что уезжает из Вартейга в Эйдсберг, к священнику Транду, и что услышит он о ней нескоро. Так, может быть, присмотрит пока за ее усадьбой, а доход за это время оставит себе? Инга знала, он своей выгоды не упустит и теперь уже не станет спешить с передачей усадьбы жениху, сколько бы ни сулила ему такая сделка. Чем дольше Аудун не увидит ее, тем больше доходов от хозяйства приберет к рукам. А жених никуда не денется, подождет.

Священник Транд жил на хуторе неподалеку от Фалкинборга. У него исповедовалась почти вся округа, и, конечно же, он знал о неуместных сватовских стараниях Аудуна, а поскольку состоял с Ингой в родстве и любил ее, то не задумываясь распахнул перед нею двери своего дома, чтобы она мало-мальски обрела душевный покой. Транд понимал, что смерть короля Хакона явилась для Инги страшным ударом. Так прошло несколько месяцев.