Бен Окри - Голодная дорога

• Название: Голодная дорога
• Автор: Бен Окри
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-94278-060-9

Книга написана от имени мальчика Азаро (уменьшительное от Лазаря), «ребенка-духа», помнящего себя до своего рождения и живущего не столько на земле, в бедняцком поселке, в семье, вынужденной зарабатывать самой тяжелой работой, среди грязи, пота и крови, — сколько в мире призраков, умерших предков, душ вещейи животных. Ясный сюжет отсутствует, повествование беспрерывно и похоже на сон — который, возможно, и есть то пространство, где реальности существующая и воображаемая совершенно неотделимы друг от друга.

Битвы живых и мертвых, электричество как чудо, дожди, смывающие дома, солнце, съедающее мозги, разговоры трав с птицами, ведьмы и оборотни как полноправные члены общества — африканская экзотика!

Роман — лауреат Букеровской премии 1991 года. Возможно, премия — в какой-то мере и дань политкорректности (автор родом из Нигерии). Но книга тем не менее отличная.

---

— Я никого не видела, — сказала она. — Зови меня только тогда, когда приходят клиенты, ты понял?

Я ничего не ответил и даже не кивнул.

* * *

Когда Мама выздоровела, она стала еще более грустной, подавленной, но и более собранной. Каждое утро, когда она просыпалась, она сразу принималась бродить по комнате, словно что-то ночью выбивало ее из привычной колеи, но она не могла припомнить, что именно. Папа ложился спать очень поздно и очень рано вставал. Когда я просыпался, он уже где-то искал работу. Мама слонялась по комнате, что-то бурча себе под нос о крысах и бедности.

По утрам я порой просыпался от необычной суматохи — Мама била шкаф своей метлой. Она хлестала его сверху и снизу, пинала корзины с провизией и мешки с гарри, словно они лично обидели ее. Иногда после этой процедуры со шкафа сыпались майские жуки, которые заползали мне на лицо, и я вскакивал. Мама, в забытьи, охваченная мщением, продолжала сбивать жуков. Она сметала их трупы на дощечку, ставила метлу и выходила выбрасывать жуков, потом мы садились есть. Она всегда давала мне в школу кусок хлеба, провожала меня до развилки и затем уходила с корзиной на голове, нараспев расхваливая свой товар.

На какое-то время Папа исчез из моей жизни. Я просыпался и его нигде не было. Я шел спать, и он все еще не появлялся дома. Он очень много работал и, когда я видел его по воскресеньям, я видел только его страдания. Его спина постоянно болела, и мы с Мамой разминали ее ногами, чтобы уменьшить боль. Спина у него была очень сильная и мускулистая, и я никогда не мог на ней удержаться. Однажды, когда Мама хорошенько прошлась по спине, она хрустнула, и нам пришлось намазать ее отвратительно пахнущей мазью, которую мы достали у странствующего травника. Папа работал изо всех сил, перетаскивая тяжелые грузы в гараже и на рынках, и зарабатывал очень мало. Из этих денег ему приходилось платить кредиторам, которые каждый вечер приходили к нам напомнить, что они все еще живы. И из того, что оставалось, нам едва хватало на еду и на уплату ренты. После того как я несколько дней не видел Папу, я спросил Маму, что с ним случилось.

— Он работает, чтобы мы могли есть, — ответила Мама.

Была ночь. Дети играли в проходе. У нас было темно, потому что мы не могли позволить себе покупать свечи. Мама молча, не жалуясь, бродила в темноте. Она ударилась обо что-то, выругалась и присела, я зажег спичку и увидел, как кровь сочится из ее большого пальца на правой ноге.

— Правая нога будет счастливая, — сказала она.

Кровь капала на пол, и я сказал:

— Мне вскипятить воду?

Она ничего не ответила. Спичка догорела. Мамина кровь стала цвета темноты. Я не слышал дыхания Мамы, не видел ее. И прежде, чем я зажег другую спичку, она поднялась и пошла на двор. Когда она вернулась, то уже обмыла палец, и я спросил, что она положила на рану.

— Бедность, — ответила она.

Я зажег еще одну спичку и стал изучать ее палец.

— Не трать спички, — сказала она резко.

Палец все кровоточил через черную ткань, в которую она его обернула.

— Пепел, — сказала она.

Спичка догорела. Мы не двигались. Крысы начали что-то грызть, и майские жуки забегали в шкафу.

— Тебе пора спать, — сказала она.

Я не двигался. Я хотел дождаться Папу. Было уже поздно и темно. Помолчав, Мама сказала, что пойдет и приготовит еду.

Мы не ели с самого утра. Вот уже несколько дней мы ложились спать на голодный желудок.

— Я пойду с тобой.

— Иди спать или призрак схватит тебя.

— Пусть только попробует.

Она двинулась в темноту, и я слышал, как она возится у двери. Из открытой двери вошел свет, Мама вышла. Я сидел во тьме, прислушиваясь. Попробовал встать, но что-то пригнуло меня к полу. Я попытался еще раз, но темнота превратилась в неодолимую силу. Я лег на пол и стал ползти, упираясь руками и коленками. Что-то поползло по моей руке. Я в испуге попытался встать, ударился головой об острый выступ большого стола и стоял так, пока темнота не закончила свой танец. Потом я отыскал папин стул и сел. Я уже мог различать очертания предметов. Я оставался сидеть на стуле, пока не пришла Мама.

— Ты все еще не спишь?

— Да.

— Иди спать.

— Я голодный.

Она молчала. Затем, спустя некоторое время, сказала:

— Дождись отца. Мы все вместе разделим его еду.

Я поблагодарил ее. Она нашла меня в темноте и прижала к себе мою голову, я услышал, как она тихо плачет. Потом она сказала более мягким голосом:

— Давай я расскажу тебе историю о животе.

— Расскажи историю, — сказал я, готовясь ее слушать.

Она пошла к кровати. Я не мог видеть ее. Крысы что-то грызли, и майские жуки копошились. Она начала:

— Сильные люди едят очень мало, — сказала она.

— Почему?

— Потому что они сильные. В моей деревне жил великий человек-врач, который ночами мог летать на луну и затем идти через могучий океан навестить духов в земле белых людей…

— Зачем?

— Потому что ему надо было устроить важную встречу, она касалась будущего всего мира. Но чтобы устроить эту встречу, он должен был сделать что-нибудь великое. Поэтому он летал на луну и на разные планеты. После полета он пошел в страну белых людей, и прежде чем принять его, они задали ему только один вопрос.

— Какой?

— Они спросили его: «Мистер Врач из деревни Оту, что ты ел перед тем, как слетать на луну?»

— И что он ответил?

— Сверчка.

— Только сверчка?

— Да, маленького жареного сверчка.

Какое-то время мы молчали. Я обдумывал историю, не касаясь пола ногами.

— Это и есть история про живот?

— Нет, — ответила Мама из темноты.

Мы снова замолчали. Поток она начала:

— Однажды в старое доброе время…

Я откинулся на спинку папиного стула и подобрал под себя ноги.

…жил-был человек, у которого не было живота. Каждый день человек служил в большом храме. Однажды он встретил живот без тела. Живот сказал: «Я везде тебя ищу. Что ты делаешь без меня?» И затем живот прыгнул на человека и стал его частью. Человек продолжил свой путь в храм. Но по дороге он очень сильно проголодался. Живот сказал: «Накорми меня». «Не буду тебя кормить, — ответил человек. — Когда тебя не было, я был сильный, ходил далеко и никогда не был голоден, и всегда был счастливый и довольный. Ты или уходи от меня или успокойся…»

Где-то на середине маминого рассказа я слетел со стула и полетел на спине сверчка, и сам я был человеком без живота, спешащим на праздник на луне.

Затем я почувствовал, что открываю глаза. На столе горела свеча. Папа стоял надо мной, покачиваясь. Он выглядел одновременно подавленным и ошеломленным.

— Мои мозги сплющены, сын мой, — сказал он.

Я быстро встал с его стула. Он прошелся туда-сюда по комнате, склонив голову. И затем тяжело опустился на стул и успокоился.

— Я нашел свечу на рынке, — сказал он и заснул.

Мама положила на стол еду и разбудила его. Он заморгал.

— Во сне я тащил самую ужасную ношу, — простонал он.

— Ты должен поесть, — сказала Мама.

Мы собрались вокруг стола. Папа на двигался. Пламя свечи падало на его лицо. На шее проступили напряженные сухожилия. Его лицо поблескивало, и вены набухли на висках. Он удивил нас, вдруг заговорив:

— Они скоро все испортят своей политикой, — сказал он усталым голосом призрака. — Прежде чем позволить тебе тащить их ношу, они хотят знать, за кого ты будешь голосовать.

Он сделал паузу. Его глаза были в кровавых прожилках.

— Если ты хочешь голосовать за партию, поддерживающую бедных, то они дадут тебе самую тяжелую ношу. Я сейчас чувствую себя ослом.

— Поешь, ты устал, — сказала Мама.

Папа закрыл глаза и стал бормотать что-то, — как я понял, это было его молитвой. Он долго не открывал глаз. И только когда он опять начал сопеть, мы поняли, что он уснул. Мама не хотела будить его второй раз, поэтому мы съели половину еды, а другую половину оставили ему на утро. Мы ели еще тише, чем крысы.

* * *

Когда я проснулся, Папа уже ушел и оставил после себя только запахи ботинок, грязи, сигарет, москитной спирали и пота. Настроение в комнате было заражено его усталостью.

Мы разделили нашу еду. На утро у нас оставались только хлеб и каша. Мама почти на голодный желудок отправилась на рынок торговать вразнос своими коробками спичек, сладостями, сигаретами, всякой всячиной. Она выглядела гораздо более утомленной, блузка висела на ней и тесемки спадали с плеч, словно она усохла в своих одеждах.

Пока я шел с ней по дороге до развилки, где мы расстались, я чувствовал себя несчастным из-за тихого ее голоса среди бодрых звуков гетто. Когда она шла по каменистой дороге, то казалась такой хрупкой, что малейший ветерок мог унести ее с собой на раскаленное небо. Прежде чем уйти, она дала мне кусок хлеба и сказала, чтобы в школе я вел себя хорошо. Я пошел за ней. Она была босиком. Мне было больно видеть, как она наступает на всякий мусор и камни на дороге. Мне было горько от того, что я не мог идти с ней торговать, не мог поберечь ее ноги, помочь ей продать все ее товары. Она обернулась и махнула мне, чтобы я шел в школу. Я замедлил шаги, остановился и смотрел, как она исчезает в многолюдном гетто.