Джеймс Эллрой - Черная Орхидея

• Название: Черная Орхидея
• Автор: Джеймс Эллрой
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9709-0107-5

15 января 1947 года на окраине Лос-Анджелеса найден изуродованный труп молодой женщины. Расследование жестокого убийства Черной Орхидеи, как называют жертву в газетах, поручено двум опытным полицейским — друзьям и соперникам, влюбленным в одну и ту же женщину. Вскоре оба становятся одержимы новым делом: разгадка жизни и смерти Элизабет Шорт становится для них навязчивой идеей. В поисках ответов они должны пройти все круги ада, погрузиться на самое дно послевоенного Голливуда и раскрыть темные бездны человеческой души — в том числе и собственной.

---

— Я думаю, что хотел бы вернуться в Отдел судебных приставов. Вы уладите это с Лоу?

Миллард отрицательно покачал головой.

— Нет. Так ты ответишь на мой вопрос?

Я не стал ни умолять дальше, ни требовать.

— Она дала или отказала не тому парню, не в то время и не в том месте. И так как на нее было потрачено чуть ли не больше резины, чем собирает Сан Берду Хайвэй, а также, принимая во внимания, что она не отличалась особой правдивостью, я бы сказал, что найти этого парня будет делом не из легких.

Миллард поднялся и расправил плечи.

— Сообразительный легавый. Поедешь на участок в Голливуд, возьмешь в напарники Билла Кенига, и вдвоем отправитесь по адресам, указанным в моем отчете, — допрашивать жильцов. Старайтесь как можно больше узнать про ее дружков. Если сможешь, проследи за Кенигом, потом напишешь отчет о допросах, потому что Билли практически неграмотен. Когда закончите, приезжайте прямо сюда.

Головная боль переросла в сущую мигрень, но я повиновался. Последнее, что я услышал, когда выходил на улицу, был сдавленный смех нескольких полицейских, занятых чтением любовных писем Бетти Шорт.

* * *

Я подобрал Кенига на участке в Голливуде и проехал с ним до дома № 1624 по Карлос-авеню. Припарковавшись у здания, я сказал:

— Ты старший, сержант. Как мы это разыграем?

Кениг громко откашлялся и, проглотив комок подступившей к горлу мокроты, сказал:

— Обычно все разговоры ведет Фрици, но сегодня он заболел. Может, ты будешь разговаривать, а я тебя прикрою. — Он раскрыл полы куртки и показал резиновую дубинку, заткнутую за пояс. — Думаешь, здесь понадобится поработать руками?

— Нет, языком, — ответил я и вышел из машины.

На крыльце трехэтажного, обшитого вагонкой дома № 6024 сидела пожилая женщина. На газоне перед домом стоял щит с надписью «Сдаются комнаты». Увидев меня, она закрыла свою Библию и сказала:

— Сожалею, молодой человек, но я сдаю только работающим девушкам, имеющим рекомендации.

Я показал свой жетон.

— Мы полицейские, мадам. Пришли, чтобы расспросить вас о Бетти Шорт.

Она заметила:

— Я знала ее как Бет. — Затем бросила взгляд на Кенига, стоявшего на газоне и незаметно ковырявшего в носу.

Я сказал:

— Он ищет улики.

Старушка презрительно фыркнула:

— В своем клюве он их не найдет. Так кто же убил Бет Шорт, сержант?

Я достал ручку и блокнот.

— Мы затем сюда и пришли, чтобы узнать это. Скажите, пожалуйста, как вас зовут?

— Мисс Лоретта Джейнвэй. Я позвонила в полицию, когда услышала имя Бет по радио.

— Мисс Джейнвэй, когда в этом доме жила Бет?

— Сразу как услышала по радио о ее гибели, я проверила свои записи. Бет жила на третьем этаже в последней комнате направо с четырнадцатого сентября по девятнадцатое октября прошлого года.

— Ее вам кто-то порекомендовал?

— Нет. Я это очень хорошо помню, потому что Бет была такой приятной девочкой. Она постучала в дверь и сказала, что проходила мимо и увидела мой щит. Сказала, что она начинающая актриса, которой нужна недорогая комната. Что она поживет там до лучших времен. Я ответила, что мне знакома эта песенка и что ей не мешало бы избавиться от этого ужасного бостонского акцента. Она улыбнулась и продекламировала какой-то стишок без всякого акцента. Затем она сказала: «Вот видите! Я все схватываю на лету.» Она так хотела мне понравиться, что я сдала ей комнату, хотя принципиально не сдаю жилье псевдоактрисам.

Я записал относящуюся к делу информацию и спросил:

— Бет была хорошей квартиранткой?

Мисс Джейнвэй отрицательно замотала головой.

— Господь упокой ее душу, но она вела себя ужасно и заставила меня пожалеть о том, что я нарушила свой принцип не сдавать комнаты подобным девушкам. Она всегда запаздывала с оплатой, закладывала в ломбард свои украшения, чтобы наскрести денег на еду, и пыталась уговорить меня, чтобы я разрешила ей оплачивать жилье ежедневно, а не еженедельно. Хотела платить по доллару в день! Можете себе представить, сколько бы мне понадобилось тетрадок, чтобы вести бухгалтерию, если я разрешила бы всем своим жильцам платить ежедневно?

— А Бет общалась с другими жильцами?

— Да что вы, нет. Ее комната на третьем этаже была самой крайней и имела отдельный вход, поэтому Бет могла не пользоваться центральным входом как другие девушки. Она никогда не посещала мои посиделки с кофе и булочками, которые я устраивала в воскресенье после посещения церкви. Сама Бет никогда в церковь не ходила. А по поводу посиделок она говорила: «С девчонками и говорить-то не о чем, а вот с парнями можно болтать сутки напролет».

— Теперь мой самый важный вопрос, мисс Джейнвэй. Когда Бет жила здесь, она встречалась с мужчинами?

Женщина взяла в руки Библию и прижала к груди.

— Если бы они заходили в дом через центральный вход, как все остальные кавалеры, я бы их видела. Не хочу ругать умерших, поэтому скажу лишь, что я слышала оживленное движение по лестнице, ведущей в комнату Бет, в самое неподходящее время суток.

— Бет говорила что-нибудь о своих врагах? О тех, кого она боялась?

— Нет.

— Когда вы ее видели последний раз?

— В конце октября, когда она съезжала. Своим неповторимым голоском настоящей калифорнийской девочки она, помнится, сказала: «Я нашла более подходящую берлогу».

— Она сказала, куда переезжает?

Мисс Джейнвэй ответила отрицательно, потом придвинулась ко мне и показала на Кенига, который шел к машине и почесывал у себя между ног.

— Вы должны поговорить с этим человеком по поводу гигиены. Откровенно говоря, он ведет себя отвратительно.

— Спасибо, мисс Джейнвэй, — сказал я и пошел к машине.

Когда я сел за руль, Кениг пробурчал:

— Что эта бабка про меня говорила?

— Она сказала, что ты симпатичный.

— Да?

— Точно.

— А что еще?

— Что с таким парнем, как ты, она снова чувствует себя молодой.

— Неужели?

— Точно. Я сказал ей, чтоб она и думать об этом не смела. Так как ты женат.

— Я не женат.

— Знаю.

— Тогда зачем соврал?

Я выехал на оживленную магистраль.

— Ты хотел, чтобы она тебе любовные записки присылала в ФБР?

— Теперь понял. Что она говорила про Фрици?

— Разве она знает Фрици?

Кениг посмотрел на меня как на больного.

— За его спиной многие о нем болтают.

— И что болтают?

— Сплетни.

— Что за сплетни?

— Грязные.

— Например?

— Например, что, работая в Отделе по борьбе с наркотиками и проституцией, он подцепил сифилис, переспав с проституткой. Что потом месяц лечился. Что из-за этого его и перевели на Центральный участок. В общем, всякие грязные сплетни. Даже похуже того, что я рассказал.

У меня по спине пробежал холодок. Свернув на Чероки, я спросил:

— Похуже?

Кениг придвинулся ближе.

— Разводишь меня, Блайкерт? Ищешь компромат на Фрици?

— Нет. Просто любопытно.

— Любопытство сгубило кошку. Помни эту пословицу.

— Обязательно. Как ты сдал свой экзамен на сержанта?

— Не знаю.

— То есть?

— За меня сдавал Фрици. Помни пословицу про кошку, Блайкерт. Я не желаю, чтобы кто-то плел про моего напарника всякие гадости.

Впереди показался большой многоквартирный дом под номером 1842. Я подъехал к нему и припарковался. Выйдя из машины и бросив: «Надо поработать языком», я двинулся прямиком в холл здания.

В списке жильцов, висевшем на стене, были фамилии десяти человек, в том числе С. Сандон, но жилицы по имени Линда Мартин, проживающей в квартире 604, там не значилось. Поднявшись на шестой этаж, я прошел по коридору, в котором чувствовался легкий запах марихуаны, и, дойдя до нужной двери, постучал.

В квартире замолкла музыка, дверь открылась, и на пороге появилась довольно молодая женщина в блестящем египетском одеянии и со шляпой из папье-маше в руке. Она спросила:

— Вы водитель из РКО?[9]

Я ответил:

— Полиция.

Дверь тут же захлопнулась перед моим носом. Я услышал шум сливного бачка в туалете. Девушка вернулась минуту спустя, но войти не пригласила, и я вошел сам. В гостиной были высокие потолки и сводчатые перекрытия. Вдоль стен стояли койки с наспех заправленными постелями. Из открытого стенного шкафа вывалились несколько чемоданов и саквояж. Между кроватями стоял столик, покрытый линолеумом, на нем — набор косметики и несколько зеркалец. На потрескавшемся полу была рассыпана пудра и румяна.

— Вы по поводу тех штрафов за нарушения правил, которые я не заплатила? Послушайте, у меня еще три дня съемок в «Проклятии мумии» на РКО. Когда они мне заплатят, я пришлю вам чек. Хорошо?

Я сказал:

— Это по поводу Элизабет Шорт. Мисс...

Она изобразила удивление:

— Сэддон. Шерил, с одним "л", Сэддон. Послушайте, сегодня утром я уже разговаривала с полицейским. Сержант, не помню фамилию, он еще сильно заикается. Он задал мне тысячу вопросов про Бетти и ее приятелей, и я уже тысячу раз сказала ему, что здесь ночует уйма девушек и к ним приходит уйма парней, но большинство из них приходят на одну ночь. Я рассказала ему, что Бетти жила здесь с ноября по декабрь, платила доллар в день, как все, и что я не помню имен ее кавалеров. А теперь я могу идти? Грузовик должен вот-вот подъехать, а мне очень нужна эта работа.