Жорж Сименон - Дело Сен-Фиакра

• Название: Дело Сен-Фиакра
• Автор: Жорж Сименон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2001

---

— Что здесь такое…

— Тс-с! Мне нужно с вами поговорить.

Жан, бледный и встревоженный, стоял рядом с комиссаром. Проходя мимо него, граф де Сен-Фиакр легонько ткнул его кулаком в плечо и шутливо бросил:

— Ты все еще здесь, гаденыш!

Казалось, он не питает к Жану особой вражды: в голосе его звучало одно лишь глубокое презрение.

— Надеюсь, ничего страшного здесь не случилось?

— Сегодня утром в церкви скончалась ваша матушка.

Морису де Сен-Фиакру было тридцать лет — ровно столько же, сколько и Жану. Они были одного роста, но граф был крупнее, к тому же склонен к полноте. Все его существо излучало бодрость, радость, какое-то удальство.

Одежда, особенно кожаное пальто, лишь подчеркивала это впечатление. Светлые глаза его глядели весело и задорно.

Тем не менее слова Мегрэ заставили его нахмуриться.

— Что такое?

— Идите сюда.

— Ничего себе! Да я…

— Что «да я»?

— Ничего. Где она?

Теперь он выглядел ошеломленным, сбитым с толку.

Войдя в спальню, он чуть приподнял край одеяла и поглядел на бескровное лицо покойницы. Никаких проявлений скорби не последовало. Он не пролил ни слезинки, не позволил себе ни единого драматического жеста.

Лишь прошептал:

— Бедная старушенция.

Жан решил было, что ему тоже следует войти в спальню, но, едва завидев его, молодой граф вскричал:

— Эй, ты, вон отсюда!

Он занервничал. Забегал по спальне. Наткнулся на доктора.

— От чего она умерла, Бушардон?

— Сердце остановилось, господин Морис. Но, возможно, комиссар знает об этом побольше моего.

Граф живо обернулся к Мегрэ.

— Так вы из полиции? Что здесь такое…

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут?

Мне хотелось бы немного пройтись. Вы будете здесь, Доктор?

— Я как раз собирался на охоту и…

— Значит, вам придется поохотиться как-нибудь в Другой раз.

Морис де Сен-Фиакр шел за Мегрэ, задумчиво глядя себе под ноги. Когда они добрались до главной аллеи парка, как раз закончилась семичасовая месса, и прихожане, которых было теперь гораздо больше, чем на ранней мессе, выходили из церкви и собирались небольшими группками на паперти. Иные уже отправились на кладбище, и над кладбищенской оградой виднелись их головы.

По мере того, как светало, становилось все холоднее: студеный северо-восточный ветер кружил сухие листья над деревенской площадью, над прудом Богородицы.

Мегрэ принялся набивать трубку. Как знать, быть может, ради этого он и выманил молодого графа на улицу. Но ведь врач-то курил прямо в спальне покойной.

Да и сам Мегрэ привык курить где угодно.

Но только не в замке. Это было совершенно особое место, в юности олицетворявшее для него все самое недостижимое.

— Сегодня граф вызвал меня в библиотеку. Мы работали вместе, — бывало, с гордостью сообщал его отец.

В те времена совсем еще юный Жюль Мегрэ не раз почтительно провожал глазами детскую коляску, которую кормилица возила по парку. Тогдашний младенец и был нынешний граф Морис де Сен-Фиакр.

— Кому выгодна смерть вашей матушки?

— Не понимаю. Доктор ведь сказал…

Морис заволновался. Жесты его сделались резкими, порывистыми. Он поспешно схватил протянутую комиссаром бумагу, в которой сообщалось о готовящемся преступлении.

— Что это значит? Бушардон говорит, что у нее остановилось сердце и что…

— Но эту остановку сердца кто-то предвидел за две недели.

Издали на них с любопытством поглядывали крестьяне. Потихоньку, словно следуя за ходом своих мыслей, собеседники подошли к церкви.

— Что привело вас в замок сегодня утром?

— Об этом я и думаю, — с трудом выговорил Морис де Сен-Фиакр. — Вы спросили меня, кому выгодна… Так вот. Один человек, несомненно, заинтересован в смерти моей матери. Я сам.

Он вовсе не шутил и выглядел крайне озабоченным, что не помешало ему окликнуть по имени проезжавшего мимо велосипедиста и поздороваться с ним.

— Раз вы из полиции, значит, уже сообразили, что к чему. Да и каналья Бушардон уж конечно не преминул рассказать вам… Мать была несчастной старой женщиной. Отец умер. Я уехал. По-моему, она слегка свихнулась, когда осталась совсем одна. Сначала не вылезала из церкви. Потом…

— Молодые секретари?

— Мне кажется, это совсем не то, что вы думаете и на что намекал Бушардон. Ни в коей мере не порок.

Просто потребность в нежности. Потребность о ком-то заботиться. Чтобы эти молодые люди могли воспользоваться ее помощью и заботой, могли выйти в люди. Представьте, это не мешало ей оставаться крайне набожной. Наверняка у нее бывали тяжелейшие моменты раскаяния, когда она терзалась, разрываемая верой в Бога и этой… этим…

— Так вы говорите, вам выгодно…

— Знаете, от нашего семейного состояния мало что осталось. А у таких людей, как этот парень, руки загребущие, сами видели. Думаю, года через три-четыре и вовсе ничего не осталось бы.

Морис де Сен-Фиакр вышел из дому без шляпы.

Проведя рукой по волосам, он заглянул в глаза Мегрэ, чуть помолчал и добавил:

— Остается сказать, что я приехал, чтобы попросить У матери сорок тысяч франков. Я должен оплатить один чек, иначе он окажется без обеспечения. Видите, как все складывается.

Граф сорвал ветку с живой изгороди, вдоль которой они шли. Казалось, он изо всех сил старается овладеть собой.

— Мало того, я еще привез с собой Мари Васильефф.

— Мари Васильефф?

— Это моя любовница. Когда я выезжал из Мулена, она еще спала. С нее вполне станется нанять машину и явиться сюда прямо сейчас. Да, что и говорить — полный букет!

В гостинице у Мари Татен, где попивали ром несколько мужчин, уже потушили керосиновые лампы. Пофыркивал перед отправлением полупустой автобус на Мулен.

— Не заслужила она такого! — задумчиво произнес Морис.

— Кто?

— Мама.

В эту минуту, несмотря на весьма солидные габариты, он походил на обиженного ребенка. Кто знает, может быть, теперь он с трудом сдерживал слезы.

Меж тем собеседники кружили вокруг церкви, то сворачивая к пруду, то вновь возвращаясь к храму.

— Послушайте, комиссар. Но ведь это невозможно.

Не может быть, чтобы ее действительно убили. У меня просто в голове не укладывается.

Мегрэ и сам столь напряженно размышлял об этом, что временами забывал о своем спутнике. Он тщательно воскрешал в памяти малейшие детали заутрени.

Графиня сидела на своей фамильной скамье. Никто к ней не подходил. Она причастилась. Затем опустилась на колени, закрыв лицо руками. Потом открыла молитвенник. Чуть погодя вновь закрыла лицо руками…

— Погодите минутку.

Мегрэ по ступенькам поднялся на крыльцо и вошел в церковь, где ризничий уже готовил алтарь к обедне.

Звонарь, грубоватого вида крестьянин в тяжелых подбитых гвоздями башмаках, выравнивал ряды стульев.

Комиссар прошел прямо к скамьям для именитых прихожан и окликнул сторожа, который обернулся на его голос.

— Кто взял молитвенник?

— Какой молитвенник?

— Молитвенник графини. Он остался здесь.

— Вы уверены?

— Ну-ка, поди сюда! — велел Мегрэ звонарю. — Ты не видел, тут не было молитвенника?

— Я?

То ли он в самом деле был туп до идиотизма, то ли притворялся. Мегрэ нервничал. В глубине нефа он заметил Мориса де Сен-Фиакра.

— Кто подходил к этой скамье?

— Жена врача сидела во время второй мессы.

— Я думал, доктор не ходит в церковь.

— Он-то, может, и не ходит. А вот его жена…

— Ладно. Объявите всей деревне, что того, кто принесет мне этот молитвенник, ждет солидное вознаграждение.

— В замке?

— Нет. У Мари Татен.

Когда комиссар вышел на улицу, оказалось, что Морис де Сен-Фиакр дожидается его.

— Я ничего не понял в этой истории с молитвенником.

— У нее остановилось сердце, не так ли? Вполне вероятно, что причиной тому было сильное волнение. И произошло это сразу после причастия, то есть тогда, когда графиня раскрыла молитвенник. Представьте себе, а вдруг в молитвеннике…

Но молодой граф обескураженно покачал головой.

— Не представляю, чтобы какая-нибудь новость до такой степени потрясла мою мать. К тому же это было бы так… так омерзительно…

Тяжело вздохнув, он мрачно поглядел в сторону замка.

— Пойдемте чего-нибудь выпьем.

Но направились они не к замку, а в гостиницу, где их появление вызвало некоторое замешательство. Четверо крестьян, до этого спокойно попивавших себе вино, вдруг почувствовали себя явно не в своей тарелке. Они поздоровались с новыми гостями почтительно, даже слегка боязливо.

Из кухни, на ходу вытирая руки о фартук, примчалась Мари Татен и запричитала:

— Господин Морис, я никак не могу опомниться, такая горестная новость! Бедная наша графиня!

Кто-кто, а она плакала, не скрывая слез. Наверное, всякий раз, когда в деревне кто-нибудь умирал, она обливалась горючими слезами.

— Вы ведь тоже были у мессы, правда? — обратилась она к Мегрэ, словно призывая его в свидетели. — Подумать только — никто ничего не заметил! Мне рассказали, когда я уже вернулась сюда…