Лавирль Спенсер - Трудное счастье

• Название: Трудное счастье
• Автор: Лавирль Спенсер
• Издательство: Новости
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-7020-1065-5

Директор школы Том Гарднер, примерный семьянин, отец двоих детей, не мог поверить своим глазам — новый ученик Кент Аренс был его абсолютной копией! Мать Кента Моника призналась, что родила ребенка после единственной ночи, проведенной с Томом много лет назад во время мальчишника, который тот устраивал за неделю до своей свадьбы. В то время как его будущая жена Клэр была уже беременна их первенцем Робби…

---

— Нет. Мне непонятно. Почему? Она гневно взглянула на него.

— Когда я это обнаружила, ты был уже женат. Какой смысл был сообщать тебе?

— Но я же его отец! Ты не считаешь, что я должен был знать?

— Ну, а если бы знал, что бы ты сделал? Что?

— Понятия не имею, — честно ответил он. — Но я не тот человек, который взвалил бы на тебя всю ответственность. Я бы помогал, как мог, хотя бы материально.

Моника пренебрежительно фыркнула.

— Да ну! Если мне не изменяет память, твоя невеста уже ждала ребенка, когда вы поженились. Я в такой же мере входила в твои планы на будущее, как и ты в мои. Я не считала, что, поставив тебя в известность, добьюсь этим какой-то пользы, поэтому и не стала ничего сообщать.

— Но… но разве тебе не кажется, что получился большой обман?

— Ой, пожалуйста… — Оттолкнув стул, Моника встала, всей своей позой выражая негодование. Она отошла к коробкам, громоздящимся по всей комнате за спиной Тома. Он повернулся, закинув локоть за спинку стула, провожая ее взглядом. — Мы уже совершили одну ошибку, — продолжала она. — Зачем было допускать вторую? В ту ночь, на мальчишнике, ты сказал мне, что женишься по принуждению, но все равно обязан так поступить. Если бы после этого я нашла тебя и сказала, что беременна, это могло бы разрушить твою женитьбу, и с какой целью? — Она прижала руку к груди. — Я вовсе не собиралась за тебя замуж.

— Да, — слегка покраснев, подтвердил он. — Да, конечно.

— Мы просто были… Эта ночь просто была… Она пожала плечами и замолчала.

Просто жаркая июньская ночь, которая никогда не должна была привести к такому. Через восемнадцать лет они оба это понимали и страдали от последствий.

— Я виновата не меньше тебя, — признала Моника. — Может, даже больше, потому что никак не предохранялась и должна была настоять, чтобы об этом позаботился ты. Но ты же знаешь, как все происходит в таком возрасте, когда думаешь: «А, ничего со мной не случится. Не за один же раз». И вообще, когда я туда шла, я и думать не думала, что все так обернется. Конечно, мы оба виноваты.

— Но ты же не выходила замуж в следующие выходные.

— Нет, но я же знала, что ты женишься, так кто из нас виноват больше?

— Я.

Гарднер поднялся и прошел за Моникой в соседнюю комнату, где оперся о груду коробок, и, не приближаясь к своей собеседнице, продолжал: — Это был бунт с моей стороны, только и всего. Она забеременела, и я вынужден был жениться, не будучи готовым к такому шагу. Черт побери, на моем дипломе еще не высохли чернила. Я собирался преподавать, чувствуя себя вольной птицей, купить новый автомобиль, снять вместе с друзьями квартиру с бассейном. Вместо этого я сопровождал ее к гинекологу и старался наскрести деньжат на однокомнатную квартиру. Портной снимал с меня мерку и шил ненавистный свадебный фрак. Боже ты мой! Я просто… Я просто не был к этому готов.

— Знаю, — спокойно ответила она. — Я все знала еще в ту ночь и все равно легла с тобой в постель, так что можешь не оправдываться передо мной.

— Хорошо, тогда объясни причины своего поведения. Объясни, почему ты так поступила?

— Не знаю. — Она отошла к стеклянным дверям, посмотрела наружу и, словно защищаясь, сложила руки перед грудью. — Временное помешательство. Представилась такая возможность. Я никогда не была, что называется, доступной, и мужчины не уделяли мне особого внимания. А ты — такой симпатичный парень, с которым я пару раз поболтала на вечеринках, обменялась шутками… а потом я разносила пиццу и ты оказался в том гостиничном номере, в компании со своими чокнутыми друзьями… Не знаю… Почему каждый поступает так, а не иначе?

Он присел на коробку; сожаление с новой силой охватило его.

— Меня долго еще мучила совесть, после женитьбы… за то, как я с тобой поступил.

Оглянувшись, Моника посмотрела на него.

— Но ты никогда не рассказывал ей?

Том помолчал, борясь с чувством вины, прежде чем хрипло ответить:

— Н-нет.

Их взгляды встретились, ее — спокойный, его — взволнованный.

— А семейная жизнь оказалась прочной?

Гарднер медленно кивнул.

— Восемнадцать лет, и каждый год лучше предыдущего. Я очень люблю ее.

— А ребенок, которого она ожидала?

— Робби. В выпускном классе моей школы.

Вся гамма чувств отразилась на лице Моники, прежде чем она прошептала:

— Мальчик.

— Да. Мальчик. — Том поднялся с коробки и перешел в другой угол комнаты. — Они сейчас оба на футбольном поле. И Клэр… Клэр преподает английский для поступающих в университет, а твой сын — то есть наш сын — собирается у нее учиться.

— Боже мой! — Впервые за время разговора Моника словно ослабела.

— У нас с Клэр есть еще дочка, Челси. Она на два года младше. У нас очень счастливая семья. — Остановившись на секунду, он продолжал: — В ваших документах не значится имя твоего мужа, значит, ты не замужем?

— Нет.

— И никогда не была?

— Нет.

— А что Кент думает о своем отце?

— Я рассказала ему правду, что познакомилась с одним парнем на вечеринке, и у нас была связь, но я никогда не собиралась замуж. Том, я сделала для сына все. Я получила квалификацию и обеспечила его всем, что только может потребоваться ребенку.

— Я вижу.

— Мне не нужен был муж. Я не хотела иметь мужа.

— Извини, что я так поступил с тобой, обидел тебя.

— Я не обижена.

— Ты говоришь с обидой. И действуешь, как обиженная.

— Оставь все эти измышления при себе! — взорвалась она. — Ты ничего обо мне не знаешь, и меня не знаешь. Я добиваюсь всего собственными силами, и мне ничего больше не нужно. Только Кент. Я очень много работаю и занимаюсь своими материнскими обязанностями, и нам прекрасно живется вдвоем.

— Извини. Я вовсе не собирался тебя критиковать, и поверь, при моей профессии я ни за что не стал бы укорять того, кто в одиночестве воспитывает ребенка и кто сам выбрал для себя такую жизнь. Тем более что тебе удалось вырастить прекрасного парня. Я так часто сталкиваюсь с бессмысленным семейным существованием, когда родители живут вместе только ради детей. Эти ребята каждый день бывают в моем кабинете, их кураторы, и полиция, и я — мы все пытаемся перевоспитать их, чаще всего безуспешно. Если тебе показалось, что я недоволен тем, как ты вырастила сына, то извини. Он… — Том потер шею, припоминая то немногое, что знал о Кенте Аренсе, потом посмотрел на Монику и взмахнул рукой. — Он — мечта каждого учителя. Хорошие отметки, цель в жизни, планы получить высшее образование, широкий круг интересов, думаю, что любые родители мечтали бы о таком сыне.

— Да, это так.

Том все еще стоял у одной груды коробок, а Моника — у другой. По мере продолжения беседы ее антипатия к нему постепенно исчезала, но они оба все еще ощущали скованность.

— Он ходил в католическую начальную школу.

— Католическую, — повторил Гарднер, касаясь груди, как будто хотел поправить галстук.

— Это дало ему крепкую базу с самого начала.

— Да… да, конечно.

— Занятия спортом тоже помогли… а школа в Остине — она на очень хорошем счету.

Том посмотрел на Монику, понимая, что та словно бы защищается, не имея для этого никаких причин. И хотя возникший в его голосе вопрос напрямую относился к делу, он поколебался немного, прежде чем спросил:

— У Кента есть дедушка с бабушкой?

— Был только дед, мой отец, но он умер девять лет назад, а поскольку жил он здесь, в Миннесоте, Кент не очень хорошо его знал. Почему ты спрашиваешь?

— Мой отец еще жив. Он живет менее чем в десяти милях отсюда.

Секундное молчание, потом:

— А, понятно… — Не сводя с него глаз, она спросила: — А дяди и тети?

— Есть и дядя, и тетя, и трое их детей. А с твоей стороны?

— У меня здесь сестра, но Кент едва ее знает. Моя семья не очень обрадовались известию, что у меня будет внебрачный ребенок, которого я намерена сама воспитать.

Напряжение все еще витало в воздухе. Том чувствовал боль, охватившую его спину и плечи. Он вернулся в гостиную, устало опустился на стул, положив руку на полированную поверхность стола. Моника осталась на месте. Они оба молчали, замкнувшись каждый в своем одиноком раздумье. Через некоторое время она тоже, вздохнув, подошла к столу и села.

— Я не знаю, как теперь поступить, — сказала она.

— Я тоже.

Со стороны соседнего строящегося дома доносились звуки плотницких молотков, жужжание пилы, а двое за столом молчали, ища хоть какой-нибудь разумный выход из создавшейся ситуации.

— Я бы предпочла, — сказала Моника, — чтобы все осталось как раньше. Ты ему не нужен… правда, не нужен.

— Я бы тоже не хотел ничего менять, но я все время спрашиваю себя, будет ли это справедливо по отношению к мальчику.

— Да, я знаю.

Снова тишина, а потом вдруг неожиданный всплеск эмоций со стороны Моники, которая, поставив локти на стол, закрыла лицо руками.

— Если бы я только позвонила сначала в вашу школу и все узнала? Но откуда, скажи, откуда я могла знать, что ты здесь работаешь? Я даже не подозревала, что ты собираешься преподавать, не говоря уже о том, что будешь когда-нибудь директором! То есть за те несколько часов, что мы провели вместе, мы ведь не делились фактами своей биографии, верно?