Пенелопа Уильямсон - Хранитель мечты

• Название: Хранитель мечты
• Автор: Пенелопа Уильямсон
• Жанр: Современные любовные романы

Самым жестоким из норманнских завоевателей, огнем и мечом покоривших доселе мирный Уэльс, считался рыцарь Рейн, по прозвищу Черный Дракон. Как буря ворвался он в замок юной леди Арианны и силой увлек ее к венцу... Замкнулся круг судьбы, ибо среди смерти и боли обрели друг друга те, чьей любви предстояло превзойти своей силой даже легенды о самой пламенной страсти.

---

Оно было горячим. Бог свидетель, оно было раскаленным! И сквозь полурасплавленный металл отдавалось биение ее сердца, словно это его, обнаженного, он касался кончиками пальцев. Сердце девушки билось повсюду: в его пальцах, в его крови, в его собственном сердце. Звук его биения напоминал звук бьющегося о скалы прибоя. Постепенно на грани видения собралась серебристая дымка, клубясь и закручиваясь водоворотом. Он посмотрел вверх, на небеса, полные звезд, и там тоже было движение, словно созвездия все быстрее вращались над головой. Мало-помалу темные небеса превратились в воронку пульсирующего белого света...

Он стоял посреди кольца мейнхирион, держа в объятиях свою любимую, а вокруг кружились в бешеном танце воины — странные воины, совершенно обнаженные, в голубой воинственной раскраске, с длинными волосами, пряди которых на концах были забраны в острые наконечники. Они потрясали бронзовыми мечами и что-то выкрикивали, им вторили проповедники в белых одеяниях, беснующиеся с пеной на губах. Звук, похожий на рев фанфар, ворвался в уши, дикие вопли усилились. Кто-то кричал от ярости, кто-то выл от боли. Глаза шипало от дыма, небо над головой истекало кровью и горело огнем, и ему было страшно, страшно, страшно умереть. Он не мог вынести самой мысли о том, что покинет ее, даже сознавая всем сердцем, всей душой, что и за порогом смерти она будет принадлежать ему, она будет его ждать, ждать его годы, десятилетия, века. Его любимая...

Небо над головой горело, звезды бешено кружились и падали — ливень огня, дождь белых искр. Свет струился сквозь него, пока и сам он не превратился в свет и она не стала светом тоже. Свет сиял, сиял, сиял... и вдруг исчез, и оказалось, что он просто-напросто смотрит в глаза Арианны.

Теперь она вела бешеную пляску их страсти, то поднимаясь на коленях и едва касаясь его, то неистово опускаясь и принимая в себя всю длину его, то распластываясь по нему, то раскачиваясь, то с силой сжимая бедрами его бедра. Он по-прежнему хотел, чтобы это длилось вечно, но уже внутри зародилась первая дрожь — знак близкой разрядки, и он понял, что не сумеет отдалить ее. Он был уверен, что умрет, достигнув пика наслаждения.

Он закричал во весь голос, словно сама душа его выплеснулась наружу вместе с семенем.

Арианна упала ему на грудь, спрятав лицо в изгиб его шеи. Она дышала часто, и хрипло, и очень громко, и сердце ее билось как безумное. Он хотел коснуться ее, но был не в силах, потому что так и не обрел единого себя, потому что частично еще пребывал среди звезд, где было прекрасно, а частично — внутри нее, где было даже прекраснее. Теперь он всецело принадлежал ей, этой женщине, его жене, потому что она все-таки взяла его душу. Он знал, что никогда уже не будет тем, кем был до этой ночи.

— Cariad... — прошептал он по-уэльски.

Никогда прежде он не слышал этого слова, но знал, что оно означает. Любимая!

***

Это случилось не сразу, но по мере того, как дни складывались в недели и уходили в прошлое, как лето сменилось осенью, Черный Дракон научился быть счастливым, научился радоваться.

Он видел, как жнут хлеб на его землях. Крестьяне, крепостные и свободные, утро за утром выходили в поля с серпами в руках и срезали спелые колосья. Другие вязали их в тугие снопы, третьи молотили деревянными цепами. Четвертые раз за разом подбрасывали зерно с помощью кусков холста — веяли, чтобы освободить от остатков соломы и мякины. Ветер, что проносился в это время над Руддланом, приобретал свежий, ни с чем не сравнимый запах жатвы.

Но радость, которую познал в эту осень Рейн, не была напрямую связана с богатым урожаем, или с Руддланом, или с плодородными землями, принадлежавшими ему как лорду. Арианна и ребенок, которого она ему родила, — вот в чем был неиссякаемый источник его счастья. Арианна и ребенок были для него более необходимы, чем воздух для дыхания.

Когда же, наконец, последний хлеб созрел и был убран с полей, Рейн решил на славу отпраздновать это. Он задумал большой турнир рыцарского искусства, где каждый, вплоть до пажей и оруженосцев, мог показать, насколько ловко он управляется с мечом и пикой.

Он не намерен был мешать рыцарям показывать свое мастерство, но и сам собирался продемонстрировать свою силу и ловкость. На поле перед стенами Руддлана была врыта дюжина столбов в рост человека, на каждом из которых укрепили бечевкой по железному кольцу. Необходимо было, сидя без седла на коне, пущенном в галоп, собрать на пику как можно больше колец. Чтобы выполнить это нелегкое задание, требовалось в совершенстве управлять конем, хорошо сохранять равновесие и обладать недюжинной силой. Такое было по плечу немногим из рыцарей.

Что касается Рейна, то его тускло-черные дамасские латы были не чем иным, как призом, который он выиграл, исполняя именно этот трюк на одном из широко известных ристалищ Франции.

Он сразу пустил своего черного коня в галоп, направив вдоль ряда столбов, отклонившись на лошадиной спине назад и наружу по отношению к своей цели. Ноги его сжимали бока могучего животного, как железные тиски, рука с пикой была приподнята локтем вверх, чтобы острие оказалось направленным чуть книзу. Он хорошо знал, что, опусти он наконечник больше, чем требуется, тот рано или поздно вопьется в грунт, вывернув ему сустав плеча и сбросив на землю. Слишком высоко прицелившись, он мог опозорить себя, не попав ни в одно кольцо.

Он справился со своей задачей на диво. Да и могло ли случиться иначе, после всех этих тренировок украдкой, щедро оплаченных побоями? Снова и снова раздавалось негромкое бряцание, означавшее, что очередное кольцо надето на пику. Наконец под гром одобрительных криков пика Рейна подцепила последнее из них. Он поднял ее и потряс, отчего кольца зазвенели, как браслеты на руках цыганки.

Рейн поискал взглядом Арианну и увидел ее на краю ристалища. Он снова послал коня в бешеный галоп, опасный даже на оседланном животном. Ветер пел в ушах и развевал волосы, стук подков отдавался отдаленными раскатами, а Рейн сжимал ногами крутые конские бока и чувствовал, как мышцы ходуном ходят под кожей, как по жилам стремительно несется горячая кровь.

Арианна следила за его приближением. Она и не думала трогаться с места, хотя Рейн несся прямо на нее. Он свернул в самый последний момент, натянув поводья коня уже у нее за спиной. Остановленный на полном скаку, норовистый боевой конь встал на дыбы, храпя и грызя удила. Арианна подняла серовато-зеленые газа, так поразительно похожие на взбаламученную штормом морскую воду. Губы ее были приоткрыть», глаза округлены, но не от страха, а от радостного волнения. И от желания.

«Она без ума от страсти ко мне!» — подумал Рейн и почти улыбнулся. Арианна принадлежала ему, и для того, чтобы свести ее с ума от желания, любовный напиток Талиазина был не нужен. Но она так ни разу и не сказала, что любит его, а страсть... что ж, из страсти много женщин бросалось в его объятия. От Арианны он хотел большего.

Он спешился и бросил поводья подоспевшему пажу. Теперь, оказавшись так близко от жены, он видел, что у нее усталый вид, что щеки ее побледнели, а под глазами залегли темные тени. Он сообразил, что ночью, пока он отдыхал, Арианна почти не спала: Неста была нездорова и кашляла.

Неста! Стоило Рейну мысленно произнести имя дочери, как его наполняло ласковое тепло, словно он снова и снова возвращался домой издалека.

— Как наша девочка? — спросил он и положил руку Арианне на шею, под волосы, чтобы ласково погладить ее там.

Она слегка запрокинула голову и потерлась затылком о его руку, потом искоса глянула на него и улыбнулась. Она не всегда улыбалась так, как сейчас. Только после той ночи в кольце мейнхирион ее улыбка стала ласковой, открытой и незащищенной. Рейн тепло улыбнулся, чувствуя, как к глазам от нежности подступают слезы, что вовсе не пристало рыцарю.

— Спит, как крольчонок, — сказала Арианна, отвечая на его вопрос. — Я дала ей ложечку эля с горчичным семенем, а на грудь положила примочку из репейного корня.

Она отвернулась и заслонила глаза рукой, всматриваясь в противоположную сторону ристалища.

— Смотри-ка, уже поставили чучело! Сейчас Родри покажет себя... как по-твоему, из него выйдет добрый рыцарь? Как его служба?

— Он парень крепкий. Пожалуй, слишком уж безрассудный, но это пройдет со временем. У него не меньше мужества, чем у любого из рода Гуинеддов.

Рейн заметил, что Арианну порадовала похвала ее брату, и улыбнулся, довольный, потому что сказал правду. Тем временем Родри увидел, что сестра наблюдает за ним, улыбнулся и помахал. Опустив забрало шлема и подхватив пику поудобнее, он пришпорил коня.

Чучело было одето как сарацин, посередине деревянной груди было проточено отверстие как раз такого размера, чтобы в него прошло острие пики. Несложное устройство заставляло его непрерывно вертеться, выбивая атакующего из седла, если тот попадал в любое другое место деревянной болванки.