Хельмут Ханке - На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины.

• Название: На семи морях. Моряк, смерть и дьявол. Хроника старины.
• Автор: Хельмут Ханке
• Издательство: Мысль
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989

Книга посвящена великим плаваниям и беспримерным подвигам моряков-первооткрывателей всех рангов. Вместе с ними читатель побывает на их кораблях, познакомится с их бытом, услышит их песни – «шэнти», задающие ритм работе, увидит, как часто героические деяния определяются будничным тяжелым трудом и лихой морской сноровкой.

Хельмут Ханке – писатель-маринист из ГДР, известен советским читателям по книгам «Седьмой континент» и «Люди, корабли, океаны».

Для широкого круга читателей.

---

Кое-где разобранные деревянные койки были заменены подвесными, сшитыми из старых парусов, но они раскачивались в пределах столь ограниченного пространства, что спать в них доставляло очень мало удовольствия.

Общим видом кубрик напоминал темницу, и там было исключительно грязно. Прежде всего от палубы до палубы он имел меньше пяти футов, и даже в это пространство вторгались две толстые поперечные балки, скреплявшие корпус судна, и матросские сундуки, через которые при необходимости приходилось переползать, если вы куда-нибудь направлялись. В часы трапез, а особенно во время дружеских послеобеденных бесед мы рассаживались на сундуках, словно артель портных.

Посередине проходили две квадратные деревянные колонны, называемые у кораблестроителей бушпритными битенгами. Они отстояли друг от друга примерно на фут, а между ними, подвешенный к ржавой цепи, покачивался фонарь, горевший день и ночь и постоянно отбрасывавший две длинные темные тени. Ниже между битенгами был устроен шкаф или матросская кладовая, которая содержалась в чудовищном беспорядке и время от времени требовала основательной чистки и обкуривания».

Важнейшими предметами обстановки этого нищенского жилья были морские сундуки, в которых хранились матросские пожитки. Чтобы эти сундуки, служившие одновременно для сидения, не ползали туда и сюда во время качки, в их днища вделывались крючки. Для придания большей устойчивости и предотвращения опрокидывания нижняя их часть была более широкой, чем верхняя. Хорошие морские сундуки изготовлялись на шпунтах и были водонепроницаемы. Пожалуй, не было сундука, в котором отсутствовала бы Библия или молитвенник, хотя хозяева зачастую ни разу их не раскрывали. Верили, что само наличие Библии уже гарантирует счастливое плавание. Матери и жены моряков почти всегда клали в их сундуки кусок хлеба своей выпечки или мешочек с горстью родной земли.

Выразительное описание морского сундука дает Стивенсон в «Острове сокровищ». Когда старый сквернослов – бывший капитан, поселившийся в гостинице «Адмирал Бенбоу», испустил дух, решено было открыть его таинственный сундук. «На нас пахнуло крепким запахом табака и дегтя. Прежде всего мы увидели новый, старательно выутюженный костюм… Подняв костюм, мы нашли кучу самых разнообразных предметов: квадрант, оловянную кружку, несколько кусков табаку, две пары изящных пистолетов, слиток серебра, старинные испанские часы, несколько безделушек, не слишком ценных, но преимущественно заграничного производства, пару компасов в медной оправе и пять или шесть раковин из Вест-Индии… На самом дне лежал старый морской плащ, побелевший от соленой воды, а под ним мы увидели последние вещи, лежавшие в сундуке: завернутый в клеенку пакет, вроде пачки бумаг, и холщовый мешок, в котором, судя по звону, было золото».

Игнорирование того факта, что матросы – тоже люди, продолжалось у судостроителей даже в эпоху строительства паровых судов. Вследствие растущей конкуренции во второй половине XIX века судовладельцы вынуждены были больше заботиться о комфорте для пассажиров, были даже оборудованы спальные места. А помещение команды в течение десятилетий по-прежнему оставалось глухой, тесной и мрачной темницей. Пассажиры и груз были всем, матросы – лишь рабочими руками. Их так и называли – «палубные руки». Еще в 20-х годах нашего столетия ютились они в кубриках-хлевах, подобных тому, что был на «Йорикки» – «корабле смерти» Б. Травена. Правда, здесь они уже обеспечивались койками, однако до соломенных тюфяков, матрасов, подушек и одеял дело так и не дошло.

В большинстве описаний морских путешествий авторы умышленно обходят молчанием одну тему – гигиену «парней с бака». Санитарные условия на корабле в течение столетий вызывали едкую усмешку каждого бытописателя. Правда, по корабельным правилам швабрить палубу всегда считалось совершенно необходимым, хотя бы для того, чтобы люди не болтались без дела. Однако мытье людей на корабле долгое время считалось занятием предосудительным. На галерах оно просто было запрещено, так как корабельное начальство боялось, что руки гребцов потрескаются от соленой воды и тем самым будет причинен ущерб «мотору», движущему весла.

На морских парусниках пресной воды всегда было в обрез. Использование ее для мытья расценивалось как преступление. Можно было только ежедневно слегка смачивать ею горло. В конце концов на кораблях восторжествовало мнение, что коль скоро морская вода не годится для питья, то она не подходит и для мытья тела. Ведь доказано, что солнце и ветер могут быть вредны огрубевшей коже лишь в том случае, если она обезжирена.

Во всяком случае редко кто из морских волков склонялся к идее помыться из ведра морской водой. Моряки вообще долгое время считались страдающими водобоязнью, поскольку они категорически отвергали купание в море и зачастую вовсе не умели плавать. От тех времен до наших дней сохранилась широко распространенная на многих судах примета: чистка зубов раздражает Нептуна.

Поскольку для бритья тоже нужна вода, отказались и от бритья. Тем более что на это не хватало и времени. Вот почему нигде бороды не разрастались столь роскошно, как на море.

Эти немытые и небритые люди ни днем, ни ночью не снимали своей робы. Она отмывалась немного лишь под проливным дождем на палубе во время выполнения срочных работ, таких, как замена поломанного рангоута или починка разорванного на куски паруса.

Лишь Джеймс Кук, очень много сделавший для улучшения условий жизни на корабле, впервые сумел провести кое-какие мероприятия по гигиене команды, что наряду с нововведениями в продовольственном снабжении решительно повлияло на снижение смертности среди его моряков. Одним из этих мероприятий было регулярное проветривание и приборка помещений команды. Кроме того, он дал людям возможность менять иногда одежду и разрешил использовать для просушки вещей большой корабельный камбуз с кирпичной печью.

Долгое время камнем преткновения были так называемые укромные местечки. Жизнь на море более благоприятна в смысле обмена продуктами диссимиляции с природой, чем жизнь на берегу. На кораблях нет помоек и ям для нечистот. Все идет прямо за борт. Искони для отправления нужды мореход усаживался на релингах, крепко держась за ванты. Случалось при этом иной раз, что люди срывались за борт. Поэтому испанцы в эпоху Великих географических открытий ввели на своих кораблях специальный стульчак, который подвешивался над релингами. Пользование этим открытым воздушным клозетом требовало мужества и ловкости. К тому же сидящий на стульчаке служил мишенью для насмешек своих неотесанных приятелей. В конце концов на кораблях стали строить отхожие места. Отдельно для команды и для офицеров. Их конструкция основывалась на принципе свободного падения. Отверстия выходили непосредственно в пространство под кораблем, и пользование этими гальюнами в штормовую погоду большого удовольствия не доставляло.

Не менее печальной славой пользовался зачастую и камбуз – корабельная кухня. «Комната страха» – таково было одно из названий, данных ему матросами, поскольку камбуз поистине представлял собой царство скверны.

Сооружение камбуза на корабле – затея сравнительно недавняя. В течение тысячелетий о нем не имели и понятия. Ведь пока господствовало плавание близ берегов (а в Европе так было вплоть до наступления эпохи Великих географических открытий), положено было каждый вечер приставать к берегу, где команде выдавался хлеб на ужин и завтрак. Исключения лишь подтверждают общее правило. На некоторых кораблях, конечно, уже и тогда могли быть небольшие кухоньки. О нефах крестоносцев говорится, что капитан и пассажиры высоких рангов столовались там на серебряной посуде. Надо полагать, что речь идет при этом о вареной, копченой или жареной пище. Остальные пассажиры довольствовались на обед лишь жидкой похлебкой, а вечером получали в придачу вино. Впрочем, им предоставлялись широкие возможности самообеспечения пищей.

Поразительно, что кока и камбуза не было и на судах Колумба. Ежедневной раздачей пищи, состоящей главным образом из сухого пайка: вяленого мяса, сала, сухарей, сыра, масла, вина, коринки (мелкого, черного, сушеного винограда) и других продуктов, занимались провиантмейстер, называемый также засольщиком, и баталер, ведающий бочонками с водой, вином и бренди.

Сухари были основной пищей на парусниках: на корабле не было печей для выпечки хлеба, а свежий хлеб быстро портился. Ломти сухарей зачастую были так тверды, что их едва удавалось разбить молотком. В зависимости от муки, используемой для их изготовления, сухари различались по виду и по вкусу. Английские были светлыми, так как выпекались из пшеницы и кукурузы. Моряки поговаривали, что в тесто подмешивалась также и мука из каштанов. Шведский «хрустящий хлеб» за свою твердость и конфигурацию – круг с дыркой посередине – получил название «оселок». Немецкие «кналлеры» («трескуны») выпекались из ржи и были излюбленным сортом сухарей у моряков.