Джеймс Эллрой - Черная Орхидея

• Название: Черная Орхидея
• Автор: Джеймс Эллрой
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9709-0107-5

15 января 1947 года на окраине Лос-Анджелеса найден изуродованный труп молодой женщины. Расследование жестокого убийства Черной Орхидеи, как называют жертву в газетах, поручено двум опытным полицейским — друзьям и соперникам, влюбленным в одну и ту же женщину. Вскоре оба становятся одержимы новым делом: разгадка жизни и смерти Элизабет Шорт становится для них навязчивой идеей. В поисках ответов они должны пройти все круги ада, погрузиться на самое дно послевоенного Голливуда и раскрыть темные бездны человеческой души — в том числе и собственной.

---

Бобби тряс головой, выплевывая остатки блевотины, которой он наглотался.

— Я не видел Бланчарда с самого суда, мать вашу!

Фогель слегка ударил его по лицу, задев своим перстнем вену на щеке.

— В моем присутствии не ругайся и обращайся ко мне «сэр». А теперь отвечай — ты знал, что сержант Бланчард здесь, в Тихуане?

Де Витт пробормотал:

— Нет.

Фрици рявкнул:

— Нет, сэр! — и снова хлопнул его по лицу. Бобби мотнул головой и опустил ее на грудь. Фрици одним пальцем поднял ее.

— Нет, а дальше?

Де Витт прохрипел:

— Нет, сэр.

Даже ненавидя его, я видел, что он ничего не знает. Я спросил:

— Бланчард боится тебя. Почему?

Извиваясь на стуле, с прической, съехавшей на лоб, Де Витт начал громко хохотать. Это был безудержный дикий смех, когда забываешь о боли, но потом боль усиливается. Побагровевший Фогель сжал руку в кулак, чтобы нанести ему очередной удар, но я остановил его. Фрици смягчился. Нервный смех Бобби прекратился.

Сделав глубокий вдох, Де Витт сказал:

— О боже, ну и посмеялся же я. Красавчику Ли есть от чего меня бояться, потому что я пригрозил еще на суде разобраться с теми, кто меня подставил. Но все, что я знаю, я вычитал в газетах. И должен сказать, что та перестрелка с наркоманами здорово меня напугала, хотите верьте, хотите нет. Может быть, я и хотел отомстить, а может, просто пудрил мозги сокамерникам, но когда красавчик Ли грохнул этих ниггеров и...

Фогель ударил его правой, опрокинув вместе со стулом на пол. Выплевывая кровь и выбитые зубы, стареющий альфонс застонал и заржал одновременно; присев рядом, Фрици сжал рукой его сонную артерию, перекрыв доступ крови к мозгу.

— Бобби, мальчик, мне не нравится сержант Бланчард, но он мой коллега, и я не позволю каждому сифилитику его поносить. А еще ты нарушил закон о досрочном освобождении, и за поездочку сюда можешь запросто вернуться обратно в тюрьму. Когда я отпущу твою шею, ты мне скажешь, зачем сюда приехал, в противном случае я буду давить до тех пор, пока клеточки твоего серого вещества не начнут хрустеть и лопаться как воздушные шарики.

Фрици отпустил руку; лицо Де Витта из синего превратилось в темно-бордовое. Одной рукой Фогель поднял стул вместе с подозреваемым и поставил его на пол. Альфонс Бобби снова засмеялся, сплевывая кровь, затем затих. Он смотрел на Фрица словно собачонка, которая вынуждена любить своего жестокого хозяина, потому что другого у нее нет. Голосом избитого пса он проскулил:

— Я приехал сюда, чтобы получить партию наркотиков и отвезти ее потом в Лос-Анджелес. Говорят, надзиратель, у которого я должен был отметиться после освобождения, снисходителен, поэтому даже если бы я опоздал, то мог бы просто сказать ему: «Ах, простите, сэр, я восемь лет провел в тюряге, и мне хотелось оттянуться», и он бы простил мое опоздание.

Де Витт снова вздохнул; Фрици сказал:

— ...захрустят и лопнут как воздушные шарики.

Бобби затараторил как угорелый:

— Человека, с которым я должен был встретиться, зовут Феликс Часко, он мексиканец. Сегодня вечером у нас встреча в мотеле «Калексико Гарденс». Он брат моего сокамерника по Квентину. Пока я его не видел. И пожалуйста, больше не бейте меня.

Издав громкий вопль, Фрици понесся сообщать о своей находке; Де Витт слизывал кровь с губ и смотрел на меня, теперь после ухода Фогеля, ставшего его «хозяином». Я сказал:

— Заканчивай рассказ про ваши отношения с Ли Бланчардом. Только на этот раз без истерик.

Бобби сказал:

— Сэр, единственное, что сближает меня с Бланчардом, — это то, что мы оба трахали эту суку — Кэй Лейк.

Я помню, как надвинулся на него и двумя руками сдавил ему шею, при этом спокойно соображая, как сильно ее нужно сдавить, чтобы его глаза вылезли наружу. Помню, как он изменился в лице, затем раздались какие-то крики на английском и испанском, затем голос Фрици: «Он сказал правду», потом меня прижали к прутьям решетки, и я подумал: «Вот какие бывают решетки». После этого я уже ничего не помнил.

* * *

Когда я очнулся, мне казалось, что я нокаутирован и что это был наш с Ли третий матч. Мне хотелось узнать, насколько сильно пострадал мой напарник, и я постоянно бормотал: «Ли? Ли? Ты в порядке?»

Затем я увидел двух полицейских с напомаженными волосами и нелепыми побрякушками на черных рубашках. Над ними возвышался Фрици Фогель, который вещал:

— Я отпустил нашего Бобби, чтобы он привел нас к своему дружку. Но, пока ты смотрел сон, он смылся, впрочем, ему от этого будет только хуже.

Кто-то очень сильный поднял меня с пола камеры; постепенно приходя в себя, я начинал понимать, что это, должно быть, Громила Билл Кениг. Ослабев и едва стоя на ногах, я позволил Фрици и двум мексиканским полицейским вывести меня на улицу. Уже стемнело, и тихуанское небо было озарено неоновым светом. Подъехал патрульный «студебеккер»; Фрици и Билл затолкали меня на заднее сиденье. Врубив самую громкую сирену в мире, водитель дал газу.

Мы понеслись на запад, прочь из города, и остановились только на покрытой гравием стоянке перед подковообразным мотелем. У входа стояли одетые в рубашки-хаки и бриджи тихуанские полицейские с помповыми ружьями. Фрици подмигнул мне и протянул руку, чтобы я мог опереться; я оттолкнул ее и выбрался из машины без посторонней помощи. Фогель пошел впереди; полицейские, отсалютовав своими ружьишками, открыли нам двери.

Комната, куда мы вошли, была похожа на скотобойню, в которой воняло порохом. На полу с простреленными головами в лужах крови лежали Бобби Де Витт и еще один мексиканец. Стена была забрызгана стекавшими по ней мозгами; на шее Де Витта, в том самом месте, где я его душил, были видны следы кровоподтеков. Моей первой осознанной мыслью было то, что это я его прикончил, когда в момент помутнения рассудка решил отомстить ему за двух людей, которых по-настоящему люблю. Фрици, наверное, прочитал мои мысли, потому что, рассмеявшись, он сказал:

— Это не ты, парень. Мексиканца зовут Феликс Каско, известный наркоторговец. Может, их прикончил другой наркоман, может, Ли, а может, Господь Бог. Пусть наши мексиканские коллеги сами копаются в своем грязном белье, а мы давай-ка поедем в Лос-Анджелес и найдем наконец этого сукиного сына, который покромсал Орхидею.

Глава 16

Об убийстве Бобби Де Витта написала лишь «Лос-Анджелес Миррор», да и то несколько строк. Я получил выходной день от ставшего необычайно заботливым Эллиса Лоу, на поиски Ли был выделен целый отряд из Отдела внутренней безопасности.

Большую половину своего выходного я провел в кабинете капитана Джека, где меня допрашивали детективы из этого Отдела. Их интересовало буквально все, что связано с Ли. Они хотели знать, почему он вышел из себя после просмотра порнушки и во время нашего визита в «Ла Верну», почему с такой одержимостью расследовал дело Шорт, почему написал докладную про Нэша и даже почему он жил с Кэй. Я отвечал быстро и четко, кое-где подтасовывая факты, а где-то замалчивая правду — не упоминая вовсе о его пристрастии к амфетамину, его комнате в «Эль Нидо» и о том, что его сожительство с Кэй было исключительно целомудренным. Быки из Отдела безопасности постоянно пытались узнать мое мнение по поводу того, кто убил Бобби Де Витта и Феликса Часко и не был ли это Ли; и я постоянно отвечал им, что он не был способен на такое. А когда меня спросили про мотивы побега моего напарника, я рассказал о том, как побил его за Нэша, добавив, что Ли — бывший боксер и, возможно, вскоре станет бывшим полицейским, слишком старым, чтобы возвратиться на ринг, и в то же время слишком горячим, чтобы жить жизнью обывателей, и что Мексика, пожалуй, не самое плохое место для такого человека. К концу допроса я понял, что эти ребята хотят не обеспечить безопасность Ли — наоборот, они собирают информацию, которая поможет уволить его из управления. Мне неоднократно говорили, чтобы я не лез в их расследование и всякий раз, соглашаясь, я впивался ногтями себе в ладони, чтобы не ответить им ругательствами или еще чем похуже.

Из муниципалитета я поехал к Кэй. Оказалось, что ее уже навестили двое громил из Отдела безопасности и буквально затерзали вопросами про их с Ли совместную жизнь, а также, поворошив прошлое, интересовались ее отношениями с Бобби Де Виттом. Холодный взгляд, которым она меня встретила, говорил о том, что я имею несчастье принадлежать к той же конторе, а когда я попытался успокоить ее — мол, Ли скоро вернется, она сказала: «И все остальное» — и оттолкнула меня.

Тогда я поехал в номер 204 гостиницы «Эль Нидо», надеясь найти записку или сообщение типа, «Я вернусь, и наша троица снова будет вместе». Но, войдя туда, я попал в храм Элизабет Шорт.

Комната представляла собой типичное жилище голливудского холостяка: кровать, раковина, крошечный шкаф. Зато все стены были увешаны фотографиями Бетти Шорт из журналов и газет, а также сделанных на месте убийства, с десяток из них были увеличены, чтобы можно было рассмотреть все жуткие подробности. Кровать была заставлена картонными коробками — полноценное досье с копиями докладных записок, перечней улик, допросов на месте преступления и отчетами о допросах — все строго в алфавитном порядке.