Виктория Холт - Принц-странник

• Название: Принц-странник
• Автор: Виктория Холт
• Жанр: Исторические любовные романы

Действие романа первой книги дилогии «Любовь у подножия трона» происходит в смутные времена, знакомые читателю по роману А. Дюма «Двадцать лет спустя». Принцесса Генриетта, дочь свергнутого английского короля, с юных лет оказывается при французском дворе. Ее дружба с братом — принцем Уэльским, впоследствии Карлом II, любовь к царствующей во Франции особе и калейдоскоп придворных интриг определяют судьбу юной принцессы, о которой взволнованно и детально повествуется в книге. Герои этой истории, в том числе и королевские особы, смотрят на нас со страниц романа живыми глазами, в которых порой блестят слезы.

А принцев в этой книге целых два. «Странствующими принцами» называли юную Генриетту, которую привезли из охваченной восстанием Англии в одежде мальчика, и ее брата, будущего английского короля.

---

Еще живы люди, помнившие его деда Генриха IV, и они находили поразительное сходство характеров деда и внука — при всей непохожести их внешнего облика. Оба были большие любители по части женщин и превыше всего ставили победу в любовной интрижке. Оба обладали болезненной предрасположенностью смотреть на вещи и обстоятельства сразу с нескольких сторон, оба были отходчивы и отличались славными характерами. Генрих IV был великий воин и еще более великий король. Те, кто рассчитывал увидеть расцвет королевского рода Стюартов, надеялись, что Чарлз унаследовал лучшие качества своего деда по материнской линии.

Было время, когда глубокая меланхолия не покидала принца целыми месяцами. Из Англии приходили неутешительные вести. Получив письма, посланные отцом с родины, принц стал молчалив и замкнут.

Он беспрестанно думал о нежном человеке, не обладавшем, к своему несчастью, терпимостью к мнению других, но несмотря ни на что остававшимся его отцом. Вновь и вновь перечитывал он строки, написанные отцом:

«Преимущество мудрости, коей ты, Чарлз, обладаешь в большей степени, нежели остальные принцы, в том, что ты вступил в годы совершеннолетия уже приобретя опыт утрат и терпения. Ты уже испил из чаши, из которой я хлебнул вдосталь того, что рассматриваю как ниспосланное Богом лекарство, горечь которого обладает целительностью, отсутствующей в удовольствиях наших…»

Чарлзу пришлось столкнуться с жестокостью жизни лицом к лицу. Он знал, что отец в плену у врагов и боялся, что никогда больше не увидит его.

Он думал о семье: малыш Генри и Элизабет — узники парламента в Сен-Джеймском дворце;

Джеймс — здесь, рядом, после того как ему удалось бежать; малышка Генриетта — его дорогая Минетта — в результате невероятного путешествия в нищенской одежде из Отлендса в Париж — при матери; и, наконец, Мэри, старшая сестра — хозяйка дворца, в котором он сейчас живет.

Война бушевала в Англии, война бушевала во Франции, и это были страшные войны — войны гражданские, когда простой народ поднимался против своих правителей-монархов.

Что для него готовило будущее — для него, нищего принца-эмигранта? Он не мог знать наверняка и, не умея обманывать себя фальшивыми надеждами, просто старался не думать об этом.

Лучше пойти к Люси и поиграть в какие-нибудь спортивные игры. Он благодарил Бога за любовь, которая, очаровывая его, помогала забыть горести повседневной жизни. Люси была просто прелестна, и хотя он был принцем без королевства и трона, он обладал величайшим из даров — женщиной, неизменно приносящей радость. А раз так — он с голевой погружался в удовольствия любви, пытаясь выйти из состояния беспросветной тоски.

Из Англии пришли вести, которые ввергли весь двор в унынье.

Карл Стюарт, король Англии, уличенный в тяжкой государственной измене и признанный виновным, приговорен к смерти.

Они не посмеют, твердили все вокруг.

Но они же знали, что Кромвель и его молодцы не очень-то почитают королей. По их мнению, Карл Стюарт не был владыкой милостью Божией, он был лишь человеком, изменившим своей стране.

Принц потерял всю свою веселость. Он отгородился от друзей. Даже Люси не могла привести его в хорошее настроение. Все мысли были там, рядом с благородным славным человеком, его отцом. Он думал о Ноттингеме, где соратники отца тщетно пытались развернуть королевский штандарт, а ветер сдувал его, словно решив в свирепой ярости, что цветам короля не реять на этой земле. Что это было — дурное предзнаменование? Он думал о стычке у Копредийского моста, которая ничего не решила и в конечном итоге привела к несчастью при Марстонской пустоши. Он вспоминал, как последний раз видел отца — это было в Оксфорде, почти четыре года назад.

И что он мог сделать теперь, чтобы спасти отца? Он абсолютно бессилен, он всего лишь нахлебник на шее у сестры. Он нищий в чужой стране, и вся его семья опустилась до положения нищих. Но в любом случае он — принц, наследник престола, и, пока он жив, Кромвелю не видать покоя.

В порыве отчаяния он отправил письмо в английский парламент: он послал чистый лист бумаги с печатью и подписью Чарлз II. Он просил вписать в этот лист любые условия, которые они сочтут нужными, он же будет в их распоряжении, о чем бы ни шла речь — об отказе от права наследования, о его, Чарлза, казни при условии сохранения жизни отцу.

Он послал трех гонцов с копиями этого письма, приказав мчаться в Англию со всей возможной скоростью, и теперь оставалось только ждать. Он сделал все, что было в его силах для спасения отца.

Однажды в феврале, выйдя из своей спальни, Чарлз встретил одного из своих слуг и был поражен тем, как тот посмотрел на него и как опустился на колени, чтобы торжественно объявить:

— Да хранит Бог ваше величество!

Он понял, что случилось непоправимое с отцом. Говорить не было сил, и он, развернувшись, побрел обратно в спальню, упал на постель и разразился безудержными рыданиями.

Прошло несколько дней, прежде чем Чарлз смог заговорить об отце. Он захотел услышать подробнее о героическом поведении короля перед смертью, и живо, до мельчайших деталей представил себе, как все происходило, представил, чтобы навсегда сохранить в памяти. Он видел, как красивого, статного человека вели ко дворцу через Сен-Джеймский парк, представлял гвардейцев, шедших позади него, знамена, реющие впереди, барабаны, выбивающие дробь по мере продвижения к месту казни. Четко, как наяву он видел сцену, описанную придворным Карла сэром Томасом Гербертом: отец берет принесенный для причащения хлеб и пьет красное вино. Он видел теснящуюся толпу людей, сквозь которую пролегал последний путь Карла Стюарта, короля Англии. Ему было известно, что многие в толпе молились или кричали «Да сохранит Господь ваше величество!» Никогда еще Карл I не выглядел более благородным, чем в минуты восхождения на эшафот. Он сохранял достоинство до конца, даже тогда, когда положил голову на плаху.

С тех пор юный принц не перестал улыбаться, мало было на свете людей, более способных к веселью, но те, кто знал его близко, могли поручиться, что печать грусти навсегда застыла в его глазах.

Так из любовницы принца Люси превратилась в любовницу короля, хотя и не признанного парламентом, но помазанного на престол на острове Джерси у берегов Франции под именем Карла II; попытки провозгласить его королем были предприняты также в Шотландии и Ирландии.

Быть любовницей короля оказалось совсем иным дело, чем быть любовницей принца.

Крепко поцеловав, Чарлз, он же — Карл II, объявил, что вынужден покинуть ее. Его звали дела — исполнение государственных обязанностей.

— Мы стали выше рангом, Люси, — сказал он, — и с новыми почестями пришла дополнительная ответственность. Мне придется на время оставить тебя. Я еду в Париж, чтобы увидеться с матерью.

Затем он рассказал, что в Париже живет его вторая любовь.

— Ба, Люси, у тебя такой огорченный вид! Но ты снова станешь веселой, когда узнаешь, о ком идет речь. Ей всего пять лет и это моя маленькая сестра. Я буквально разрываюсь между грустью расставания с тобой и предвкушением радости встречи с ней. Люси, ты веришь своему королю?

Люси покорно кивнула.

— В мое отсутствие позаботься о себе, Люси, и о нашем ребенке, — сказал он.

Она горячо поцеловала его, твердя, что любит его одного, а когда он ушел, заплакала.

Люси понимала, что не стоит огорчаться. Это вообще было не в ее натуре, и хотя она понимала также, что ее тело со временем потребует новых любовников, среди них уже не будет равного ни Чарлзу, ни Карлу Стюарту — принцу и королю.

В домике, расположившемся в центре Роттердама недалеко от Броуд Черч-стрит, где родился когда-то Эразм, Люси разрешилась от бремени. Она с трудом различала женщину возле себя, потому что была измучена страданиями, через которые только что прошла.

Оказалось, что это Энн Хилл — она принесла ребенка, чтобы показать матери.

— Мальчик, госпожа! Славненький мальчик! Люси протянула руки к младенцу. На голове малыша был темный пушок и он во весь голос кричал.

— У него будет своя дорога в жизни, — сказала одна из женщин.

— Сын короля! — с благоговением прошептала Энн.

Кое-кто из столпившихся вокруг кровати приподнял брови, и в их глазах читалось: «Сын короля или сын полковника? Кто ответит на этот вопрос?»

Но Люси не видела этого, и Энн решила проигнорировать скептиков.

— Я назову его Джеймсом, — сказала Люси. — Это родовое имя Стюартов.

Она нагнулась и поцеловала младенца в нежно опушенную макушку.

— Джимми, — прошептала она. — Крошка Джимми, сын короля, что тебя ждет в этом мире?

Глава 4

Маленькая принцесса Генриетта была очень смущена, чувствуя разлад между двумя любимыми людьми — матерью и братом. Это имело какое-то отношение к наставлениям отца Сиприена, которые тот давал ей что ни день. Чарлзу они не нравились, зато на их исполнении настаивала мать. Генриетта была рада во всем угодить брату, и когда тот говорил: «Не слушай наставления отца Сиприена, слушай то, что говорит леди Мортон!»— она была бы рада подчиниться ему, но брат был такой беспечный и никогда всерьез не сердился, в то время как мать гневалась всерьез и надолго. Никто иной как королева, обвив руками свою маленькую дочку, шептала ей, что она «благословенное дитя» своей матери и что сам Господь спас ее от еретиков, а посему она должна стать хорошей католичкой. Брат же только играл с ней, рассказывал веселые истории и заставлял ее радостно смеяться. Больше всего на свете она любила бывать с Чарлзом. Но он не заставлял ее беспрекословно слушаться, как это делала мать, и, если она повиновалась матери, лишь грустно улыбался, понимая, что ей нельзя поступить иначе. Зато когда она следовала желаниям Чарлза, мать страшно сердилась, кричала на нее, а то и просто наказывала. Генриетта была лишь маленькой девочкой и выбирала то, что легче перенести.