Густав Эмар - Меткая Пуля

• Название: Меткая Пуля
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-85255-403-0

---

— Да, вот каковы все вы, горожане! Ваши души обмельчали от цивилизации! Вы сдерживаете свои чувства. Вас пугает величие ненависти со всеми ее порывами ярости, ее крайностями. Вы допускаете лишь месть в рамках закона!.. Брат, кто хочет достичь цели, тот средствами не брезгует. Мне нет дела, если на пути к моей цели я спотыкаюсь о развалины или вязну ногами в крови. Я иду вперед с роковой стремительностью потока, который опрокидывает и сметает все преграды. Моя цель — месть! Кровь за кровь, око за око — вот закон прерий, который я усвоила, и я добьюсь этой мести, хотя бы для этого… Но, — прибавила она, внезапно остановившись, — к чему эти слова? Успокойся, брат, моя дочь надежнее ограждена собственным чувством, чем всеми советами, какие я могла бы ей дать: она не любит этого человека, я знаю; она сказала мне, что никогда не сможет его полюбить.

— Благодарение Богу! — вскричал майор.

— Я желаю одного, — продолжала она грустно, — после того, как отомщу, отыскать свою дочь, обнять ее, покрыть поцелуями и наконец сказать, что я — ее мать!

Майор тихо покачал головой.

— Берегись, сестра, — возразил он строго, — Господь сказал, что месть в Его власти. Берегись, чтобы после того, как ты решишь стать орудием провидения и действовать за него, тебя не постигла жестокая кара в твоих самых дорогих привязанностях.

— О, не говори так, брат! — вскричала она, вздрогнув от ужаса. — Ты сведешь меня с ума!

Майор молча опустил голову.

В продолжение нескольких минут брат и сестра стояли друг против друга, не говоря ни слова.

Оба размышляли. Волчица первая прервала молчание.

— Теперь, брат, — сказала она, — оставим на время, если ты не возражаешь, эту грустную тему разговора и займемся тем, что касается тебя, то есть обширным заговором индейцев.

— Признаться, сестра, — ответил майор и глубоко перевел дух, — я буду очень рад; у меня голова не на месте от всего, что я услышал. Еще немного — и я, ей-Богу, сойду с ума. Я до того взволнован, что за несколько часов едва буду в состоянии привести в порядок свои мысли.

— Спасибо тебе.

— Ночь на исходе, сестра. Нельзя терять ни минуты; я слушаю тебя.

— Велик ли гарнизон форта?

— В полном составе.

— Сколько же это составляет человек?

— Около семидесяти, не считая пятнадцати охотников, которые сейчас находятся вне форта, но немедленно будут призваны назад.

— Очень хорошо. Нужен ли тебе весь гарнизон для защиты форта?

— Смотря по обстоятельствам. Почему ты спрашиваешь?

— Потому что хочу попросить у тебя человек двадцать.

— Гм! Для какой цели?

— Сейчас узнаешь. Ты здесь один и не можешь надеяться на помощь ни с какой стороны. Само собой, индейцы, пока те будут осаждать форт, не допустят, чтобы у тебя сохранилось сообщение с фортами Кларк, Юнион и другими, разбросанными по течению Миссури.

— Да, я и сам боюсь этого, но что же делать?

— Слушай. Вероятно, тебе говорили, что на днях один американский скваттер поселился в трех-четырех милях за фортом.

— Да, говорили. Какой-то Джон Брайт, если не ошибаюсь.

— Вот именно. Плантация этого человека сможет послужить тебе передовым постом, не правда ли?

— Разумеется.

— Воспользуйся временем, которое еще остается, чтобы под предлогом охоты за бизонами вывести из форта человек двадцать и скрыть их у Джона Брайта. Когда настанет минута действовать, они нападут на неприятеля с тыла. Краснокожие, оказавшись между двух огней, вообразят, будто к тебе идет подкрепление из других фортов.

— Но это же отличная мысль! — вскричал майор.

— Только выбери людей понадежнее, на которых можно положиться.

— Все люди преданы мне; ты увидишь их в деле.

— Тем лучше. Стало быть, это дело решено?

— Решено.

— А теперь, так как никто не должен подозревать о наших отношениях, иначе нам нельзя рассчитывать на успех, я попрошу тебя велеть открыть мне ворота.

— Так скоро! В такую страшную погоду!

— Это необходимо, брат, меня ждут срочные дела.

— Ты настаиваешь на этом?

— Прошу для нашей общей пользы.

— Так идем, сестра, и не сетуй на меня, что я тебя отпускаю.

Через десять минут, не обращая внимания на грозу, которая свирепствовала с прежней яростью, Волчица уже сидела в пироге и сильными ударами весла направляла суденышко прочь от форта Макензи.

ГЛАВА XIX. Охота

Когда Серый Медведь вошел в хижину, где поселились белые, под предлогом предупредить их, чтобы они готовились к охоте, его зоркий глаз вмиг исследовал все уголки, самые отдаленные и темные.

Индейский вождь со свойственной ему хитростью не мог не заметить некоторого смущения графа, но он понял, что обнаруживать подозрения было бы ошибкой с его стороны; итак, он не подал виду, что замечает стеснение, которое причинил своим присутствием, и продолжал разговор с той изысканной вежливостью, которой отличаются краснокожие, когда хотят дать себе такой труд.

Со своей стороны, граф и Меткая Пуля почти мгновенно взяли себя в руки.

— Я не надеялся найти моих бледнолицых братьев уже вставшими, — заметил индеец с улыбкой.

— Почему? — возразил граф. — Жизнь в прериях приучает мало спать.

— Итак, бледнолицые будут охотиться со своими краснокожими друзьями?

— Разумеется, если вы не имеете ничего против этого.

— Разве не я предложил Стеклянному Глазу устроить для него великолепную охоту?

— Справедливо, — ответил молодой человек, смеясь, — но берегитесь, вождь, я стал чертовски разборчив с тех пор, как нахожусь в прериях. Едва ли найдется такая дичь, за которой бы я не охотился, так как именно страсть к охоте привела меня в эти неведомые края. Предупреждаю вас, мне нужна какая-нибудь особенная дичь.

Серый Медведь гордо улыбнулся.

— Мой брат останется доволен, — сказал он.

—За каким же зверем мы будем гоняться? — спросил граф в изумлении.

— За страусом.

Граф изумился еще сильнее.

— Как, за страусом?! — вскричал он. — Но ведь это невозможно, вождь!

— Почему невозможно?

— Господи! Да потому, что здесь страусов нет.

— Страус действительно исчезает в этих краях; он бежит прочь от белых и встречается все реже с каждым днем, но в наших прериях страусов еще много, и брат мой убедится в этом через несколько часов.

— Очень хотелось бы.

— Хорошо, вскоре я зайду за вами.

Вождь вежливо поклонился и ушел, окинув хижину прощальным взглядом.

Едва за ним упала входная занавеска, как ворох мехов, скрывавший девушку, пришел в движение; выбравшись наружу, Цвет Лианы бросилась к графу.

— Слушай, — сказала она, взяв его за руку и нежно пожимая ее, — сейчас я ничего не могу объяснить, у меня нет времени, помни только одно: у тебя есть друг, Цвет Лианы будет охранять тебя.

И, прежде чем граф успел прийти в себя или ответить ей, или даже подумать о том, чтобы удержать ее, она убежала с легкостью газели.

Молодой человек рассеянно провел полбу рукой, не отрывая глаз от занавески, за которой скрылась индианка.

— Ах! — прошептал он наконец. — Неужели я напал на настоящую женщину?

— Это ангел! — сказал охотник, отвечая на его мысль. — Бедное дитя, она много выстрадала.

— Но теперь я здесь и заступлюсь за нее! — вскричал граф с восторгом.

— Сперва надо самим выкарабкаться из западни, граф, да постараться выйти целыми и невредимыми — дело будет нешуточное, могу вас уверить.

— Что вы хотите сказать, любезный друг?

— Довольно того, что я знаю, — возразил старый охотник, покачав головой. — Теперь надо подумать о приготовлениях к охоте; наши краснокожие друзья не замедлят явиться, — прибавил он с насмешливой улыбкой, которая внушила графу некоторое беспокойство.

Но впечатление, произведенное двусмысленными словами канадца, вскоре изгладилось горячим чувством любви, внезапно овладевшим сердцем молодого человека; он думал об одном — как бы скорее увидеть ту, которую уже любил всеми силами души.

У такого человека, как де Болье, наделенного пламенным сердцем, всякое чувство неминуемо должно было доходить до крайних пределов. Так случилось и на этот раз.

Не знаю, кто первый сказал, что любовь — временное помешательство. Такое определение чувства, которое принято называть одним из благороднейших в человеке, пожалуй, несколько грубо, но чрезвычайно метко.

Нельзя приказать себе любить, как нельзя и уклониться от любви; не знаешь, когда и откуда она является, точно так же как не знаешь, когда и почему она исчезает. Проникнув в сердце мужчины, она господствует в нем, безоговорочно подчиняя своему железному игу самые сильные характеры и заставляя их, смотря по обстоятельствам, совершать чудовищные низости или геройские подвиги.

Любовь рождается от слова, движения, взгляда; едва появившись на свет, она может вырасти в большое, великое чувство.