Наталья некрасова - Великая игра

• Название: Великая игра
• Автор: Наталья некрасова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5—699—09811—9

«…Девять же Саурон отдал людям — гордым и могущественным — и так заманил их в западню. Давным-давно попали они под власть Одного и стали Призраками Кольца, его самыми страшными слугами, тенями в его Великой Тени…»

Кто-то знал этих людей очень близко и не подозревал, кем станет случайный знакомый или друг юности. Кто-то о них только слышал — легенды и предания не обошли вниманием их деяния. Для кого-то они были любимыми детьми, братьями, друзьями. В памяти одних они остались героями и благодетелями своих народов. Другие вообще забыли, что они когда-то были людьми. Но чаще их имена внушали панический ужас и союзникам, и врагам. В истории Средиземья они остались как Назгулы, Призраки Кольца доверенные слуги Темного Властелина. Каждый из них заключил договор и отдал душу в обмен на… впрочем, у каждого Фауста есть свои причины на то, чтобы заключить сделку с Мефистофелем. Среди них было мало корыстолюбцев. Чаще они руководствовались исключительно благими намерениями. Некоторые думали, что сумеют потягаться с древним нечеловеческим разумом и выиграть партию, последняя ставка в которой — посмертие. Однако в финале каждый из них обнаружил, что проиграл Великую Игру.

---

Последние слова были Хонахту почти непонятны. Но он верил в правоту Хозяина. Он не мог не быть прав.

И Хозяин выступил вперед, спешившись, и лось тут же упал мертвым — сердце разорвалось от ужаса, когда железная узда чар исчезла, и больше ничто не заставляло его жить.

Тано тоже выступил вперед. Он был так же высок как и Охотник, и казался куда старше — но Хонахт почти видел насколько молодой красивый Охотник могущественнее седовласого внушительного тано.

— Стой! Чего ты хочешь на моей земле? — заговорил тано.

— На твоей? — насмешливо отозвался Охотник. — Я на твоей, — еще раз подчеркнул он это слово, — земле хочу восстановить справедливость. Ты живешь не по Правде земли, — спокойно говорил он, — и ты не владыка здесь. Я заявляю свое право на эту землю, и ты знаешь, почему. Таковы мои слова. Что ответишь?

Тано чуть-чуть помедлил, всего какую-то долю мгновения, и Хонахт понял — тано боится. Смертельно боится.

— Я защищал этих людей. Я держал законы! Я берег эту землю! — почти прокричал он. — В ней течет моя власть! И я докажу свою правоту, — мучительно стараясь говорить твердо, ответил он.

— Борись за свое право, — кивнул Охотник. — И как ты это будешь делать?

— Я тут хозяин, — гордо вскинув голову, проговорил тано. — Ты пришел оспаривать мое право, мне решать.

— Тебе, — кивнул Охотник. — И как ты решишь, тано? — снова насмешливо подчеркнул он это слово.

— Поединок Силы! — почти выкрикнул тот.

— Силы? — Красивые брови Охотника поползли вверх. — Ты хочешь сказать, что в тебе есть хоть капля Силы? Что ты можешь творить магию?

— Есть законы, — почти оскалился тано, — которым и ты подчиняешься, Ортхэннэр!

Охотник на мгновение замолк, и во взгляде тано мелькнуло торжество.

— Ах, так вот на что ты поставил! Ты хочешь сказать, что знаешь мое истинное имя? И что я уже проиграл? — Он тихо рассмеялся. — Да откуда тебе знать, какое имя я, — он подчеркнул это «я» — считаю своим истинным?

— А это не тебе решать, — почти так же насмешливо ответил тано. — Ты ведь принял это имя Пути, не так ли!— Он особенно упирал на это «принял».

И тут Охотник перестал смеяться. Он теперь только усмехался — зло и неприятно.

— Хорошо же, — протянул он. — Ты решил — раз ты знаешь мое имя, то что-то можешь со мной сделать. Хорошо же. Тогда вспомни и другое — я имею право трижды угадать твое имя, — с неожиданной лаской проговорил он. — И обмануть меня ты не сумеешь. Ну, начнем же. Тано, — хохотнул он.

И Хонахт вдруг понял, что Охотник просто глумится, что все это — какая-то игра, в которую Охотник будет играть в шутку, а тано — всерьез. Охотник ни капли не верит в этот поединок, потому что знает нечто недоступное тано. А тано ставит на этот поединок все.

— Ты гость, — глухо и мрачно промолвил тано. — Твое слово первое.

Хонахт с волками стоял как будто за незримым кругом. Напротив него за такой же незримой чертой стоял с застывшим непонятным лицом Ахтанир и черные братья и сестры.

Охотник с торжественным лицом поднял вперед руки и нараспев промолвил на древнем языке ах'энн, и голос его звучал гулко и звонко, как падает округлый камешек со склона, ударяясь о бока валунов. Его слова слышали все, хотя он не делал никаких усилий, не повышал голоса:

Тот не хозяин

В своей земле,

В доме своем,

Кто не встречает

Гостя приветом.

Тано не замедлил с ответом:

Приветом встречу

Того, кто злого

В душе не таит

И имя не прячет.

Не прячет имя

Хранящий Силу.

Истинный тано

Не прячет соли

В папоротника тенях.

— Трижды соли

Я поднесу.

Вкусить не сможешь -

Прочь уходи.

Хонахт понимал второй смысл слов. Тано говорил о соли — истинной, сокрытой сути, которую трижды даст угадать. Это был традиционный обмен словами, зачин поединка, как воины начинают свой поединок перебранкой.

Охотник усмехнулся. Отвесил короткий насмешливый поклон и показал рукой — говори, мол. Тано, мрачный и пугающий — У Хонахта даже похолодело от ужаса в животе, — коротко кивнул и прижал руку к груди, где под одеждой, как знал Хонахт, прятался медальон с крылатой девятилучевой звездой, будто ища в нем поддержки и уверенности.

— Таит мое имя присыпанный пылью

Серебряный стебель сестры страданья,

Если слово твое не лживо -

Скажи, коли знаешь, мое прозванье.

— Да, Сломавшей аир ты годишься в братья -

То же предательство, то же проклятье.

Как сосною трава не станет.

Так самозванец не станет тано.

Охотник ядовито улыбался, глядя прямо в темные глаза тано. Тот стиснул зубы. Хонахт стоял, разинув рот. Речь шла о событиях столь древних, что ему даже страшно стало. Тано не жил тогда, люди не живут столько, но Охотник… Только сейчас Хонахт осознал в полной мере, насколько тот древен и могуч, и окончательно, всем существом, не одним разумом понял, кто это. И сердце ухнуло, оборвалось, упало вниз. Да, Охотник действительно помнит. Но страшно ему стало не от этого — от того, что Ортхэннэр — Гортхаур называет деву Элхэ, нарушившую приказ Мелькора и умершую за него, предательницей. В Аст Ахэ ее считали избранницей и жертвой, но Охотник ведь был в те времена в древней Аст Ахэ. Он знал лучше. И он называл ее — проклятой, а тано — самозванцем.

Так что же здесь творится?! Хонахт дрожал мелкой дрожью.

Ахтанир ощутил странный холод в груди и слабое головокружение. Охотник слишком близко попал. Он не разгадывал — он просто играл с тано, как кот с мышь, он знал, знал его имя — так же, как знал его сам Ахтанир. Все уже было сказано — мысли лихорадочно несись в голове Ахтанира. Охотник владел языком загадок лучше намного лучше тано. И он — знал. Все эти слова были лишь насмешкой, намеком, он словно бы говорил — я знаю и назову, когда захочу, но я буду терзать тебя. Черная дева — дочь Тьмы чернобыльник — полынь — Сломавшая Аир — стебель — отпрыск — брат дочери Тьмы — сын Тьмы — наследник Тьмы! Так называли себя все танир с самого первого, и Ахтанир должен взять… должен был взять это имя… Он сейчас назовет…

Тано, бледный, как меловая скала над рекой, стоял, прижав руки к груди. А Охотник, брезгливо скривившись, вдруг взмахнул рукой:

— Твое имя… Йолло.

Тано пошатнулся и упал, словно от жеста руки Охотника. Тот шагнул к упавшему и бесцеремонно сорвал у того с шеи серебряную крылатую звезду.

— И с этой игрушкой он пошел против меня, — пробормотал он.

«Это неправда»! — хотел было крикнуть Ахтанир. Когда Ортхэннэр назвал неверное имя, радость была такой огромной, что Ахтанир чуть не ослеп от мгновенного прилива крови к голове. Он понимал, с кем тано схватился. Он был уверен в победе своего учителя, он верил в магию поединка. Он знал, что истинное имя тано — не такое. Он знал. Они обменялись именами, когда тано назначил его втайне от всех своим преемником. Так было надо, чтобы, когда он поведет тано умирать в Лаан Ниэн, истинное имя открыло бы ему дорогу к Учителю.

Но это было не то имя!

Однако тано лежал без сознания. Побежденный. Этого не могло быть!

Все рушилось. Ложь победила в поединке, в котором нельзя лгать, и Ортхэннэр — жив, а тано — сражен! Игра была нечестной, правила были нарушены — и ничего. Ничего не случилось! Не дрогнула земля, не обрушился небосвод…

В груди бешено колотилось сердце, он оглох от шума крови, в глазах стояла красная дымка. Он упал на колени и закрыл глаза руками…

Он не видел, как упали на колени остальные черные братья и сестры, как Ортхэннэр подошел и взял меч Морнэллах, а потом просто повернулся и ушел, забрав с собой волков и Хонахта.

Несчастные дети Аст Ахэ беспомощно стояли и смотрели. Мир рухнул. У них больше не было поводыря, и они не знали, куда им идти и как жить. Потом по привычке кто-то из них попытался вернуться к обычным делам, но все валилось из рук, и один за другим они впадали в странное оцепенение.

Многие умерли еще до того, как в Твердыню опасливо проникли первые грабители из Семи Кланов. Черные братья не годились в рабы — их нельзя было ни к чему пристроить или принудить. Они ничего не видели, не слышали, не ощущали — они просто умирали один за другим.

И никто из них не пытался сражаться. Железные черные воины умирали или просто позволяли себя убивать. Или убивали себя, как и многие другие — кто в Лаан Ниэн, кто прямо в Аст Ахэ.

Не выжил никто.

Через неделю, не меньше, к опустевшему страшному замку стали подтягиваться княжьи дружины с подводами. За добычу начали спорить, и вскоре дружина из Аст Иллаис пошла на Аст Алхор, а в Аст Линхх ждали, чем кончится, чтобы потом забрать то, что останется после драки.

И пошла по землям Кланов великая свара. И в этот год никто уже не приехал к Подземному Народу выменивать мед и зерно на железные топоры и золотые украшения. Впрочем, как и потом…

Ахтанир нес тано на руках, не ощущая ни усталости, ни боли. Тупое оцепенение охватило его. Он держался только потому, что еще оставалось одно, последнее дело, без которого нельзя. Он выплатит последний долг, он обязан это сделать. И они уйдут вдвоем, уйдут туда, где все будет правильно, справедливо, где все будет объяснено, и Учитель, Мелькор, Тано примет их в объятия своих черных крыльев… Тано слабо дышал и то закрывал, то открывал глаза.