Дмитрий Неведимов - Религия Денег или Лекарство от Рыночной Экономики

• Название: Религия Денег или Лекарство от Рыночной Экономики
• Автор: Дмитрий Неведимов
• Жанр: Философия

Все «цивилизованные» страны с развитой рыночной экономикой сталкиваются с одной и той же проблемой. Их население вымирает. Вымирает не по причине войн, болезней или недостатка еды. Люди вымирают по собственному желанию. Они отказываются заводить детей и продолжать жизнь. Будь то Европа, Америка или Япония, везде рынок приводит к одному и тому же результату[1].

Население лидера свободного мира США сталкивается с ещё одной проблемой. Восемь из десяти американцев являются психически не вполне здоровыми людьми, согласно собственным американским исследованиям[2].

Эта книга о том, что на самом деле представляет собой рыночная экономика. Если вам нравится рынок, то понимание его внутренних механизмов поможет вам действовать более эффективно. Если вам не нравится свободный рынок, вы увидите, с чем мы имеем дело в его лице.

---

Естественно, что советские предприятия не могли достигать цели, заимствованные из религии денег.

От них нередко ожидали невозможного. Чтобы «догнать и перегнать», системе управления требовалось ни много, ни мало, но научиться предсказывать, предугадывать, куда в очередной раз вильнёт потребление Запада, чтобы заранее запланировать его «обгон».

Перед тем, как запустить моду на джинсы, туфли или жвачку, любая корпорация несколько лет в полной коммерческой тайне планирует их производство и маркетинг. Когда она с трубами и с помпой выпускает очередной культ на массовый рынок, то безумно ожидать, чтобы мгновенно появились советские или иные аналоги. За то время, пока разворачивается производство, причём разворачивается не обязательно медленнее, чем на Западе, просто сменяется культ, и догоняющий опять оказывался проигравшим.

Там, где предприятия ставили самостоятельные цели, например, в космосе или в обороне, они работали гибко, эффективно, и опережали Запад.

* * *

«Экономические реформы» 1960-х годов начали буксовать. Но вместо того, чтобы поменять цели, попытались ввести элементы религии денег.

В середине 1960-х было введено стимулирование государственных предприятий прибылью, «социалистической» прибылью. Советское правительство начало вводить капитализм.

С точки зрения ортодоксального марксизма, прибыль при государственной собственности — это прибавочная стоимость. Соответственно, нет ничего плохого в том, чтобы поощрить того, кто создал большую стоимость.

Но на самом деле прибыль — это не материальная, и идеальная категория. Это всегда соблазн наживы, неважно, кто владеет собственностью. Искушение прибылью — это искушение сознания обманом, насилием.

Если государство само говорит — получай прибыль, но при этом ставит жёсткие правила, в рамках которых можно получить прибыль, то постепенно человек начинает обходить эти правила, и ненавидеть эти правила. Ведь цель — прибыль, а административные правила мешают ей.

Советские предприятия создавались не ради прибыли, не ради счётной книги, а ради того, чтобы сделать то, что нужно людям, не зависимо от наличия денег и золота у этих людей.

Теперь предприятия постоянно раздирались внутренними противоречиями — государство требует увеличить прибыль, но прибыль легче всего увеличить, как и при капитализме — увеличением цен или снижением качества.

В этой ситуации начался постепенный естественный отбор тех начальников, которые лучше умели играть с показателями и хитрить с ценами, а не тех, которые были лучшими производителями.

Предприятиям стало экономически невыгодно, нерентабельно сохранять стабильные цены и производить многие товары. Противоречие двух богов в марксизме — труда и золота — резко усилилось.

Для построения нового общества и сознания понадобилось 20 лет, для разрушения тоже понадобилось 20 лет.

* * *

Немедленно проявилась и инфляция. Если во времена Сталина цены регулярно снижали, то потом пошло быстрое их увеличение.

В официальной пропаганде обычным стало подсчитывание всех успехов и «благосостояния» в деньгах, в числе холодильников на душу населения, в «реальном росте» заработной платы. Это всё равно, что взвесить всё, что есть в доме и поставить целью увеличение веса своих вещей.

Что такое счастье? Это то, что нельзя посчитать. В 1930-е годы люди жили не ожиданием квартальной премии.

* * *

Ради счётной книги и роста числовых показателей шло активное уничтожение деревни. В 1930-е годы было необходимо провести индустриализацию. В 1960-е годы никакой необходимости массово переселять деревенское население в город не было.

Более того, индустриализация 1930-х была достигнута не столько за счёт уменьшения деревенского населения, сколько за счёт естественного прироста. По РСФСР сельское население составляло в 1913 году — 74 миллиона, в 1940 году — 72 миллиона человек.

В процентном соотношении сельское население РСФСР составляло:

1913 год — 83 процента,

1940 год — 66 процентов,

1959 год — 48 процентов,

1966 год — 41 процент,

1975 год — 33 процента,

1991 год — 27 процентов,

2003 год — 27 процентов.

К концу 1950-х годов был достигнут определённый баланс — половина населения России жила в городе, половина на селе. Но в 1959 году уже всего 56 миллионов человек проживало на селе. В этой ситуации ради роста экономики ещё более ускорили рост городов, особенно крупных городов-миллионеров.

Город — это всегда товарно-денежные отношения [541]. Город активно предрасположен к фетишизму товаров и денег, к наркотику телевизора, ибо в городе нет жизни, нет природы.

Если первое поколение горожан ещё помнит свободу, то второе поколение, родившееся в городе, — это группа высокого риска, потенциальные идолопоклонники.

В городе скучно. В городе нужны искусственные развлечения. Лекарство от городской скуки по-западному: считай свои деньги утром и вечером, на работе и на диване, за обедом и за ужином.

В городе муж и жена переставали смотреть друг на друга. Они отвернулись друг от друга и начали смотреть на товары. Мужчина — на технику (в лучшем случае, в худшем — на бутылку), женщина — на одежду и на косметику.

Оказавшиеся в мёртвых городах люди немедленно захотели назад, к земле. Началось массовое строительство дачных участков. Вместо того чтобы развить деревни, разумно рассредоточить производства, село уничтожили. После этого массу сил и средств истратили на строительство квартир для горожан, дачных посёлков и на коммуникации между городом и дачами. Вместо одного полноценного дома люди живут в двух неполноценных домах и разрываются между ними.

Из-за того, что в деревнях не осталось населения, горожан начали массово вывозить на сельхозработы. «Экономия», которая была получена от уничтожения деревень, обернулась и двойными затратами, и ухудшением жизни [542].

Развитие товарно-денежных отношений в СССР

После НЭПа и до конца 1950-х годов товарно-денежных отношений в СССР особо не было. Во время индустриализации, войны и послевоенного возрождения деньги выполняли функцию универсальных талонов, в соответствии с которыми распределялись ограниченные ресурсы. Существовала не столько товарная и торговая система, сколько распределительная. Периодически вводились и талоны на конкретные продукты. Зарплата была скорее уравнительной, да она и не могла быть иной, когда всего не хватало.

Это не мешало людям работать и воевать изо всех сил. И на фронте, и на трудовом фронте люди сражались не за корыстные цели, а за справедливость, работали ради всеобщего блага.

Курс на цели религии денег не мог не привести к массовому развитию товарно-денежных отношений в СССР (в терминах тех времён, к развитию мелкобуржуазных ценностей).

* * *

Сменились поколения. Молодёжь 1960-х, и особенно 1970-х, уже пришла на всё готовое. Она воспринимала наличие необходимого как само собой разумеющееся, и всё больше начинала ждать от жизни материальных удовольствий.

Это была преимущественно городская молодёжь, и среди её удовольствий преобладали товары и вещи. И это были люди, воспитывавшиеся уже в виртуальном мире телеэкрана.

Вырастало поколение, которое мечтало о штанах. Поколение штанов в облаках.

* * *

Первым признаком товарно-денежных отношений стал вещизм, старый знакомый товарный фетишизм.

Исходя из новых установок, всё общество начинало жизнь по принципу — Запад более передовой, чем мы. Мы более бедные и отсталые, мы должны копировать Запад и пытаться догнать его по уровню материального потребления.

Отсюда логически следует, что если цель — догнать, то индивидуально догнать можно быстрее, чем всем вместе. Тот, кто догнал быстрее, тот и более передовой. Внешним признаком «передовой» молодёжи стали модные стили, западная одежда, западная музыка.

Советские товары в массе своей продолжали оставаться функциональными и неяркими. Они разрабатывались не как культовые, не для контроля сознания, а чтобы помочь, чтобы улучшить жизнь, сохранить труд.

Но в советском обществе уже появился спрос на товары удовольствия, и особенно на иерархические товары. Импортные тряпки немедленно заняли место индикаторов положения в складывающей новоязыческой иерархии. Яркие упаковки, брэнды, ориентация на секс делали их особым фетишем. С другой стороны, они вносили разнообразие в серость города.

* * *

На Западе не было и нет проблемы материализма и идеализма. Власть денег в принципе не задаётся философскими вопросами или вопросами сохранения и развития сознания. Запад эмпирическим путём находит всё, что приносит прибыль, и немедленно пускает это в ход. Запад быстро нащупал брэнды и языческие культы как новый источник прибыли в эпоху материального насыщения.