Андрей Плеханов - Мятежник

• Название: Мятежник
• Автор: Андрей Плеханов
• Жанр: Романтическое фэнтези

Вырвавшийся на волю Дух Тьмы набирает силу. Подчиняет себе людей, губит их, безжалостно играет судьбами. Остановить его может один Демид Коробов, да и то только когда откроет себя Духу Мятежному – вечному противнику Духов Тьмы. Как сохранить при этом собственные душу и волю и выйти победителем в бесконечной битве потусторонних сил – этого пока не знает и сам Демид.

---

– Слушай. – Демид не очень-то вежливо прервал лекцию доктора Вана. – Что собой могут представлять Врата? Может быть, они вообще нематериальны? Они же ведут в тонкий мир! Как же можно их увидеть? Ведь нельзя увидеть вход в Рай или в Ад? Хотя я думаю, что души умерших людей не испытывают особых проблем с обнаружением такого входа – ведь они подчиняются уже законам духа, а не материи!

Ван Вэй замолчал надолго, и Демид подумал, не слишком ли сильно он оскорбил старого китайца невниманием к его речи. Но когда-учитель Ван заговорил, ни малейшего намека на обиду не промелькнуло в его словах:

– Ты можешь увидеть Врата так же легко, как видишь эти картины.

– Картины? – Демид оглянулся. Откуда старик мог узнать, что рисунки эти имеют отношение к другим мирам?

– Может быть. Врата эти действительно нематериальны – со стороны, обращенной к Миру Тьмы. Но та сторона их, которая повернута к материальному миру, в котором мы имеем счастье пребывать, должна быть вполне подвластной нашим органам чувств. Трудно сказать, как именно будут они выглядеть. Но это не так важно, если мы будем знать, что это – именно те Врата, и будем знать, как их закрыть.

– Учитель... А может быть, эти Врата тоже находятся в Китае, если уж так тесно все с ним связано? В каком-нибудь храме? Например, в Тибете? Там же, если я не ошибаюсь, центр всяких магических сил?

– Нет. Только не в Тибете. – Похоже, предположение Демида не доставило Вану никакого удовольствия.

– Почему?

– Тибет – это средоточие светлых сил.

– Ну и что? Для кого-то это свет, а для кого-то – и тьма. Добро и зло всегда ходят рука об руку, разве ты забыл?

– Это отражение диалектического анализа в твоем мышлении, Демид. Оно не поможет тебе расставить явления мира по своим местам. – Старик недовольно взглянул на Защитника. – Но в мысли твоей все же есть зерно истины. Столь малое, что лишь зрелый ум способен уловить эту малую частицу в нагромождении ложного.

– Ты имеешь в виду свой ум, конечно?

– Да. – Это не было проявлением нескромности китайца. Просто он действительно так думал. – При надлежащем уходе зерно твое прорастет и даст свои всходы.

– А поконкретнее, пожалуйста?

– Я должен посоветоваться со своим коллегой, доктором философии Робертом Цзяо.

– Что, еще один приверженец великого Дао?

– Нет. Он буддист, и один из лучших специалистов в мире в области учения Прозревшего. Никто не знает историю Тибета лучше его.

– Он что, из одной китайской тюрьмы с тобой бежал?

– Нет. Роберт никогда не был в Китае.

– Ага. Понятно. Монах-заочник! Состоит с Буддой в личной переписке.

– Не вкладывай зла в свои шутки. – Ван посмотрел на Демида, и едва заметная улыбка приподняла его брови. – Потому что зло может само подшутить над тобой. Недаром сказано: «Добрые слова находят ответ за тысячу ли, дурные слова встречают отпор за тысячу ли».

– Не сердись, шифу Ван. – Демид и не подозревал, что до старика доходят его подколки. – Как можно связаться с твоим доктором Цзяо?

– Очень просто. Мы вернемся домой и позвоним ему по телефону. Я думаю, он будет счастлив оказать мне эту маленькую услугу. Думаю, на следующий день он перезвонит нам и удовлетворит мое любопытство.

– Замечательно. И где же живет этот почтенный доктор?

– О, это не имеет значения! Чаще всего он бывает в Сиднее или Лиме. Иногда – в Сиэтле. Думаю – два-три звонка, и мы найдем его.

– Однако!.. – Демиду осталось только развести руками. – Я дам тебе подсказку. «Каменная Книга» – «Пен-тоу Шу». Ты никогда не слыхал о такой?

– Нет.

– Пускай твой Цзяо попробует найти то, что от нее осталось. Если у него получится, у нас появится шанс. Единственный шанс, я думаю.

Глава 21

– ДЕМИД, ГОТОВ ЛИ ТЫ?! – Голос Нуклеуса гремел, как тысяча медных валторн – оркестр музыкантов, никогда не знавших нот.

– Да. Я готов.

– ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ, КАКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ВЫЗОВЕТ ТВОЙ ШАГ...

– Я знаю, Нуклеус.

– ТЫ ДОЛЖЕН ПРИНЯТЬ МЕНЯ. ПРИНЯТЬ БЕЗОГОВОРОЧНО, БЕЗ СОПРОТИВЛЕНИЯ В ДУШЕ.

– Да, да.

– Я ДОЛЖЕН ВОЙТИ В ТВОЕ СЕРДЦЕ. ВЕСЬ, БЕЗ ОСТАТКА.

– Я знаю, как это сделать.

– ТОГДА НЕ БУДЕМ ТЕРЯТЬ ВРЕМЕРШ!

* * *

Ключ повернулся в замке. Лека уже знала, кто это. Дом тихо вздохнул, приветствуя хозяина. Как долго отсутствовал он? Год? Месяц? Неделю? Наверное, всего несколько дней. Но Леке они показались тысячелетием – тягучим и бессмысленным, как ожидание без надежды.

– Демид... – Лека выскочила в прихожую, где Демид и его молчаливый желтолицый спутник отряхивали от снега одежду. – Демид, милый! Как я соскучилась!

– Да. – Лицо Демида исказилось в попытке изобразить улыбку. – Да.

– Дема... Ты поздороваешься со мной?

– Да. Здравствуй. – Последнее слово Демид почти прошептал. Лека наконец поняла, почему ее бьет дрожь. Холод, который заполнил квартиру, шел не через открытую дверь. Источником этой жуткой, пробирающей до костей стужи был Демид. А может быть, и то, что она продолжала считать Демидом, не в силах поверить в самое страшное.

– Дема... Что с тобой? – Лека сделала шаг и дотронулась до лица его. Кожа его была ледяной. Безжизненно ледяной. Она почувствовала, как тепло жизни улетучивается из ее пальцев, жадно впитываясь сквозь телесную оболочку Защитника.

– Да. Да. Замерз. Холодно на улице. – Демид деликатно, но настойчиво отодвинул ее и прошел в комнату. Снег, припорошивший его лицо, не таял.

– Дем, чаю поставить? Горячего! – Лека бросилась вслед ему.

– Нет. Не надо. – Демид небрежно смахнул со стола кипу газетных вырезок, которую так тщательно собирала Лека – для него! Лека закусила губу. Она была слишком ошарашена, чтобы заплакать сейчас. Она знала, конечно знала, что это произойдет – будущее было открыто для нее. Но все существо ее протестовало против этого знания. Она не помнила будущего, как люди забывают прошлое, несущее тяжелые воспоминания. Тяжелый крест – знать, когда умрет твой любимый человек, и быть не в силах помешать этому.

Девушка оглянулась. Китаец смотрел на нее с печалью. Он тоже был виновником этого, и она прочитала в его глазах: «Прости».

– Это просто Судьба, и ничего более, – сказал Ван.

– Леккка... – Девушка вздрогнула – так этот бесцветный голос напомнил ей хриплое шипение Демида тогда, в ту предновогоднюю ночь, когда она прострелила ему голову. Чуть меньше года прошло с тех пор. Ощущение несчастья, так нескоро выветрившееся из ее души, снова пронизало ее с головы до ног. – Лекка. Ты должна... уйти.

– Куда? Почему ты гонишь меня?

– Я делаю эт-то ради тебя.

– Все, что я хочу, – быть рядом с тобой. Ты не можешь отнять все, что у меня есть, ради меня самой! Демид! Это противоречит...

– Я все равно уйду. Орел догнал Лебедя. И С-судья дал мне... Дал мне Цинннн. Луч-чник... пустил сстрелу. Близнецы должны бытть разлучены. Быть разлучены. Раз-лученнны...

– Демид, не притворяйся сумасшедшим! Ты все равно не выгонишь меня!

– Ладно. Оссставайся. Хоття. Это. Не доста... Доста-витт... – Демид пытался еще что-то сказать, но язык окончательно перестал его слушаться. Он махнул рукой.

Ван побежал на его зов, как послушный пес. «Может быть, потому я и выпала из игры, – подумала Лека. – Я никогда не умела быть такой покорной. Я хотела бы стать рабыней, но у меня не получилось. Жаль. Правда жаль. Я хотела бы служить этому существу, но умею лишь драться за него».

Старик суетливо открыл чемоданчик и достал сверток из желтой рисовой бумаги, испещренной красными иероглифами. Он встал на колени, склонив голову почти до пола, и протянул сверток Защитнику.

– Ссамм. – Демид отвел его руку.

Китаец зашуршал бумагой, извлекая содержимое. Восемь черных фигурок бережно поставил он на пол. Восемь маленьких пузатых человечков с закрытыми глазами. Восемь Небесных Достопочтенных – Ба Сянь* [Ба Сянь – восемь Бессмертных даосской мифологии, которые покровительствуют разным ремеслам, чудесам и магии.]. Лека сразу узнала их. Они сидели в позе медитации – со скрещенными ногами, с ладонями, обращенными вверх. И у каждого из головы, из черной аккуратной шапочки, торчал маленький фитиль.

Демид схватился за восьмигранную столешницу из черного дерева – Лека так любила этот аккуратный столик – и с треском отломал ножки. Китаец тем временем чертил на полу восковыми красками круг. Он провел внутри окружности волнистую линию и разделил ее на две половины. Инь и Ян – Лека узнала этот рисунок. Две фигуры уместились в круге – темное и светлое начала, женское и мужское. Потом Ван приступил к изображению Багуа – триграмм* [Восемь триграмм – восемь различных комбинаций сплошных и прерывистых горизонтальных линий, отражающих древнекитайское видение устройства мира.]. Он рисовал их разными цветами, соблюдая традиционное расположение соответственно сторонам света. «Ли, Кунь, Дуй, Цянь, Кань, Гэнь...» – бормотал старик. Разноцветные полоски возникали под его руками – как лепестки круга, заключавшего смысл всего сущего во Вселенной. Демид положил черную восьмиугольную доску в центр круга. Лека даже не заметила, когда он успел переодеться. Теперь на нем были полотняные бурые штаны и длинная рубаха, желтый пояс, на ногах – синие китайские тапочки с белыми подошвами. Голову его венчала даосская шапка – низкий цилиндр с укрепленной поперечно черной деревянной дощечкой. Защитник достал из чемодана серебряные пластинки, столь знакомые Леке, и выложил из них на круге серебряный ромб. А потом поднял голову и уставился на девушку. – Дай мне Аттрибутт, – прошипел он.