Шервуд Смит - Властитель Вселенной

• Название: Властитель Вселенной
• Автор: Шервуд Смит
• Издательство: ACT
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03893-Х

Он должен был по праву стать великим правителем. Величайшим из всех, что сидели на Троне Тысячи Солнц. Величайшим из всех, что правили землянами – сыновьями Исхода, бежавшими некогда с умирающей, растерзанной, разрушенной Земли в глубины космоса и заселившими далекие планеты.

Ему была назначена судьба властителя... но враг-узурпатор занял его место, а его, чудом избежавшего смерти, постиг жребий изгнанника. Беглеца, который вынужден начать войну – и победить. Потому что он будет сражаться не только за собственную жизнь, но и во имя выживания миллионов людей. Потому что он знает – Империя Феникса ДОЛЖНА БЫТЬ восстановлена...

---

Впрочем, Омилов оставил переживания за мальчика врачу, знавшему их причину; самого же его больше тревожил собственный сын. Похоже, тот оставил свою злость на разбитом астероиде, но она сменилась более серьезным настроением, проявлявшемся в почти незаметном жесте, которым Осри с детских лет выдавал царивший в душе разброд: непроизвольном потираний указательным пальцем одной руки по костяшкам другой. Еще раньше он имел привычку глодать эти костяшки, иногда до крови; когда леди Ризьена обнаружила это, она каким-то образом истребила вредную привычку. Нервное движение осталось.

Наконец обед завершился, и Омилов начал прикидывать, как бы ему поговорить с сыном наедине.

– Что теперь, Себастьян? – спросил Монтроз, относя посуду в моечную машину. – Игра или, возможно, дуэль со смертельным исходом? – Он махнул рукой в сторону шахматной доски и улыбнулся.

– Ни то, ни другое, благодарю. Я тут порылся вчера в вашем каталоге и нашел оперу, которой не слышал много лет: «Трагическую историю Макклома Сингха».

Монтроз невесело улыбнулся.

– Я не удивляюсь тому, что она вышла из моды: покойному Эренарху ее мораль вряд ли приходилась по вкусу.

Омилов испытал легкую досаду.

«Даже рифтеры ощущали угрозу, но Геласаар отказывался видеть ее».

– Отлично, Себастьян, пусть будет «Трагическая История». Хороший урок нынешним временам. Осри, ты не против?

– Спасибо, – ответил тот механически-вежливо, – но я, пожалуй, лучше пойду.

– Мой сын так и не научился любить оперу, – сказал Омилов. – Возможно, нам лучше отложить ее до другого раза...

– Нет, папа. Я правда хотел бы отдохнуть, – сказал Осри и вышел.

Омилов подавил вздох. Монтроз поколдовал с пультом, свет померк, дальняя стена лазарета дрогнула и исчезла, сменившись панорамой звездного неба. Картина двинулась вниз, и вместе с мощными, полными скорби звуками увертюры Тамильского в поле зрения показалась пылающая планета.

«Велликор, – подумал Омилов. – Спустя шесть столетий все еще мертвая планета. Сколько таких добавилось за последние недели?»

А потом он забылся, захваченный историей Прерогата Сингха, который в нарушение клятвы передал Лишенному Лица анафему Верховного Фаниста Габриэля – анафему за зверства на Велликоре. Драматическое отречение Сингха от присяги и его самоубийство привели к изоляции Панарха от его сторонников, низвержению и смерти.

Начался первый акт. Загремели трубы, исполняя музыкальную тему Сингха.

Ивард вдруг шмыгнул носом, и Монтроз взмахом руки остановил изображение.

– Что с тобой, Ивард?

«Он действительно встревожен», – подумал Омилов.

– Нет, ничего. Извини. Я, наверное, задремал, а потом услышал эту музыку и решил... – Ивард вытаращил глаза на голограмму. – Это же Прерогат Сингх!

Теперь настал черед удивляться Омилову.

– Ты знаешь «Трагическую историю» Тамильского?

Если не считать бесконечных вальсов, которые Монтроз играл для паренька, когда тот просыпался от кошмарных снов, Ивард до сих пор, казалось, не проявлял никакого интереса к музыкальной коллекции Монтроза.

– Тамильского? Нет, такого не знаю, но Сингх был одним из самых знаменитых Невидимых, и мне нравятся... – Он осекся и ссутулился.

Монтроз рассмеялся – судя по всему, он понимал, что происходит.

– Говори, Рыжик.

Ивард недоверчиво покосился на Омилова, словно ожидая насмешек.

– Нет, мне правда нравятся «Невидимые». Я собрал почти сто серий. – Он ухмыльнулся. – С теми трофеями, что у меня из дворца, мне, может, даже удастся раздобыть первую серию. Ее снимали в двести сорок восьмом, почти семьсот лет назад.

«Значит, Осри не ошибался, они в самом деле ограбили дворец, – подумал Омилов. – Что ж, учитывая обстоятельства, их некому в этом упрекнуть».

– Боюсь, я не знаком с этими «Невидимыми», – произнес он вслух. – Что это такое?

– Это такой сериал, – не без удивления ответил Ивард. Он махнул рукой в сторону экрана. – Эта музыка вроде той, на чипах.

Омилов даже не пытался скрыть удивления.

– Сериал, идущий больше семисот лет? Должно быть, неплохой, если так. И уж во всяком случае, лучшей музыки они выбрать не могли бы.

– Нет, правда, здоровский! – воскликнул Ивард. – Другие надо мной смеются – ну, иногда, но Грейвинг говорит... – Он осекся с застывшим взглядом.

– Я бы с удовольствием посмотрел что-нибудь из твоих сериалов, Ивард, – сказал Омилов, чтобы отвлечь паренька. – Я никогда особенно не интересовался ими, но это недостаток скорее мой, нежели этой формы искусства.

Ивард зажмурился и потер глаза, словно пытаясь стряхнуть воспоминание. Потом недоверчиво поднял взгляд.

– Правда?

Гностор вдруг понял, что мальчик, возможно, видит его в пугающей ауре, порожденной расхожими представлениями об Академии Архетипа и Ритуала.

– Правда. У тебя есть серия про Сингха?

– Ой, да, одна из самых классных.

– Тогда, возможно, тебе будет интересно посмотреть часть этой оперы. А я потом посмотрю твой чип, так что мы сможем сравнить то, как эти две формы искусства обращаются с историей.

– Ух ты, здорово. Ничего, если я спрошу у вас?

– Конечно, спрашивай.

Монтроз, улыбнувшись такому повороту беседы, протянул руку, чтобы включить воспроизведение, но застыл, когда Ивард заговорил снова.

– Ну, я правда хотел спросить... только не про оперу. – Он подался вперед, смешно растопырив локти. – Брендон говорил, вы шевалье, значит, вы тусовались в Мандале, да?

Омилов улыбнулся.

«Тусоваться». Очень точное определение для многих при дворе».

– Да, некоторое время.

– А Прерогата вы видали?

Омилов удержался от смеха. Каждый день, в зеркале. Потом он ощутил легкую грусть. Разве сейчас это имеет значение? Он вдруг понял, что возможность при необходимости авторитетно говорить с абсолютным правителем Тысячи Солнц служила ему опорой в жизни. Теперь он лишился и этого.

– Ну, Ивард, ответить на этот вопрос не так легко. Ты ведь не знаешь, что тот или иной человек служит Прерогатом, пока он не уйдет с этого поста. Конечно, я был знаком с несколькими бывшими Прерогатами после того, как они оставили свою должность, в силу тех или иных причин раскрывшись, но никого, пока их деятельность оставалась скрыта. Так что, отвечая на то, что, мне кажется, действительно хотелось тебе узнать, скажу: между Тайным Прерогатом и любым другим человеком нет никакой внешней разницы.

– Значит, все и правда как в «Невидимых». Всякие гады так и не знают, пока не станет поздно!

– Вот именно. Так что, смотрим дальше?

Ивард молча кивнул, он снова откинулся на спинку кресла, и Монтроз включил воспроизведение. Время от времени он продолжал поглядывать на юного рифтера. Поначалу Ивард ерзал на месте. Постепенно музыка захватила паренька, и к финалу арии Отречения к удивлению и даже радости своей Омилов увидел на глазах у Иварда слезы. Он вспомнил, что рассказывал Осри о прошлом этого паренька.

«В упорядоченном мире Панархии для этой души не нашлось иного места, кроме как среди грубой рабочей силы. Здесь, по крайней мере, у нее есть место для роста – никто не пытается сломать его».

Впервые Омилов начал в полной мере осознавать ту огромную, никем не изученную роль, которую рифтерская культура играет в жизни Тысячи Солнц.

«Но уже слишком поздно. Мы отвергли их, и они стали орудием в руках нашего злейшего врага».

На голограмме тем временем умирающий Макклом Сингх лежал перед Изумрудным Троном. На троне Лишенный Лица – по обыкновению его роль исполнял актер в маске, лишавшей лицо очертаний, – бессильно съежился, осознав свое поражение. Ивард едва сидел, совершенно захваченный действием; лицо его сияло от возбуждения и печали, которые всегда пробуждает настоящая трагедия.

«Но не все, – решил Омилов, – Душа этого мальчика не пережила бы общения с теми, кто вступил бы в союз с Эсабианом».

В первый раз, несмотря на неудачный разговор с капитаном, в нем затеплилась надежда, что они еще могут спастись с Сердцем Хроноса.

18

Нам страшно, нам страшно.

Мне непонятен ваш страх.

Мы боимся распада стаи-Телварна, ибо для эйя распад стаи – исчезновение.

Снова повторяю вам: то, что для эйя – исчезновение стаи, для людей – исправление, так же как исправление для эйя может означать исчезновение людей. Каждый из собрания, которое вы называете стаей, уйдет, чтобы вступить в другие собрания, и это для нас исправление. Снова повторяю: «Телварна» не настоящая стая.

Но Вийя – ее мыслемир, а те, кто внутри металлической пещеры, – члены ее стаи.

Я слышу, как слышат эйя, но я не мыслемир. У людей нет мыслемиров.

Нам страшно.

Снова повторяю: мне непонятен ваш страх.

Слова, которые мы праздновали, несут образы, способные меняться. И мы страшимся, ибо мы вступаем в хаос, у которого нет центра.