Пенелопа Томас - Отчаянная

• Название: Отчаянная
• Автор: Пенелопа Томас
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1994

Роман известной современной американской писательницы Пенелопы Томас начинается с конфликта, который возник по недоразумению между случайно встретившимися в глухом лондонском квартале молодым богатым холостяком Эдмондом Ллевелином и круглой сиротой из хорошей семьи Хилари Кевери. Вскоре Хилари случайно оказывается в качестве помощницы медиума в старинном имении Ллевелина. Там и разворачивается действие романа, в котором разыгрываются запутанные интриги, звучат пророчества, действуют призраки…

---

Глаза Фанни остро блеснули при свечах.

— Да, да, должно быть, это она, — взволнованно заговорила Фанни. — Она умерла, когда мне было только десять.

— О, как печально, — продолжала между тем медиум. — Это невыносимо. Настоящее горе. Ты даже не представляешь, Фанни, как я страдаю. Бедная милая женщина, как она не хотела тебя оставлять.

— Я знаю, это правда! — почти выкрикнула Фанни, лицо которой светилось. — Я всегда знала, что она хотела быть со мной. Я всю жизнь ощущала ее присутствие в моей жизни.

— Она снова зовет тебя, — перебила медиум. — Я ее слышу. Она кричит: «Фанни! Фанни! Самая любимая. Самая бесценная Фанни!» Отзовитесь на ее зов, моя дорогая, и дайте ей знать, что вы любите ее.

Фанни облизала пересохшие губы и взволнованно заговорила: «Мама! Мама! Это ты? Ты слышишь меня? Пожалуйста, ответь мне, мама!»

В этот момент раздался громкий стук. Но не по столу, а в дверь зала. Наши головы невольно повернулись в ту сторону. Дверь с шумом распахнулась, словно кто-то с огромной силой толкнул ее с другой стороны. Она с грохотом ударилась о стену с такой мощью, что стол закачался. Порыв холодного ветра ворвался в зал и охватил всех нас своими ледяными объятиями. Мгновенно погасли все свечи и мы оказались в кромешной темноте.

Прежде чем мы пришли в себя от потрясения, раздался пронзительный женский крик.

Глава 4

В углу зала зажглась спичка. Ее крохотное пламя в кромешной темноте показалось всем необычайно большим и ярким. Оно высветило мрачное лицо мистера Ллевелина. В те мгновения его рот напоминал туго натянутую нить, а полузакрытые глаза подчеркивали состояние крайней раздраженности. Пламя тут же погасло. Я подумала, что лучше уж сидеть в темноте, чем смотреть на это маско-подобное лицо хозяина имения. В то время, как я занималась своими личными впечатлениями, в зале что-то происходило. Необычное и неприятное.

— Ради Бога, Эдмонд, — принеси лампу! — громко потребовал доктор Родес. — Фанни, с тобой все в порядке?

— Кенет! Кенет! — не своим голосом завопила Урсула. — Скорее окажи нам помощь!

Кенет Родес между тем все хлопотал у своей потерявшей сознание невесты.

— Фанни, ты можешь мне ответить? — тормошил он ее, не обращая внимания на окружающих. Ответа вновь не последовало, и Родес что-то с досадой пробормотал.

Винни не оставался безучастным к происходящему.

— Поторопись, Эдмонд! — требовал он. От недавней элегантности Винни не осталось и следа, он заметно нервничал и суетился. Я с удовольствием заметила, что его требовательный тон произвел на мистера Ллевелина должное впечатление. Неохотно, неспешно, однако хозяин имения все же повиновался. Он зажег еще одну спичку, снял стекло с керосиновой лампы, которая стояла на камине, зажег фитиль. Затем отрегулировал пламя.

Желтоватый свет разлился по залу и выхватил из мрака неподвижную фигуру Фанни Ллевелин. У доктора Родеса перехватило дыхание, и он, не сдержав огорчения, воскликнул: «Господи, у нее обморок!» Фанни полулежала, откинувшись на спинку стула, и ее лицо было белым, как вата. Цвет лица доктора Родеса в этот миг отличался лишь немного. Но, несмотря на сильные переживания, Кенет сохранял профессиональное самообладание. Поискав глазами, кто из джентльменов находился поближе, доктор Родес попросил: «Винни, помоги мне донести ее до дивана». Однако вальяжный Винни окончательно раскис и уже не считал нужным скрывать это.

— Не думаю, что от меня будет какая-нибудь польза. — Честно признался он. — Я себя плоховато чувствую.

Было видно, что доктор Родес начал терять выдержку с этой публикой.

— Господи, Эдмонд, подойти и помоги! — распорядился он приказным тоном. — Урсула, принеси нюхательную соль!

— У меня есть немного этой соли в сумке, — выразила свою готовность помочь миссис Мэдкрофт. — Я люблю держать ее под рукой, понимаете. Это на случай, если духи…

— Хорошо, хорошо, — прервал доктор Родес. — Дайте мне!

— Да, конечно, — заметно обиделась миссис Мэдкрофт. — Но так не разговаривают с тем, кто хочет сделать доброе дело.

— Может быть, мне поискать соль, миссис Мэдкрофт? — предложила теперь уже и я свои услуги.

Она охотно передала мне свою сумку. Пока доктор Родес и мистер Ллевелин несли Фанни к дивану, я копалась среди кружевных носовых платочков. Вот мои пальцы наткнулись на знакомый пузырек. Я тут же подала его доктору Родосу. Он бросил мне признательный взгляд и снова повернулся к пациентке.

— Полагаю, Фанни переволновалась, — вполголоса сказала Урсула. — Но она сама виновата, ведь это ее желание провести сеанс.

— Ах, я не могу винить это дитя, — со стоном произнесла Эглантина. — Никогда я не испытывала такого страха. Чем вызван этот порыв ветра?

— Поток воздуха из дымохода, — жестко бросил мистер Ллевелин. Его голос прозвучал прямо за моей спиной и испугал меня не меньше, чем вопль Фанни. Я не заметила, что он стоял позади меня.

— Навряд ли, — усомнился Винни. — Я сам закрывал вьюшку. Нет, это связано с этим… сеансом.

На диване застонала Фанни. Немного погодя она открыла глаза. Ее локоны помялись и прилипли к голове. Лицо девушки оставалось по прежнему белым и почти не отличалось от кружев на шее. Но даже бледная, растерянная и потрясенная, она была очень привлекательна. Фанни смущенно посмотрела в лицо жениху, как бы извиняясь за свое странное и не совсем приличное поведение. Доктор Родес ответил ей обожающим взглядом.

— Не стоит ни о чем волноваться, — успокоил он. — Через минуту ты придешь в себя, и все будет в порядке. В ее испуганных бледно-лиловых глазах засветились искорки радости.

— Надеюсь, это послужит тебе уроком, — строго и поучительно произнес мистер Ллевелин, вновь заставив меня вздрогнуть.

При сложившихся обстоятельствах едва ли это было милосердное замечание. Я осмелилась посмотреть вверх, в лицо мистера Ллевелина. И наткнулась на сердитый, обвиняющий взгляд. Его следовало понимать так, что большая часть вины в произошедшем с его сестрой ложилась на меня. Разумеется, в его плохом настроении также была виновата я.

Я не могла принять этот упрек, не предъявив своих обвинений.

— Вы могли бы проявить больше внимания к вашей сестре, — сказала я. — Она перенесла потрясение. Судя по его взгляду, он принял мой вызов.

— Не вам делать мне подобные замечания, — холодно обронил он.

— Может быть, — согласилась я с этим. — Но кто-то должен был вам это сказать. Плохо, что мы вынуждены терпеть ваши нападки. Конечно, у вас право хозяина. Но, безусловно, у вас должно быть сострадание к своей сестре и окружающим тоже.

— Сострадание, потраченное на дураков? — произнес он оскорбительные слова, глядя мне прямо в лицо и, следовательно, адресуя их прежде всего мне. Как мне следовало, поступить? Оскорбиться? Упасть в обморок? Устроить истерику? Наверное, любой из этих вариантов действий принес бы мистеру Ллевелину удовлетворение. Поэтому я поступила иначе. Я молча проглотила горькую пилюлю, никак не выразив своего отношения. Мне это было нелегко. Но мои усилия окупились. Мистер Ллевелин оказался сбит с толку и страшно возмутился моим равнодушием к его очередному оскорблению. Это возмущение исходило от него, как черный дым от тлеющих углей.

Честно говоря, я недоумевала, почему он выбрал именно меня для нанесения своего главного удара? Попытавшись посмотреть на ситуацию с той, другой в третьей стороны, я так и не смогла ничего понять. Видимо, логика мужского поведения непостижима для женщины. Тем более логика властного, деспотичного мужчины. Может быть, вся тайна заключалась в том, что я, безвестная юная девушка, осмелилась бросить вызов могущественному властелину Эбби Хаус? Осмелилась с отчаянной решимостью защищать свое право считаться честным человеком, пока не будет доказана моя вина, защищать свое женское достоинство.

Решив, что не отведу взгляд первой, я посмотрела ему прямо в глаза и самым приятным голосом на который только была способна, сказала: «В детстве мне очень хотелось иметь брата. Но теперь я не завидую Фанни, и у меня пропало прежнее желание».

От этой грубости у меня самой перехватило дыхание. Но тот, кому она предназначалась, оставался невозмутим. По крайней мере, внешне.

— Ее обморок — дело не моих рук, — заметил он ехидным голосом. — Это произошло исключительно благодаря вашим усилиям и усилиям ваших друзей.

Мне пришлось прикусить язык. Но тут уж не выдержала миссис Мэдкрофт. Она оттолкнула стул и встала. Каждый дюйм ее внушительного роста излучал чувство собственного достоинства. Она возмущенно сказала:

— Как вы смеете, сэр? Я сделала только то, о чем меня просили.

— С самого начала и до конца это было смехотворное представление, рассчитанное на то, чтобы ввести в заблуждение легковерных людей, — сохраняя невозмутимость, произнес мистер Ллевелин. — А теперь посмотрите на дело рук своих!