Леонид Борисов - Жюль Верн

• Название: Жюль Верн
• Автор: Леонид Борисов
• Жанр: История

---

Был воскресный день в конце апреля. Утром Жюль виделся с месье Бенуа, и тот сообщил ему кое-что о Барнаво. Образ рыжего посетителя побледнел и утратил то очарование, которое придал ему Жюль. Любопытство все же оставалось неутоленным. Бенуа сказал:

-Этот Барнаво своего рода гений. Твое личное преуспевание в течение ближайших десяти - пятнадцати лет подтвердит мое высокое мнение об этом швейцаре.

- Швейцаре? - изумленно протянул Жюль.

- Он был им, Жюль. Это ничего не значит. Не забудь, что сам Вольтер занимался починкой часов, а Наполеон Бонапарт в детстве ловил рыбу, чтобы кормить себя и свою семью.

Жюль побывал на набережной, заглянул к мамаше Тибо и отложил для себя томик стихов Виктора Гюго. Он навестил родителей Леона Манэ и, беспричинно тоскуя, забрел на станцию дилижансов. Здесь администрация, заботясь о пассажирах, устроила в большом зале ожидания тир, лотерею-аллегри и перекидные картинки, заключенные в квадратном полированном ящике с двумя увеличительными стеклами для рассматривания. Жюль хорошо знал эти картинки, много раз выигрывал в лотерею поплавки и ножички, но ему не довелось стрелять в цель.

"Попробую", - решил Жюль. На расстоянии пяти-шести метров от барьера стояли вырезанные из железа и грубо раскрашенные корабли и птицы, головы животных и преглупейшие физиономии персонажей из сказок. Жюлю зарядили ружье, и он, наскоро прицелившись, выстрелил.

- Высоко взяли, - сказал хозяин тира. Жюль выстрелил еще раз. Хозяин повторил ту же фразу. Жюль выстрелил в третий раз. Кто-то стоявший позади него сказал:

- Глаз верный, рука твердая, но ружье английское, оно хорошо тем, что, стреляя из него в...

Жюль обернулся и увидел перед собою человека, одетого по изустному эскизу Поля: на рыжей копне волос соломенная шляпа, кожаная сумка через плечо, крестьянская куртка на массивном теле.

- Это вы! - воскликнул Жюль, не слушая окончания сентенции об английском ружье. - Вот хорошо!

- Очень рад, если вам хорошо, - сказал незнакомец. - Бросив на ветер три-четыре франка, вы наконец попадете в слоновий глаз, и тогда хобот поднимется за те же денежки. Продолжайте вашу стрельбу, сударь!

- Я не сударь, а Жюль, сын Пьера Верна, того, с которым вы беседовали вчера. - Жюль жадно рассматривал рыжего посетителя, и сердце его билось так, словно он попал в тот корабль, подле которого висело объявление: "Попадешь капитану в глаз - пойдет дым из трубы".

- Вы Жюль Верн! - воскликнул незнакомец и попятился.

- Да, я Жюль Верн, а вы Барнаво?

- А я Барнаво! Поцелуй меня, мой мальчик! Я имею на это право, я... не будем говорить сейчас о том, что я такое и кто я такой!

Он трижды поцеловал Жюля, обнял его и по-отцовски прижал к своей груди. Жюль чувствовал себя неизъяснимо счастливым и предельно взволнованным; он взял Барнаво под руку и повел его в кафе. Там, потягивая кофе с ромом, старик в картинных выражениях рассказал о своей проделке много лет назад. Трое слуг наперебой принимали заказы Жюля и Барнаво: после кофе последовало мороженое и оршад, за ним снова кофе и ячменное пиво и, наконец, огромные порции колбас, поджаренных в сметане и масле.

А потом они пошли колесить по всему Нанту. В семь вечера они прихватили старого Бенуа и вместе с ним отправились в кабачок. Пьеру Верну была отправлена с рассыльным записка: "Дорогой папа, не сердись! И ты, дорогая мама! Провожу время с Барнаво. Мне очень хорошо. Ваш Жюль и больше ничего. Точка. Жюль Верн".

- Мы еще пригодимся друг другу, - говорил Барнаво, обращаясь к Жюлю. Вот ты сказал, что будешь учиться в Париже. Что ж, учись, и я за тобой. Куда ты, туда и я. Мне совсем нетрудно будет пристроиться в Париже на какое-нибудь местечко. Мы нальем вино новое в бутылки старые, - нужно только как следует прополоскать их. Правду я говорю, Бенуа?

- Вы изъясняетесь художественно, - лепетал старенький Бенуа. - Не берусь утверждать, что вы произносите одни лишь истины, но я вижу, что вы подлинное дитя народа. Вам недостает образования, связей и системы, Барнаво!

- Образование мне только помешало бы, - самоуверенно басил Барнаво, прикладываясь ко всем бутылкам по очереди. - Будь я образован, я не служил бы швейцаром, не пахал землю, не исполнял обязанностей курьера в префектуре, не давал бы советов префекту, благодаря которым он выгодно женился в то время, когда должен был идти под суд. Связи... связи я добуду, - ого, Бенуа, я добуду их! Ну, а система, - этого я даже не понимаю, честное слово! Что это такое?

- Это точный маршрут ваших действий и намерений, - заплетающимся языком проговорил Бенуа.

- Не понимаю! В разговоре со мною не следует употреблять этих... этих... ну, как их!

- Метафор, - подсказал Жюль. Он чувствовал себя именинником. В его размеренную жизнь восемнадцатилетнего юноши властно вошла какая-то веселая неразбериха, нечто не имеющее отношение ни к настоящему, ни к будущему. Он наблюдательно оглядывал Барнаво и спрашивал себя: "Что мне эта Гекуба и что ей я? Старик когда-то придумал невероятную чепуху и до сих пор верит в предсказание мадам Ленорман! Надо же!.."

- Знаю, о чем ты думаешь, мальчик, - прервал его размышления Барнаво. Ты думаешь: а для чего я связался с этим сыном народа? Не думай об этом, мой дорогой! Найди свою систему и действуй! Я верю в тебя, Жюль! Почему, на каком основании? И сам не знаю. Такова всякая вера, способная делать чудеса. Мне всегда требуется в кого-нибудь верить. Я верил в Бонапарта, но он что-то где-то сделал не так. Я верил в Турнэ, но он оказался дураком. Я...-Барнаво махнул рукой и приложился к бокалу с ромом. - Я верил в мой клочок земли, но меня лишили и земли и веры. Длинная история, не хочется рассказывать. И вот я уверовал в тебя, Жюль! В чудесную юность моей родины. А вы, Бенуа, говорите, что я ничего не смыслю в метафоре! И в метафоре, и в гиперболе, и даже в пятистопном ямбе, коли на то пошло! Живи сейчас Гомер, - я бы научил его писать в рифму! Уж я ему...

Барнаво не договорил, голова его отвалилась к спинке стула, рот раскрылся, пышные усы свесились, глаза закрылись. Барнаво захрапел. С помощью Жюля и Бенуа (невелика была, кстати сказать, помощь) бывшего швейцара усадили в коляску и привезли в дом Пьера Верна. Здесь его уложили в комнате, отведенной для гостей. Все в доме спали. На своем столике у окна Жюль нашел письмо от Жанны.

"Я приезжаю в начале мая, - читал Жюль, - и снова уеду в начале июня. Твой глобус окончательно утвержден, и, может быть, мне удастся привезти тебе деньги за твою остроумную выдумку. Один консультант отозвался о твоем глобусе так: "У этого Жюля Верна голова работает превосходно, из него выйдет толк..." Вот, Жюль, те приятные новости, которых ты так хотел от меня. Все идет хорошо. Тебе остается только закончить образование. Я тебя люблю. Если бы ты знал, до чего весело в Париже! Директор "Глобуса". .. Ну, ладно, а то ты опять подумаешь не то, что следует. Не пиши мне на адрес театра, а прямо в дирекцию фирмы "Глобус"..."

Глава восьмая

ОТЪЕЗД

".. .особенные успехи оказал в математике, физике и космографии; весьма похвально учился языку родному и древним, глубокие познания имеет по минералогии, ботанике, астрономии. Педагогический совет аттестует Жюля Верна, как способного занять выдающееся место на избранном им юридическом поприще. Отличительные свойства: легкая усвояемость при большом прилежании, отличная и одухотворенная память, характером добр, но вспыльчив, великодушен и не праздно-мечтателен. Председатель Совета выпускного класса Нантского лицея Эмиль Ленуа..." Пьер Верн свернул в трубку этот драгоценный документ, перевязал синей ленточкой и спрятал в секретный ящик письменного стола. Жюль наблюдал за отцом с умилением и нежностью.

- Я тревожусь, Жюль, - сказал отец, бренча ключами в кармане. - Твоя юность кончилась. Пришла зрелость. Скажи откровенно, как ты себя чувствуешь?

- Чувствую себя превосходно, папа. Думаю о том, что, к сожалению, синяя ленточка еще настигнет меня...

- Я не очень-то быстр на соображение, Жюль. Что ты хочешь сказать?

- Я хочу сказать, что мне предстоит вручить тебе документ об окончании высшего учебного заведения, который ты также перевяжешь синей ленточкой.

- Да, конечно, - оживился Пьер Верн. - Я доволен тобой, Жюль. Что слышно о Барнаво?

- Он уехал к себе в Пиренеи, чтобы окончательно распродать свое имущество и следовать за мною в Париж.

- Да? Гм... Забавный человек... Он сочинил гадалку Ленорман, которой я чуть было не отправил письмо. Совпали фамилии. Потрясающей выдумки человек этот Барнаво. В нем погиб художник, и потому он...

- Хочет художественно жить, - перебил Жюль. - Это ему удается, и даже хорошо.

- Мне очень не хочется, чтобы и ты жил столь художественно, как твой Барнаво. Никогда не превращай жизнь свою в роман, мой друг! Романы хороши для чтения. Еще один вопрос: насколько я понимаю, ты намерен жениться...

- Что ты, папа! Даю слово, что я и не думаю об этом! Откуда ты это взял?