Габриэль Ферри - Лесной бродяга

• Название: Лесной бродяга
• Автор: Габриэль Ферри
• Издательство: Терра
• Жанр: Приключения про индейцев
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00498-7, 5-300-00472-3

---

«Вы ничего не слыхали?» — тихо спросил я молодого охотника.

«Ничего нового, — отвечал он мне, — кроме гула подземных вулканов, грохочущих в горах!»

«Должно быть, здесь какое-то проклятое место!» — продолжал я и потом рассказал ему свой сон.

«Быть может, это предупреждение, — заметил он серьезно. — Я помню, что раз ночью видел подобный же сон…»

Молодой человек внезапно смолк и приблизился к краю скалы; я машинально пополз по его следам. Один и тот же предмет поразил нас своим видом. Вероятно, какой-нибудь из духов тьмы, населяющих эти места, принял вдруг видимую форму. Это было вроде как привидение с головой и кожей волка, но стоявшее на ногах, подобно человеку. Я осенил себя крестным знамением и прошептал молитву, — привидение не шевелилось.

«Это демон!» — прошептал я.

«Просто индеец, — возразил спокойно молодой человек. — Вон, смотрите, неподалеку находятся и его товарищи».

В самом деле, наши привыкшие к темноте глаза различили двадцать индейцев, лежавших на земле и, конечно, не подозревавших о нашем соседстве. Ах, сеньорита, — прибавил гамбузино, обратившись к донье Розарите, — вы бы посмотрели, какая радость сверкнула в его глазах. Очевидно было, что он только и ждал этого случая. Недаром, по мере того как мы все больше и больше удалялись от пустыни, его настроение постепенно омрачалось.

«Надо разбудить наших друзей!» — сказал я тогда.

«Нет, пускай спят, и так эти люди бесконечно много сделали для меня. Теперь моя очередь постараться для них, и, если я умру… ну, что ж! По крайней мере, я позабуду… »

Сказав это, молодой человек ушел и скоро скрылся из моих глаз. Странный призрак по-прежнему виднелся, и все такой же неподвижный.

Внезапно я увидел, что около него выросла черная фигура, которая прыгнула на призрак и схватила его за горло. Борьба была короткая и беззвучная, точно боролись два духа. Я молился Богу за молодого охотника, с таким хладнокровием и неустрашимостью рисковавшего своей жизнью. Скоро он вернулся обратно, причем кровь текла у него по лицу из широкой раны на голове. «О, Господи! — вскричал я. — Да вы ранены?» — «Пустяки, — ответил он. — Теперь я могу разбудить друзей!» Видите, сеньорита, — продолжал гамбузино, — мой сон оказался вещим. Отряд индейцев, которых мы разбили наголову у Развилки, то есть, я хочу сказать, в Техасе, ринулся по нашим следам, с целью отомстить за смерть своих соотечественников, павших на берегах… то есть в том месте, где мы освободили молодого человека, но расчет их не оправдался. Их часовой, которого я принял за привидение, схваченный за горло молодым охотником, умер, не успев поднять тревоги. Остальные, захваченные во время сна, были переколоты кинжалом, и лишь немногие спаслись бегством. Все было кончено еще до рассвета. Гигант-охотник заботливо перевязал рану своему приемному сыну, после чего последний, побежденный усталостью, лег на землю и заснул под охраной своих друзей. С печалью смотрел я на искаженные черты его лица, его бледность и на окровавленную повязку на голове.

— Бедный мальчик! — нежно прошептала донья Розарита. — Такой молодой — и проводит жизнь среди нескончаемых опасностей! Бедный отец, которому приходится трепетать за своего любимого сына!

— Именно любимого сына, как вы совершенно верно выразились, сударыня! В течение всех шести месяцев я, можно сказать, каждую минуту видел доказательства бесконечной нежности, какую проявлял к молодому человеку старый охотник, обыкновенно столь грозный для других. Молодой охотник лежал спокойно, и только его уста шептали имя, женское имя, то самое, которое я невзначай, также во время сна, услышал от него.

Черные глаза Розариты посмотрели на рассказчика, по-видимому, вопросительно, но слова замирали на ее полуоткрытых устах, и она не решалась сказать то, о чем шептало ей сердце.

— Но я, кажется, злоупотребляю вашим временем! — продолжал Гайферос, казалось, не замечавший волнения молодой девушки. — Впрочем, я подхожу к концу моего рассказа!

— Молодой человек пробудился в то мгновение, как начало рассветать. «Послушайте, — сказал мне гигант-охотник, — сходите вниз и сосчитайте, сколько трупов оставили нам эти собаки». Оказалось, — продолжал гамбузино, — что трофеями грозных охотников были одиннадцать мертвых апачей, распростертых на земле, и две захваченные лошади.

— Честь им и слава, отважным незнакомцам! — искренне восторгался дон Августин, между тем как дочь его с разгоревшимся румянцем, с блестящими глазами хлопала в ладоши:

— Боже мой! Такой молодой и такой храбрый!

Розарита относила свои похвалы к молодому незнакомцу, имя которого она, быть может, уже угадывала с присущей женщинам проницательностью.

— Но вы узнали, наконец, как их зовут? — робко спросила молодая девушка.

— Старший носит прозвище Красный Карабин, второй носит имя Хосе, что касается молодого человека…

Гайферос, казалось, старался припомнить имя молодого охотника, не замечая как будто тревоги, которую выдавали в молодой девушке ее тяжело поднимавшаяся грудь, бледность и блеск глаз.

По сходству судьбы Тибурсио с судьбой этого молодого человека она уже не сомневалась более в тождестве этих двух лиц и собиралась теперь с силами, чтобы не вскрикнуть от радости и счастья, услышав его имя.

— Что касается молодого человека, — продолжал гамбузино, — то его зовут Фабиан!

Услышав ничего не говорившее ей имя, обманувшаяся в своих ожиданиях Розарита тоскливо прижала руку к сердцу и едва смогла прошептать побледневшими губами:

— Фабиан!

Рассказ гамбузино был прервал слугой, пришедшим доложить гасиендеро, что капеллан просит его на минуту к себе по неотложному делу.

Дон Августин оставил зал, обещая скоро вернуться. Гайферос и молодая девушка остались наедине.

С радостью, которую едва мог скрывать, смотрел гамбузино на растерянную и трепещущую девушку.

Какое-то тайное чувство говорило ей, что Гайферос сообщил еще не все.

И в самом деле, гамбузино, обратившись к ней, тихо произнес:

— Фабиан носил другое имя, сеньорита. Хотите, я назову его, пока мы одни?

Розарита побледнела.

— Другое имя? Назовите его, сеньор! — взмолилась она дрожащим голосом.

— Он в здешних местах известен как Тибурсио Арельяно!

Радостный возглас вырвался из груди Розариты.

Поднявшись, она подошла к счастливому вестнику и благодарно сжала его руку.

— Благодарю, благодарю вас, сеньор! Сердце мне уже давно подсказало его имя!

Нетвердыми шагами перешла она зал и опустилась на колени перед изображением Мадонны.

— Тибурсио Арельяно, — продолжал гамбузино, — с нынешнего дня опять становится Фабианом. Это последний отпрыск графов де Медиана, благородной и могущественной фамилии Испании!

Молодая девушка молилась и, казалось, не слышала слов гамбузино.

— Огромное богатство, славное имя, титулы, почести — вот что положит он к ногам своей избранницы!

Донья Розарита продолжала горячо молиться, не оборачивая головы.

— Однако в сердце дона Фабиана де Медиана по-прежнему живет та, что пленила сердце Тибурсио Арельяно!

Розарита прервала молитву.

На этот раз девушка и не подумала возобновить свою молитву. Она оплакивала Тибурсио, бедного и неизвестного Тибурсио, а не Фабиана, графа де Медиана. Только это имя звучало в ее душе. Почести, богатства, титулы — что они для нее? Тибурсио жив и по-прежнему любит ее: разве этого не довольно?

— Если вам угодно будет прийти сегодня вечером к пролому в стене гасиенды, где он некогда расставался с вами с отчаянием в сердце, то вы найдете его там. Вы помните место, о котором я говорю?

— О, Боже мой! — прошептала девушка. — Еще бы не помнить, ведь я хожу туда каждый вечер!

И, не вставая с колен, Розарита снова углубилась в молитву.

С минуту гамбузино смотрел на это прелестное создание, стоявшее на коленях, на ее спустившееся до талии ребозо, на ее обнаженные плечи, с которых скользили и падали на пол вьющиеся локоны. Затем он бесшумно вышел из зала, оставив Розариту наедине с Богом.

XXI. СЧАСТЛИВЫЙ КОНЕЦ

Вошедший дон Августин застал Розариту продолжавшей стоять в одиночестве на коленях и остановился, ожидая, пока она кончит молиться. Гасиендеро был настолько поглощен полученным известием о смерти дона Эстебана, что, естественно, придал молитве дочери иное истолкование, чем она имела в действительности. Он думал, что молодая девушка так горячо молится за упокой души того, о таинственной кончине которого они только что узнали.

— Я распорядился, — сказал он, обратившись к дочери, — чтобы капеллан ежедневно в течение года служил заупокойную мессу по дону Эстебану, так как этот достойный человек упоминал о правосудии Божием, свершившемся в пустыне. Его слова были исполнены глубокого смысла, а вид, с каким он произнес их, не оставляет более у меня никакого сомнения в их истине.