Артем Русакович - Camp America

• Название: Camp America
• Автор: Артем Русакович
• Издательство: Книжный дом «Университет»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2006

Каждое лето Америка переживает иностранное вторжение. Тысячи людей — в основном, участники международных студенческих программ — приезжают в страну на работу. На несколько месяцев супермаркеты, парки развлечений, детские лагеря, стройки и рестораны пополняют свой штат иностранными студентами. В США сегодня так много работы, что с ней не справляется ни местное население, ни иммигранты. Поэтому американские предприниматели, стремясь сократить издержки, выписывают из-за океана иностранцев — в том числе студентов. Им обычно предлагают неквалифицированную работу с низкой зарплатой, на которую вряд ли польстится американец. И приезжие, как это происходит во всех развитых странах, занимаются простой, не требующей серьезных навыков работой: моют посуду, строят и ремонтируют дома, убирают территорию парков, закрепляют ремни безопасности на смельчаках, решивших прокатиться по американским горкам, или с улыбкой принимают заказ в «Макдональдсе»: «Доллар пятьдесят центов — ваша сдача, сэр»...

---

Но жизнь продолжается: вокруг снуют туристы, фотографируясь у памятного места, а рядом, у входа в метро, расположился небольшой рынок — несколько торговцев продают фрукты и овощи. Можно купить у них что-нибудь поесть и пойти дальше. А дальше, если снова свернуть к Бродвею и пройти немного на север, мы выйдем к зданию городской мэрии, спрятавшейся за небольшим парком. Помимо мэрии, в этом районе сосредоточены другие административные здания. Причем своим внешним видом они сильно напоминают сталинские высотки в Москве. Уже по возвращении домой я нашел в Интернете интересную информацию: советские архитекторы приезжали в тридцатые годы в США и позаимствовали там много идей, которые потом воплотили на родине. Самый яркий пример — стоящее недалеко от нью-йоркской мэрии «Муниципальное Здание» (Municipal Building). Этот небоскреб имеет поразительное сходство с Домом на Котельнической набережной.

Если свернуть от этого заповедника сталинской архитектуры направо, то можно выйти к восточной набережной острова и началу Бруклинского моста. Он соединяет остров Манхэттен с Бруклином — другим огромным городским районом на восточном берегу пролива. Мост был построен в 1883 году, когда Бруклин еще не входил в состав Нью-Йорка, и тогда, как и многое в Америке, считался архитектурным шедевром своего времени.

Ну а если проигнорировать Бруклинский мост, а пойти от мэрии прямо на север, то мы попадем в Чайна-таун — наряду с сан-францисским, один из самых больших в Америке районов компактного проживания китайцев. Небоскребов здесь уже нет — китайцы облюбовали обычные дома в несколько этажей с пожарными лестницами, которые протянулись через фасады зданий от балкона к балкону. Среди прохожих начинают преобладать низкорослые люди с узкими глазами, кругом мелькают вывески с иероглифами, а на лотках и в магазинчиках, разбросанных по всему району, торгуют всяким барахлом. Китайские рестораны, кстати, — одни из самых дешевых, так что если голодны, стоит подзаправится в этом месте.

Нью-Йорк — наверно, самый многонациональный город в мире. Сюда издавна приезжали из-за океана представители самых разных народов. Многие оставались в этом городе и образовывали этнические диаспоры. Есть известное наблюдение (уж не знаю, насколько оно соответствует действительности), что ирландцев в Нью-Йорке живет больше, чем в Дублине, евреев — больше, чем в Тель-Авиве, а итальянцев — больше, чем в Риме. Итальянцы — одна из самых влиятельных диаспор в Америке, чуть ли не все мафиозные группировки (если верить фильму «Крестный отец») состоят из итальянских иммигрантов. Так что и у них есть свой маленький уголок на Манхэттене. Рядом с Чайна-тауном находится небольшой район «маленькая Италия» (Little Italy). Я не большой знаток Италии, поэтому мне трудно определить, чем именно район похож на эту страну — разве что несколькими вывесками на итальянском языке. Но больше всего мне понравилось другое: а именно столы с белоснежными скатертями, столовыми приборами и стульями, которые стояли прямо на улице у входа в итальянские рестораны. Ряды таких столов, готовых принять клиентов сию же минуту, занимали полтротуара и протягивались иногда чуть ли не во весь квартал.

Я ухожу от «маленькой Италии» на восток и, дойдя до Бродвея, вновь отправляюсь на север. Через некоторое время, пройдя через район Сохо (Soho), известный своими художественными лавками и галереями, выхожу к зданиям Нью-Йоркского университета. Вместо деловитых брокеров с Уолл-стрит и китайцев из Чайна-тауна на улицах появляются молодые веселые студенты. Здешняя атмосфера напоминает окрестности любого университета — студенты гуляют по улицам, болтают, сидят на скамейках и читают конспекты и книги. На Вашингтон-сквер (Washington Square) — нечто среднее между площадью и парком — несколько парней и девушек катаются на роликах, откуда-то раздаются звуки гитары.

И здесь после запутанной планировки южного Манхэттена наконец-то появляются прямые улицы и четкая логичная схема: поперек острова — авеню с первой по двенадцатую, вдоль острова — улицы, они же «стриты», начиная с первой и заканчивая черт знает какой, лежащей где-то на самом севере острова. Тут же начинается одно из самых известных и, можно сказать, культовых мест Манхэттена — Гринвич-Виллидж (Greenwich Village). Этот район издавна был местом обитания нью-йоркской богемы — писателей, художников, музыкантов без постоянного дохода, ведущих беспорядочный образ жизни. Еще О. Генри двумя словами описал историю этого места в рассказе «Последний лист»: «И вот люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринвич-Виллидж в поисках окон, выходящих на север, кровель ХVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали „колонию“»

Колония разрослась и превратилась в одно из самых известных мест скопления творческих людей — наподобие Латинского квартала в Париже. Здесь жили и творили многие писатели, поэты, художники, музыканты, сюда со всей страны приезжали потусоваться хиппи, одним словом — это район с богатым историческим прошлым. Здесь даже сохранилось множество домов 19 века — что нехарактерно для Нью-Йорка, где, как правило, безжалостно сносят старые здания, освобождая место для современных небоскребов. В последние десятилетия, правда, этот район слишком обуржуазился: цены на жилье подскочили, и жить здесь могут себе позволить только достаточно обеспеченные американцы. Но до сих пор благодаря студентам Нью-Йоркского университета район остается бунтарским и свободолюбивым по духу. Восточнее — в районе Ист-Виллидж (East Village) — находилось общежитие, в котором я прожил полторы недели.

Однако я иду дальше на север. Дома становятся все выше и выше, вырастают до высоты в сотни метров и превращаются в небоскребы. Гринвич-Виллидж переходит в Средний Манхэттэн — огромное архитектурное нагромождение из стекла, бетона, камня. Это и есть настоящий Нью-Йорк — тот, что я увидел в первый день после приезда, и тот, что показывают в американских фильмах. Это главный район Манхэттэна, сердце Нью-Йорка и центр всей страны. В его небоскребах уместились тысячи офисов самой различной направленности: газеты, туристические агентства, авиакомпании, банки, юридические конторы, торговые представительства, компьютерные фирмы и так далее и тому подобное. Неторопливость и расслабленность Гринвич-Виллиджа сменяется бешеным темпом жизни делового центра. Машины проезжают, гудя и сигналя на каждом перекрестке, разношерстная толпа людей торопится по своим делам, и только редкие туристы пытаются идти медленно и изредка фотографировать находящиеся где-то далеко в небе вершины здания. Но и у них это редко получается. Можно сказать, в Нью-Йорке нет туристов: каждый приезжий на некоторое время становится настоящим ньюйоркцем. Просто невозможно остаться в стороне от нью-йоркской спешки, поэтому я ныряю в толпу и вместе со всеми тороплюсь по несуществующим делам.

После уже упомянутого мною небоскреба «Флэтайрон-Билдинг», на пересечении Бродвея и Пятой Авеню, лучше свернуть на Пятую Авеню и через несколько кварталов попасть ко входу в «Эмпайр Стейт Билдинг» (Empire State Building) — одному из высочайших зданий в мире, которое было построено аж в 1931 году и несколько десятилетий (до постройки «Сирс Тауэра» в Чикаго) держало звание самого высокого небоскреба в мире. Это еще один символ Нью-Йорка и американской архитектурной гигантомании: здание серо-бежевого цвета возносится над Манхэттеном на высоту в 102 этажа и 448 метров. В свое время Ильф с Петровым чуть сознание не потеряли при виде этого гиганта, о чем с большими эмоциями написали в «Одноэтажной Америке».

Но мне, конечно, небоскребы были не в новинку. Вообще, всякого иностранца Нью-Йорк удивит именно высотной архитектурой. Я же поездил к этому времени по стране и видел достаточно небоскребов самых разнообразных форм, цветов и размеров. Так что Нью-Йорк в этом плане запомнился не сильно. Чикагские небоскребы мне, кстати, понравились значительно больше: пусть их не так много, зато они и выше и опрятнее.

Но на «Эмпайр Стейт Билдинг» зайти стоит обязательно — со смотровой площадки открывается потрясающий вид на город. Перед попаданием на ней мне прошлось пройти самую длинную очередь, которую я когда-либо видел в Америке. Вообще-то, очередь — явление крайне редкое в этой стране. Американцы умудряются почти любой сервис организовать так, что ждать придется лишь несколько минут. Однако в некоторых случаях просто физически невозможно обойтись без очереди — как в «Эмпайр Стейт Билдинг», который каждый день посещают тысячи людей.

Билет на смотровую площадку я купил за 12 долларов, после чего, постояв часок в толпе туристов, выстроившихся перед входом в лифт, поднялся на самую вершину «Эмпайра». Здешняя смотровая площадка, в отличие от чикагского «Сирс Тауэра», находится на открытом воздухе и огорожена не стеклом, а кованой решеткой. Отсюда вид еще более живописный, чем с чикагского небоскреба.