Neil Gaiman - Дым и зеркала

• Название: Дым и зеркала
• Автор: Neil Gaiman
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-026907-2, 5-9660-0894-9

Кошмарные сны и странная, сюрреалистическая реальность, далеко эти сны превосходящая.

Здесь в сэконд-хенде можно по сходной цене купить Святой Грааль…

Здесь Черный Кот, из милости подобранный обитателями загородного дома, платит за их доброту ВЕСЬМА НЕОЖИДАННЫМ СПОСОБОМ.

Здесь в лавкрафтовском городе Инсмуте веселый турист пьет горькую в компании жрецов Ктулху…

Здесь борьба ангелов с демонами превращается в эстетское «дело об убийстве», вервольф становится частным детективом, а сказка о Белоснежке – стильной «готской прозой».

Дым и зеркала меняют НАШ МИР – И НАШЕ СОЗНАНИЕ…

Читайте ПОТРЯСАЮЩИЙ ВООБРАЖЕНИЕ СБОРНИК автора культовых «Американских богов»!

---

– Значит, у тебя все-таки есть ее адрес? – спросил я, стараясь не выдать своего интереса.

– Нет. Пошло оно все. В конце концов, я отложил ее гонорар на случай, если она вернется.

Помню, как я разочарованно спросил себя, настоящий у него акцент кокни или просто дань моде.

– Но вот к чему я веду. Когда пришли из проявки снимки, я понял, что… ну, в том, что касается сисек да мшавины, нет., a в том, что касается съемок обнаженки вообще – я все испробовал. Она – все женщины в одной, понимаешь? И я ее сфотографировал. Нет, нет, давай я поставлю. Моя очередь. Ты ведь «кровавую мэри» пьешь, да? Ну, давай за будущую совместную работу.

Никакой будущей совместной работы не было. Агентство перекупила более старая, более крупная фирма, позарившаяся на наши заказы. Ее руководство инкорпорировало инициалы нашего агентства в название своего, оставило нескольких главных копирайтеров, а остальных уволило.

Вернувшись в свою квартиру, я стал ждать, что рекой потекут предложения работы, но они не потекли, однако приятель подруги приятеля однажды ночью заговорил со мной в клубе (под музыку парня, о котором я никогда не слышал, по имени Дэвид Боуи. Он был одет под космонавта, а остальная группа – в ковбойских прикидах. Я даже песен не слушал), и не успел я оглянуться, как стал менеджером собственной группы «Алмазы пламени». Если вы не тусовались в начале семидесятых по лондонским клубам, то скорее всего никогда о ней не слышали, хотя это была неплохая группа. Лирическая, но с драйвом. Пятеро ребят. Двое в настоящее время в супергруппах мировой лиги. Один – водопроводчик в Уолсолле, все еще иногда шлет мне открытки на Рождество. Еще двое пятнадцать лет как мертвы: безымянные трупы после передозняка. Умерли в течение недели, что и прикончило группу.

И меня тоже. Я тогда свалил: мне хотелось как можно дальше убраться от города и такой жизни. Я купил маленькую ферму в Уэльсе. И был там счастлив с овцами, козами и капустой. И по сей день, наверное, торчал бы там, если бы не она и «Пентхаус».

Не знаю, откуда взялся журнал. Однажды утром я вышел из дома, а он просто лежал посреди двора лицом вниз в грязи. Он был почти годичной давности. На ней не было макияжа, и позировала она, казалось, в дорогущей квартире. Впервые я увидел ее лобковые волосы – или увидел бы, если бы фотография не была искусственно размыта и самую малость не в фокусе. Выглядела она так, словно выступает из тумана.

В подписи внизу говорилось, что ее зовут Лесли. Ей девятнадцать.

После этого я уже не мог оставаться в своей глуши. За гроши продав ферму, я вернулся в Лондон в последние дни 1976-го.

Я перебивался на пособие, жил в муниципальном доме в Виктории, вставал к ленчу и шлялся по пабам, пока они не закрывались после полудня, читал в библиотеке газеты, пока пабы не откроются снова, а потом полз из одного в другой до самого закрытия. Я проживал пособие и пропивал сбережения.

Мне было тридцать, но я чувствовал себя много старше. Я начал жить с безымянной панкушкой из Канады, с которой познакомился в питейном клубе на Грик-стрит. Она работала там барменшей и однажды вечером после закрытия сказала мне, что ее только что погнали с флэта, поэтому я предложил ей кушетку в моей квартире. Оказалось, ей всего шестнадцать, и на кушетке она не спала ни разу. У нее были маленькие, размером с гранат груди, вытатуированный на спине череп и прическа, как у младшей сестры Невесты Франкенштейна. Она сказала, что уже все испробовала и ни во что не верит. Она часами говорила о том, что мир скатывается к анархии, утверждала, что нет ни будущего, ни надежды, но трахалась так, словно только что изобрела секс. Я считал, что это неплохо.

В постель она приходила в одном лишь черном кожаном ошейнике с шипами и с килограммом смазанных черных теней вокруг глаз. Иногда она плевалась на ходу, просто харкала на тротуар, что меня раздражало, и таскает меня по панковским клубам, где мне приходилось смотреть, как она дерется, сквернословит и доедает ништяки. Тогда я по-настоящему чувствовал себя старой развалиной. Но музыка мне нравилась: «Пичез» и тому подобные. А еще я видел, как играют живьем «Секс пистолз». Погано.

Потом панкушка ушла, заявив, что я старый зануда и что она нашла себе богатенького арабского шейха.

– Я думал, ты ни во что не веришь, – крикнул я ей вслед, когда она садилась в «ролле», который он за ней прислал.

– Я верю в сто тысяч минетов и в простыни из норки, – крикнула она в ответ. И все теребила прядь из прически а-ля Невеста Франкенштейна. – И в золотой вибратор. Вот в это я верю.

И так она уехала к нефтяному состоянию и новому гардеробу, а я, проверив свой счет в банке, обнаружил, что совершенно на мели – практически без гроша. Я все еще спорадически покупал «Пентхаус». Моя душа шестидесятника была глубоко шокирована и не меньше поражена количеством выставляемой на показ плоти. На долю воображения не оставалось ничего, что одновременно и притягивало, и отталкивало меня.

А потом, в конце 1977-го снова появилась она.

Волосы у нее, у моей Шарлотты, были разноцветные, а губы – алые, словно она только что ела малину. Она лежала на атласной простыне, прикрыв изукрашенной драгоценными камнями маской лицо и опустив руку между ног, – экстатично, оргазменно. Она была всем, чего я когда-либо хотел: Шарлотта.

Она появилась под именем Титания и была укрыта павлиньими перьями. Как сообщила мне подпись, черные буквы которой насекомыми ползли вокруг ее фотографий, она работает риэлтором в Слау. Любит внимательных, честных мужчин. Ей девятнадцать.

И будь я проклят, она выглядела на девятнадцать. А я был на мели, жил, как и миллионы других, на пособие, и ничего мне не светило.

Я продал свою коллекцию пластинок, продал все книги (все, кроме четырех номеров «Пентхауса») и большую часть мебели, и на полученное купил сравнительно неплохую камеру. Потом обзвонил всех фотографов, кого знал, когда десять лет назад работал в рекламе.

Большинство меня не помнили или так сказали. Тем же, кто помнил, не нужен был молодой ассистент, который уже не молод и не имеет опыта. Но я не сдавался и наконец наткнулся на Гарри Блика, старого гея с серебряной шевелюрой, собственной студией в Крауч-Энд и ватагой дорогостоящих бойфрендов.

Я сказал ему, чего хочу. Он не задумался ни на минуту.

– Жду тебя через два часа.

– Никаких подвохов?

– Два часа. Не больше. Я успел.

Первый год я убирал студию, раскрашивал задники и ходил по местным магазинам и окрестным улочкам, где выклянчивал, покупал или одалживал соответствующий реквизит. На следующий год он позволил мне помогать со светом, устанавливать софиты, окуривать помещение дымовыми таблетками и сухим льдом и заваривать чай. Тут я преувеличиваю: чай я заваривал только один раз – с ужасающим результатом. Но я чертовски много узнал о фотографии.

И внезапно наступил 1981-й, мир заново стал романтичным, мне было тридцать пять, и я ощущал каждую минуту. Блик велел мне присмотреть пару недель за студией, а сам отправился в Марокко на месяц заслуженного кутежа.

В тот месяц она появилась в «Пентхаусе». Более кокетливая и чопорная, чем раньше, ждала меня, аккуратно вставленная между рекламой стерео и скотча. Ее звали Доун, но тем не менее это была моя Шарлотта – соски, как капли крови на загорелых грудях, кустик темного ворса меж длинных, как вечность, ног, снято на каком-то пляже. Ей всего девятнадцать, говорила подпись. Шарлотта. Доун.

Гарри Блик погиб на обратном пути из Марокко: на него упал автобус.

На самом деле ничего смешного тут не было: он плыл на автомобильном пароме из Кале и забрался в гараж за сигарами, которые оставил в бардачке «Мерседеса». Море было бурным, и туристический автобус (принадлежавший, как я вычитал из газет и как рассказал мне в подробностях заплаканный бойфренд, шоп-туру из Уигена) был плохо закреплен. Гарри размазало по боку его серебристого «Мерседеса».

Он не терпел на полировке машины ни пятнышка.

Когда было прочитано завещание, я узнал, что старикан оставил мне студию. В ту ночь я заснул в слезах, потом неделю мертвецки напивался, а протрезвев, открыл дело.

С тех пор многое случилось. Я женился. Продлилось это три недели, а потом мы решили, что хватит. Наверное, я не создан для семейной жизни. Однажды в поезде поздно вечером меня избил пьяный из Глазго, а остальные пассажиры делали вид, что ничего не происходит. Я купил пару водяных черепах и аквариум, в котором поселил их в квартире над студией и назвал Родни и Кевин. Я стал довольно недурным фотографом. Снимал для календарей и рекламы, снимал моду и шоу-бизнес, маленьких детей и больших звезд – в общем, все как обычно.

И однажды весенним днем 1985-го повстречал Шарлотту.

Тянулось утро вторника, в студии я был один, босой и небритый. У меня выдался свободный день, который я намеревался провести за уборкой и чтением газет. Дверь студии я открыл нараспашку, чтобы свежий воздух прогнал запах сигаретного дыма и разлитого во время вчерашней съемки вина, и вдруг женский голос спросил: