Джеймс Эллрой - Черная Орхидея

• Название: Черная Орхидея
• Автор: Джеймс Эллрой
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9709-0107-5

15 января 1947 года на окраине Лос-Анджелеса найден изуродованный труп молодой женщины. Расследование жестокого убийства Черной Орхидеи, как называют жертву в газетах, поручено двум опытным полицейским — друзьям и соперникам, влюбленным в одну и ту же женщину. Вскоре оба становятся одержимы новым делом: разгадка жизни и смерти Элизабет Шорт становится для них навязчивой идеей. В поисках ответов они должны пройти все круги ада, погрузиться на самое дно послевоенного Голливуда и раскрыть темные бездны человеческой души — в том числе и собственной.

---

Я посмотрел на Ли. Он сказал:

— Я слишком возбужден, чтобы есть. — После этого он протянул мне руку, как будто я только что вошел. — Эй, напарник. Узнал что-нибудь новенькое про нашу девочку?

Я хотел сказать, что эта девочка не стоит того, чтобы ей занималась целая армия полицейских; я хотел рассказать про лесбиянку и про то, что Бетти Шорт была всего лишь маленькой лживой шлюшкой. Но, посмотрев на изможденное лицо Ли, я всего лишь сказал:

— Ничего такого, что заставило бы тебя так себя тиранить. Ничего такого, чтобы могло сделать тебя таким беспомощным, в то время когда ублюдку, которого ты отправил в Квентин, осталось всего три дня до освобождения и приезда в Лос-Анджелес. Представь, что сейчас тебя бы увидела твоя маленькая сестра. Подумай о ней...

Я замолк, увидев на глазах Ли слезы. Теперь уже он стоял, словно декорация к спектаклю, где играли близкие ему люди. Кей стала между нами, положив руки нам на плечи. Я вышел из комнаты, не дожидаясь, пока Ли разрыдается по-настоящему.

* * *

Еще одним форпостом «Орхидеейании» был Университетский участок.

В раздевалке участка висел разграфленный от руки лист бумаги со столбцами, озаглавленными: «Будет раскрыто — 2 к 1», «Не маньяк — 4 к 1», «Не будет раскрыто — 1 к 1», «Дружок / дружки — 1 к 4» и «Рыжий — ставки не принимаются, пока не задержат подозреваемого». Букмекером участка стал сержант Шайнер. Самый большой выигрыш могли получить те, кто поставил на «дружков», и уже с дюжину полицейских поставили по десятке на этот вариант, чтобы выиграть два пятьдесят.

В комнате для инструктажа было еще веселей. Кто-то повесил над входом две половинки дешевого черного платья. А наполовину пьяный Гарри Сирз танцевал вальс с чернокожей уборщицей, объявляя ее настоящей Черной Орхидеей, самой лучшей цветной певичкой со времен Билли Холидей. Прикладываясь поочередно к фляжке со спиртным, они продолжали кружиться в танце, а уборщица при этом еще умудрялась во весь голос орать негритянские песни, вынуждая говоривших по телефону полицейских затыкать уши.

Обычная рутинная работа также приобрела хаотичный характер. Одни сотрудники перекапывали картотеки автоинспекции и папки с досье по задержанным в Хантингтон-парке в надежде найти хоть какой-нибудь материал по Рыжему, с которым Бетти Шорт уехала из Сан-Диего. Другие были заняты чтением ее любовных писем, третьи проверяли информацию по автомобилям, чьи номерные знаки вчера ночью записал Ли, сидевший в засаде в гараже Джуниора Нэша. Миллард и Лоу отсутствовали, поэтому, бросив в большую корзину для входящих бумаг свой отчет о допросах и записку о выписанных мной постановлениях на арест, я поспешил смыться, прежде чем какой-нибудь вышестоящий клоун заставит меня присоединиться ко всему этому цирку.

Очутившись на свободе, я подумал о Ли, а подумав, пожалел, что ушел из участка, где к покойной относились, по крайней мере, с юмором. Затем я разозлился на Ли и начал думать о Джуниоре Нэше — профессиональном убийце, гораздо более опасном, чем десяток ревнивых донжуанов. В конце концов я возвратился к своим обязанностям полицейского и начал поиски Нэша в Лаймарт-парке.

Но Черная Орхидея настигла меня и там.

Проходя мимо 39-й и Нортон, я увидел зевак, толпившихся возле той самой автостоянки, а рядом бойких торговцев мороженым и хот-догами, продававших свою нехитрую снедь. Возле бара на 39-й и Креншо какая-то старушенция вовсю толкала глянцевые фотки Бетти Шорт, и у меня закралась мысль, а не снабдил ли ее всем этим наш очаровательный Клео Шорт за определенный процент от продаж. Обозленный, я постарался выкинуть весь этот идиотизм из головы и начал работать по-настоящему.

Целых пять часов я ходил по Саут-Креншо и Саут-Вестерн, показывая встречным фотографии Нэша и рассказывая об его судимости за изнасилование чернокожей девушки, но в ответ получал лишь одни отрицательные ответы или встречные вопросы типа:

— А почему вы не ищете подонка, который покромсал на куски ту красотку?

Ближе к вечеру я наконец смирился с мыслью, что Джуниор Нэш, по всей видимости, все-таки покинул Лос-Анджелес и что придется возвращаться в «цирк».

Наскоро перекусив, я позвонил в Отдел по борьбе в проституцией и попросил их сообщить адреса заведений, где обычно собираются лесбиянки. Просмотрев папки с информацией агентов, клерк назвал мне три бара, расположенных в квартале Вентура-бульвар: «Герцогини», «Шик» и «Кабачок Ла Верна».

Я уже собирался повесить трубку, когда он добавил, что все эти заведения не подпадают под юрисдикцию полиции Лос-Анджелеса, поскольку находятся на территории, подконтрольной шерифам, и работают под их покровительством — за определенную плату.

Когда я ехал в Долину, меня мало заботило, где чья юрисдикция. Гораздо больше меня интересовали отношения женщин с женщинами. Не лесбиянок, а тихих, скромных девочек — с великовозрастными. Нечто подобное встречалось и на ринге во время тренировок профессионалов со спарринг-партнерами-любителями. Проезжая мимо Кахуэнга-пасс, я старался представить их вместе. Но перед глазами возникали лишь тела и запах смазки и автомобильной обшивки — лиц не было. Тогда я постарался вообразить лица Бетти / Бет и Линды / Лорны, которые я видел на фото и на удостоверении, и присоединил к ним тела девушек, которых я видел во время своих боев на ринге. Картина становилась все более и более живой, но тут на горизонте появился квартал Вентура-бульвар, и я воочию увидел страсть женщины к женщине.

Бар «Шик» был в стиле деревенского домика и имел распашные дверцы, как в салунах из ковбойских вестернов. Внутри было довольно тесно, освещение слабое; потребовалось какое-то время, чтобы мои глаза привыкли к этой полутьме. Когда наконец это произошло, я увидел, что меня разглядывает целая толпа женщин.

Тут были и лесби с мужицкими повадками, одетые в рубашки цвета хаки и брюки военного покроя, и скромненькие девочки в юбочках и свитерках. Одна здоровенная кобыла оглядела меня с ног до головы. Ее соседка, стройная рыжая козочка, положила голову ей на плечо и обняла за некое подобие талии. Я посмотрел в сторону барной стойки, ища глазами хозяйку заведения. Заметив в конце зала что-то наподобие комнаты отдыха со стульями из бамбука и столом, заставленным бутылками со спиртным, над которым мигали разноцветные лампочки, я направился туда. Попадавшиеся на пути парочки, державшиеся за руки, нехотя расступались, давая мне пройти.

Лесбиянка за барной стойкой налила мне полный стакан виски и спросила:

— Ты из Комиссии по алкоголю?

У нее были пронзительные светлые глаза; отражающийся в них неоновый свет делал их почти прозрачными. У меня появилось странное ощущение, что она знает, о чем я думал по пути сюда. Выпив виски, я сказал:

— Отдел по расследованию убийств полиции Лос-Анджелеса.

— Наше заведение вам не подчиняется, ну, так кого прикончили?

Пошарив в карманах, я достал и положил на барную стойку фото Бетти Шорт и удостоверение Лорны / Линды. Виски смочил мне горло, и я спросил:

— Видела кого-нибудь из них?

Женщина бегло оглядела лежавшие перед ней листки и, подняв голову, произнесла:

— Хочешь сказать, что Орхидея — из наших?

— Это ты мне скажи.

— Я скажу тебе, что кроме как в газетах нигде ее не видела и уж тем более эту малолетнюю пигалицу, потому что у нас в заведении с малолетками не общаются. Доходит?

Я показал на стакан, она его наполнила. Выпив, я немного вспотел и уже более спокойно сказал:

— Дойдет, когда твои девочки расскажут, что знают, и я им поверю.

Она свистнула, и комната заполнилась клиентками. Взяв фотографии, я протянул их даме, обнявшей леди-лесоруба. Обе дамочки посмотрели на фотки, отрицательно покачали головами и передали их женщине в куртке гражданских авиапилотов. Она сказала:

— Нет, но телки что надо.

Фото пошли дальше, к паре, стоявшей рядом. Те, увидев фотографию Черной Орхидеи, по-настоящему удивились, но тоже дали отрицательный ответ. Последняя сказала:

— Нет, найн, кроме того, это не мой тип. — Она швырнула фото в мою сторону и сплюнула на пол. Я сказал:

— Доброй ночи, леди, — и направился к двери, слыша за спиной слово «орхидея», произносимое шепотом.

В «Герцогинях» меня ждала еще пара дармовых бокалов виски, десяток враждебных взглядов и столько же отрицательных ответов, выдержанных в старом английском немногословном стиле. В «Ла Верна» я шел уже с наполовину потухшим запалом, но с каким-то необъяснимым предчувствием.

Внутри «Ла Верны» было темно, крепившиеся к потолку крошечные лампы едва освещали стены, покрытые дешевыми обоями с нарисованными пальмами. В небольших кабинках ворковали лесбийские парочки; увидев, что они целуются, я так и вытаращился, но вскоре отвел взгляд и стал искать барную стойку.

Она была размещена в нише, сделанной в левой стене, — длинный стол с разноцветными огнями, освещающими пляжные сцены напротив. Ни за стойкой, ни у стойки никого не было. Я пошел обратно, громко откашливаясь, чтобы воркующие в кабинках голубки, услышав меня, спустились на грешную землю. Это сработало; объятия и лобзания прекратились и на меня устремились злые и испуганные глаза, почувствовавшие приближение грозы.