Unknown Unknown - Сказание о Ёсицунэ (пер. А.Стругацкого)

• Название: Сказание о Ёсицунэ (пер. А.Стругацкого)
• Автор: Unknown Unknown
• Издательство: Евразия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-8071-0056-5

«Сказание о Ёсицунэ» – памятник японской литературы конца XV – начала XVI века. В центре повествования – трагическая и яркая судьба Минамото Ёсицунэ, одного из героев войны феодальных домов Тайра и Минамото в 80-х годах XII века. Живость и занимательность языка оригинала, в, безусловно, блестящем переводе Аркадия Стругацкого, позволяют рекомендовать данную книгу самому широкому кругу читателей.

Сопровождается вступительной статьёй Аркадия Стругацкого.

---

С этими словами она прижала к лицу рукав и расплакалась навзрыд. И долго горевали Сидзука и Преподобная Исо, перенимая друг у друга младенца.

С поклоном явился Хори-но Тодзи и сказал:

– Приказано мне доложить, кто родился, и я должен идти немедля.

Не было пользы пытаться бежать, и они только сказали:

– Идите скорее.

Когда Хори-но Тодзи доложил суть дела, Камакурский Правитель призвал к себе Адати Киёцунэ.

– В доме Хори-но Тодзи Тикаиэ разродилась Сидзука, – произнёс он. – Возьми моего гнедого, схвати младенца и убей на берегу Юи.

Адати вскочил на господского гнедого, прискакал к дому Хори-но Тодзи и объявил Преподобной Исо:

– Я – гонец от Камакурского Правителя. Ему доложили, что родился мальчик, и мне приказано взять младенца и доставить к нему.

– Бесстыжий Адати! – вскричала Преподобная Исо. – Врёшь и думаешь, что мы тебе поверим? Даже мать хотел он убить, потому что дитя от врага, а тебе, конечно, дан приказ предать смерти младенца, благо это оказался мальчик! Но погоди, не спеши так, дай нам хоть обрядить его для кончины!

Адати был не каменный и не деревянный, и им овладела жалость, но не посмел он выказать слабость.

– Нечего тянуть с этим делом, на что его обряжать! – сказал он, ворвался к роженице и выхватил младенца из рук Преподобной Исо. Затем, зажав его под мышкой, кинулся вновь на коня и поскакал к бухте Юи. Охваченная горем Преподобная Исо закричала ему вслед:

– Не просим мы тебя оставить ему жизнь, но дай нам хоть ещё раз взглянуть на его милое личико!

– Сколь ни гляди, вам только будет хуже, – отозвался Адати.

И так нарочито грубо крикнув, он скрылся вдали за туманом.

Преподобная Исо, как была босая, головы не покрывши, с одной лишь ученицей своей Сонокомой побежала следом к берегу. Потом на поиски Преподобной Исо пустился Хори-но Тодзи. Рванулась за ними и Сидзука, но жена Хори-но Тодзи с криком: «Вы же только что после родов!» – в неё вцепилась и остановила, и она упала на пороге, через который унесли дитятю, и предалась неизбывному горю.

Преподобная Исо выбежала на берег Юи и стала искать следы копыт, но не нашла. Нигде не было и трупика младенца. «Мимолётна была моя связь с ним в этом мире, – так горевала она, – и всё же ещё хоть раз бы взглянуть на твоё бездыханное тельце…» Она направилась по берегу на запад к тому месту, где река Инасэ вливается в бухту, и увидела ребятишек, играющих на песке.

– Не проезжал ли здесь человек на коне и не бросил ли он где-нибудь плачущего младенца? – спросила она.

– Что-то он зашвырнул вон на ту кучу брёвен у края воды, а что – мы не разобрали, – ответили они.

Преподобная Исо послала слугу Хори-но Тодзи, и он отыскал и принёс ей ребёнка, что только недавно подобен был нераспустившемуся цветку, а ныне стал вдруг крошечным бездыханным трупом. Не изменился цвет шёлка, в который он был завёрнут, но не осталось в теле ни признака жизни.

«Может, он ещё оживёт…» – сказала себе Преподобная Исо. Полу одежды она расстелила на тёплом прибрежном песке и бережно положила младенца, но всё было уже кончено. «Не смею вернуться я с ним и показать бессчастной Сидзуке, – подумала она. – Схороню лучше здесь». И уже погрузила руки в песок, но увидала вокруг следы нечистых копыт быков и коней. И с прискорбием убедилась она, что берег хоть и широк, а нет для могилки места. Тогда взяла она бездыханное тельце и вернулась домой.

Словно живого, взяла на руки сына Сидзука, прижимала к себе и баюкала, и слёзы лились из её глаз. Наконец Хори-но Тодзи сказал:

– Вам больно, я понимаю, но надлежит помнить, что грешно родителю оплакивать смерть ребёнка.

Он призвал своих молодых кэраев, и они выкопали могилу позади храма Сёдзёдзюин, воздвигнутого в честь деда младенца, императорского конюшего левой стороны Минамото Ёситомо. Когда же они вернулись с похорон, Сидзука сказала:

– Ни дня больше не могу я оставаться в этой постылой Камакуре!

И она стала немедля готовиться к отбытию в столицу.

О том, как Сидзука посетила храм Вакамии Хатимана

Преподобная Исо сказала ей:

– Ты заранее знала, как будет с младенцем, и смирилась. И дала ты обет, что, если роды пройдут хорошо, ты сходишь на поклонение Вакамии Хатиману. Как же можно тебе вот так просто уехать в столицу? Женщина смеет предстать перед Хатиманом лишь через пятьдесят один день после пролития крови от родов, поэтому тебе надлежит ждать, пока очистишься духом и плотью. Придётся остаться.

И они остались.

Тем временем сделалось известно, что Камакурский Правитель предавался очищению перед паломничеством в храм Мисима. Самураи Восьми Провинций были при нём и вели меж собою беседы. Чтобы развеять скуку господина, они наперебой рассказывали всевозможные истории. И вот случилось так, что Кавагоэ Сигэёри упомянул о Сидзуке. Другие подхватили тут же:

– Кабы не ваша воля, разве она явилась бы сюда из столицы? А, право, жаль, что нам с вами не довелось хоть раз посмотреть её знаменитые танцы!

– Сидзука высоко о себе полагает, потому что её любит Ёсицунэ, – произнёс Камакурский Правитель. – Вот я и разлучил их и истребил их ребёнка, который был бы ей единственной памятью о моём брате. Так что плясать передо мной ей нет радости.

– Это вы правильно изволили заключить, – сказали самураи. – А всё же хотелось бы посмотреть.

– Да неужто таковы танцы её, что всем вам неймётся? – удивился Камакурский Правитель.

– Первая танцовщица в Японии, – сказал Кадзивара.

– Пышно сказано, – возразил Камакурский Правитель. – Это где же она так танцевала, что её назвали первой в Японии?

И вот что поведал Кадзивара:

– В некотором году сто дней стояла засуха. Пересохли реки Камо и Кацура, иссякли до дна колодцы, над всей страною нависла беда. Обратились к старинным книгам за примером и нашли такую запись: «Если сто знаменитейших, обладающих чудотворною силой монахов из храмов Горы, Миидэра, Тодайдзи и Кобукудзи, вознеся моления, прочтут у пруда Сидэ сутру “Государь Защитник Страны”, то Восемь великих драконов-царей, Подателей Воды, внимут и свершат своё дело». Сто знаменитейших монахов прочитали сутру «Государь Защитник Страны», однако же чуда не произошло. Тогда кто-то предложил: «Надобно созвать сто танцовщиц-сирабёси прекрасного облика, пусть они с соизволения государя-монаха исполнят танцы у пруда Сидэ, и тогда драконы-боги, Податели Воды, снизойдут к нашей нужде». По высочайшему соизволению созвали сто танцовщиц, и девяносто девять исполнили сирабёси, но действия это не оказало. Тогда Преподобная Исо сказала: «Девяносто девять исполнили танец, и ничего не получилось. Разве явят свою милость Податели Воды, если станцует одна Сидзука? Правда, её уже приглашали хранители священных сокровищ, и танцы её щедро вознаграждались…» И государь-монах молвил: «Выбирать больше не из кого. Пусть уж станцует и она». И Сидзука стала танцевать одна. Не успела она исполнить и половину сирабёси под названием «Симмудзё», как на глазах у поражённых людей со стороны вершины Микоси и гор Атаго вдруг встали и нависли над столицей чёрные тучи, Восемь великих драконов-богов взревели громами и засверкали молниями, хлынул проливной дождь, который продолжался три дня подряд, и в стране воцарились покой и благополучие. «Вняли божества танцу Сидзуки Безмятежной и явили свою милость», – сказал государь-монах и соизволил указом объявить Сидзуку первой танцовщицей в Японии. Выслушав это, Камакурский Правитель произнёс:

– Тогда хотелось бы раз посмотреть. Кто будет говорить с нею? – вопросил он.

– Я что-нибудь придумаю, чтобы она станцевала, – сказал Кадзивара.

– Как же ты это сделаешь? – спросил Камакурский Правитель.

– Господин, всякий, кто живёт в нашей стране, должен склоняться перед вашими повелениями. А кроме того, ведь смертный конец был ей предрешён, и разве я за неё не вступился? Так ли, иначе ли, но я попытаюсь.

– Что ж, ступай и уговори, – произнёс Камакурский Правитель.

Кадзивара отправился и вызвал Преподобную Исо.

– Камакурский Правитель ныне в добром расположении, – сказал он. – Кавагоэ Сигэёри завёл разговор о Сидзуке, и пожелал он посмотреть один из её прославленных танцев. Нет ли к тому препятствий? Пусть она исполнит один танец.

Преподобная Исо передала это Сидзуке.

– Ах, жалкая я и несчастная! – воскликнула Сидзука и, закутав голову полой одежды, упала на пол. – Горе мне от людей, что преуспела я в искусстве сирабёси! Не вступи я на этот путь, не терзаться б мне ныне такой невиданной скорбью! А тут ещё мне говорят: иди и танцуй перед отвратительным человеком! Нелегко вам, матушка, передавать мне такие слова, и вижу я, что болит ваше сердце. Но ужели он полагает, будто заставит меня танцевать потому лишь, что я танцовщица?

Ответа она не дала, и Кадзивара удалился, ничего не добившись.

И вот воротился он в резиденцию господина, где его с нетерпением ждали. От высокородной Масако уже ждали узнать, удалось ли.