Брет Эллис - Информаторы

• Название: Информаторы
• Автор: Брет Эллис
• Издательство: ЭКСМО, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03860-4

«Информаторы» — следующий роман Эллиса после скандально прославившего его «Американского психопата», послужившего основой для одноименного фильма, — строится как серия филигранно выписанных, виртуозно взаимосвязанных виньеток о поколении «икс». Калифорния восьмидесятых предстает в полифоничном изложении Эллиса глянцевой пустыней, которую населяют зомбифицированные передозом как нормой жизни рок-звезды, голливудские призраки, нимфоманки-телеведущие с волооким педофильским прищуром, а то и откровенная нечисть...

---

— Так ты чего хочешь? — спрашиваю я, выключая телик.

— Кокаина бы. Чего угодно. Четыре-пять унций.

— Я могу добыть… ну… — Я умолкаю. — Ну, к субботе.

— Отец, — говорит Движок. — Мне типа нужно до субботы.

— Суббота не канает? Ну а когда?

— Типа сегодня.

— Типа в пятницу?

— Типа завтра.

— Типа в пятницу, — вздыхаю я. — Я могу сегодня, но мне что-то не хочется.

— Отец, — вздыхает он. — Херня, ну да ладно.

— Нормально? Заезжай в пятницу.

— В пятницу, точно? Я тебе благодарен. Отец, в городе полно народа перебздело.

— Ага, я в курсе. Я как бы понимаю.

— В пятницу, да? — спрашивает он.

— Угу.

Паркуюсь возле дома, поднимаюсь к парадной двери. На ступеньках сидят две девчонки — молодые, загорелые блондинки в рубашках с разрезами и с ободками на головах, смотрят в пространство, друг с другом не разговаривают, на меня не обращают внимания. Иду в дом. Наверху музыка, потом она выключается. Медленно шагаю по лестнице в большую комнату — она, видимо, весь второй этаж занимает. Стою в дверях, смотрю, как Мартин говорит с оператором, тычет в Леона, солиста «Английских цен», тот с сигаретой, в одной руке пистолет — игрушечный, — в другой зеркальце, и Леон все косится туда, проверяет, не растрепались ли волосы. Позади Леона длинный стол, на нем пусто, а позади стола остальные «ценники», и у них за спиной кто-то разукрасил задник розовым в зеленую полоску, а Мартин приближается к Леону, хлопает его по запястью, и Леон убирает зеркальце, отдает Мартину игрушечный пистолет. Я вхожу в комнату, прислоняюсь к стене, стараясь не наступать на провода и кабели. Возле меня на куче подушек сидит девушка, молодая загорелая блондинка, на ней рубашка с разрезами, на гриве — розовый ободок, и когда я спрашиваю, что она тут делает, она отвечает, что как бы знает Леона, на меня при этом не глядит, и я отворачиваюсь, смотрю на Мартина. Мартин на столе, скатывается с него на пол, смотрит в камеру, тыча дулом в объектив, а потом Леон скатывается со стола на пол, смотрит в камеру, тыча дулом в объектив, а потом Мартин скатывается со стола на пол, смотрит в камеру, тыча дулом в объектив, а потом Леон скатывается со стола на пол, смотрит в камеру, тыча дулом в объектив. Затем Леон встает, руки в боки, качает головой, а Мартин лежит на полу, смотрит в камеру, видит меня, встает, отходит, пистолет валяется на полу, Леон поднимает его, нюхает и вокруг, вообще говоря, никого нет.

— Что такое? — спрашивает Мартин.

— Ты оставил мне записку, — отвечаю я. — Что-то насчет обеда.

— Я?

— Ага. Оставил мне записку.

— Это вряд ли.

— Я ее видел, — неуверенно говорю я.

— Ну, видимо, кто-то оставил. — Мартин тоже не очень уверен. — Как скажешь, отец. Но если ты думаешь, что это был я, то ты, отец, меня пугаешь.

— Я вполне уверен, что записка была, — отвечаю я. — Может, я и галлюцинирую, но явно не сегодня.

Мартин устало оглядывается на Леона.

— Ну… м-м… ладно, э… ага, я где-то минут через двадцать освобожусь и… гхм… — И оператору: — А дымовая машина так и накрылась?

Оператор сухо отвечает с пола:

— Накрылась дымовая машина.

— Ага, ну ладно. — Мартин смотрит на свои «свотчи» и говорит: — Надо только этот кадр правильно снять и… — Он повышает голос, но лишь слегка: — Леон уперся, как осел. Да, Леон? — Мартин медленно проводит ладонями по лицу.

Из противоположного угла Леон, оторвав взгляд от пистолета, очень медленно продвигается к Мартину.

— Мартин, я не собираюсь прыгать с этого ебаного стола на этот ебаный пол, смотреть в эту ебаную камеру и подмигивать. Ни за какие коврижки. Это, ебаный в рот, неубедительно.

— Говно на палке, ты четыре раза сказал «ебаный», — замечает Мартин.

— Ох, блин, — отвечает Леон.

— Ты это сделаешь, понял? — говорит Мартин вроде как по серьезу.

— Нет, Мартин, и не подумаю. Это тупизм, и я этого делать не буду.

— Но ты снимался с поющими жабами, — возражает Мартин. — Ты в одном клипе превращался сначала в офигевшее дерево, потом в тарелку с водой, а потом в трепливый банан.

Кто-то из группы замечает:

— Он дело говорит.

— И что теперь? — пожимает плечами Леон. — У тебя, Рокко, вообще вирусный герпес.

— Кто-то забыл, что я здесь режиссер? — вопрошает Мартин, ни к кому не обращаясь.

— Слушай, придурок, я эту ебаную песню написал. — Леон смотрит на девушку, которая его как бы знает, — она сидит на своей куче подушек. Девушка улыбается Леону. Тот смотрит на нее сконфуженно, отворачивается, снова смотрит на девушку, снова отворачивается, снова на девушку, снова отворачивается.

— Леон, — говорит Мартин. — Послушай, в клипе без этого кадра нет никакого смысла.

— Ты не понял: я не хочу, чтобы в нем был смысл. В нем не должно быть смысла, — говорит Леон. — Что ты мелешь? Какой еще смысл? Господи боже. — Леон поворачивается ко мне. — Ты знаешь, что такое смысл?

— Нет, — отвечаю я.

— Видишь? — с упреком говорит Леон.

— То есть ты хочешь, чтобы стадо тормозов в Городе-Имя-По-Вкусу, штат Небраска, отвалив челюсть таращились на твой клип по «Эм-ти-ви» и не понимали, что все это шутка, что ты не по правде пулю вогнал своей девчонке в башку и пристрелил парня, с которым она тусовалась? А? Ты это не по правде, Леон. Тебе нравилась девчонка, которой ты пулю вогнал в башку. Девчонка, которой ты пулю вогнал в башку, была твой цветочек, Леон. Твой имидж, Леон. Я просто помогаю тебе отразить твой имидж, понятно? То есть имидж милого дружелюбного парня из Анахайма, который, блядь, совсем с катушек съехал. Вот так и сделаем. Кому-то на этот сценарий понадобилось четыре месяца — месяц на каждую минуту. Впечатляет, если вдуматься. И речь идет о твоем имидже, — настаивает Мартин. — Имидже, имидже, имидже, имидже.

Я прижимаю ладонь ко лбу, смотрю на Леона — тот не так уж изменился с прошлого вторника, я его и Тима видел тогда у «Мадам Вонг». Ну, может, чуточку изменился, точно не скажу в чем.

Леон смотрит в пол, вздыхает, потом смотрит на девушку, на меня, снова на Мартина, и до меня доходит, что пообедать с Мартином не выйдет, и это, в общем, такой себе облом.

— Леон, — говорит Мартин. — Это Грэм. Грэм — это Леон.

— Привет, — тихо говорю я.

— А? — бормочет Леон.

Пауза еще длиннее и на этот раз — ощутимее. Оператор встает, садится на пол, закуривает. Музыканты просто стоят, ни намека на движение, вылупились на Леона. Оператор повторяет: «Накрылась дымовая машина», и тут снаружи входит девушка. Говорит, тут была ее футболка, «Каджагугу»[70], не видел ли кто? — а потом:

— Мартин, ты меня еще использовать как-то будешь?

— Нет, детка, я тебя уже до самого донышка использовал, — отвечает Мартин. — Ты, конечно, была великолепна, но я тебе как-нибудь звякну.

Она кивает, улыбается, уходит.

— Интересная вообще-то, — замечает Леон, глядя ей в спину. — Ты ее окучил, Рокко?

— Не знаю, — отвечает тот.

— Да, вообще-то интересная, в форме, еблась со всеми, кого я знаю, ангел во плоти, с трудом вспоминает свой номер телефона, как мать зовут, как дышать, — вздыхает Мартин.

— Я о том, что я б ее с легкостью выеб, — объясняет Леон.

Девушка на подушках, которая как бы знает Леона, смотрит в пол.

— И ты бы тем самым выеб глубоководную впадину. — Мартин зевает, потягивается. — Чистую, смутно-талантливую впадину. Но все-таки впадину.

Я снова прижимаю ладонь ко лбу, потом сую руку в карман.

— Ну, — говорит Мартин, — все это очень освежает. Чем мы тут заняты, Леон? А? Чем мы тут заняты?

— Не знаю, — пожимает плечами Леон. — Чем мы тут заняты?

— Я тебя спрашиваю — чем мы тут заняты?

— Не знаю. — Леон все пожимает плечами. — Не знаю. Вон его спроси.

Мартин оборачивается ко мне.

— Я тоже не знаю, чем мы тут заняты, — пугаюсь я.

— Ты не знаешь, чем мы тут заняты? — Мартин смотрит на Леона.

— Черт, — отвечает Леон. — Потом обсудим. Надо бы перерыв. Я как-то проголодался. Кто-нибудь знает кого-нибудь, у кого пиво есть? Хэл, у тебя пиво есть? — спрашивает он оператора.

— Накрылась дымовая машина, — отвечает оператор.

Мартин вздыхает.

— Послушай, Леон.

Леон смотрится в зеркальце, разглядывает прическу — громадный, жесткий, белый помпадур.

— Леон, ты меня слушаешь? — шепчет Мартин.

— Да, — шепчет Леон.

— Ты меня слушаешь? — шепчет Мартин.

Я шагаю к двери, мимо девушки на подушках, которая льет воду из бутылки себе на голову — трудно сказать, печально или нет. Спускаюсь по лестнице, прохожу мимо девушек на ступеньках, одна говорит: «Какой „порш“», — а другая: «Какая задница», — и вот я уже в машине и отъезжаю.

Прикончив часть салата из десяти видов латука — она только его и заказала, — Кристи упоминает, что Томми из Ливерпуля в прошлые выходные нашли где-то в Мексике и, пожалуй, есть намек на преступление, потому что у Томми вся кровь вытекла, и горло перерезано, и не хватало органов, хотя мексиканские власти заявляют, что Томми «утонул», а если даже не совсем утонул, то «покончил с собой», но Кристи уверена, что он совершенно точно не тонул, и мы сидим в каком-то ресторане на Мелроуз, у меня кончились сигареты, а Кристи, не снимая темных очков, сообщает, что Мартин — славный парень, и я не вижу, куда она смотрит, но, может, все равно это ничего бы не объяснило. Она что-то говорит насчет кошмарного чувства вины, и нам приносят чек.