Франсиско Гальван - Изумруды Кортеса

• Название: Изумруды Кортеса
• Автор: Франсиско Гальван
• Издательство: Издательство «Махаон»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-18-000900-6, 84-8239-550-5

Автор одного из интервью с Франсиско Гальваном назвал его «некой смесью нигилиста и сторонника Бакунина, только применительно к XXI веку» и заметил, что он — один из немногих испанских писателей, которые надеются увидеть свои произведения переведенными на язык Достоевского. Ожидания Гальвана сбылись, и первый из двух его изданных романов вышел в свет на русском языке.

…Мексика, XVI век. К Эрнану Кортесу, который возглавляет завоевание этой страны, прибывает его жена и вскоре оказывается убитой при загадочных обстоятельствах. Подозрение падает на самого Кортеса. Эта странная смерть породила множество толков и способствовала возникновению разных легенд, связанных с покорением Мексики. Но как будто этого было мало, кто-то похитил несколько необычайно ценных изумрудов. Эрнан Кортес пытается раскрыть тайну и отыскать драгоценные камни. В каждом из них отражается та или иная грань конкисты с ее героизмом и жадностью, верностью и предательством, любовью и ненавистью, а собранные вместе, эти истории подводят к поразительному и неожиданному финалу.

---

Меж тем мешики с вершины скалы забрасывали испанцев камнями и стрелами, которые, впрочем, не причиняли особого вреда, поскольку христиане были начеку и старались держаться на безопасном расстоянии.

Похоже, что в селении был праздник, поскольку сверху беспрестанно доносились звуки барабанов и дудок. По прошествии трех дней, видя, что испанцы не решаются пойти на приступ, мешики принялись скидывать вниз маисовые лепешки. До испанцев доносились их издевательские выкрики:

— Давайте, христиане, угощайтесь, у нас еды хватит, хоть бы вы тут целую жизнь просидели!

Это взбесило Педро де Альварадо, и он отдал приказ о немедленном штурме, однако его лейтенанты попытались успокоить своего начальника. Капитану Альварадо кровь легко бросалась в голову, и тогда его было уже не остановить. Именно так произошло в Мехико, когда в отсутствие Кортеса он развязал резню, приказав перебить индейских воинов, танцевавших на празднестве своего бога Уйчилобоса. Именно это стало причиной нашего поспешного и трагического бегства из города. Из-за того случая Альварадо утратил расположение Кортеса, который с тех пор предпочитал Сандоваля; впрочем, и Альварадо по-прежнему случалось время от времени выполнять важные поручения генерала.

Сеньору Альварадо, светловолосому Тонатиу, едва минуло тридцать пять. Могучий и отважный, он был прекрасно сложен, а его честное, открытое лицо лучилось весельем. Это был лихой наездник, азартный игрок, любитель поспорить, хотя порой, имея обыкновение выражаться с прямотой римлянина, он мог больно задеть собеседника. Он всегда одевался щегольски, в отличие от большинства сподвижников Кортеса, обожал дорогие наряды и драгоценности, однако был человеком щедрым и всегда тратил больше, чем имел.

Капитан сдержал свой порыв немедленно броситься на приступ, хотя туземцы продолжали издеваться над испанцами и уверять, что попытки уморить осажденных голодом ни к чему не приведут. Было очевидно, что индейцы просто стараются спровоцировать христиан начать штурм, будучи уверены в том, что крепость неприступна и атакующих удастся перебить, пока они будут карабкаться наверх. Чтобы окончательно разозлить противника, мешики при помощи катапульты сбросили вниз отсеченную руку — на обрубке висел кусок рукава от камзола, а на одном из пальцев было надето кольцо. Солдат из отряда Альварадо опознал ее: это была рука Говоруна Кастильо.

Этого оскорбления Альварадо уже не мог вынести, и никакие уговоры лейтенантов не могли заставить его отказаться от намерения двинуться на приступ.

— Возьмите себя в руки, ваша милость, и не позволяйте гневу увлечь вас на гибельный путь, потому что именно этого и добиваются мешики своими дерзкими выходками. Они надеются, что мы станем карабкаться наверх под градом камней, которыми они начнут осыпать нас, — уговаривал его Киньонес, который умудрялся сохранять хладнокровие, несмотря на вызывающее поведение индейцев.

С превеликим трудом удалось убедить Альварадо хотя бы дождаться наступления ночи. Конечно, под покровом темноты ползти вверх по скале было гораздо опасней, но в то же время ночной штурм давал испанцам преимущество, поскольку мешики не привыкли воевать в потемках.

Производя разведку на местности, солдаты обнаружили тропу, поднявшись по которой можно было застать осажденных врасплох. Тропа была почти непроходимой, она вилась вдоль пропасти и была вся покрыта колючим кустарником. Но главным препятствием были преграждавшие путь огромные гладкие валуны, казалось, тому, кто захочет перелезть через них, — прямая дорога в пропасть. Однако эту преграду можно было попробовать преодолеть при помощи ловко скрученных веревочных лестниц. Отряд испанцев, совершив восхождение по тропе, зашел бы неприятелю в тыл, появившись с незащищенной стороны поселка, поскольку туземцы пребывали в уверенности, что подняться с этой стороны было просто невозможно.

Альварадо отрядил дюжину солдат пройти этим путем. Вместе с ними он отправил сопровождавших отряд дружественных местных индейцев. Он также приказал отвлекать внимание осажденных передвижением войск в лагере и велел произвести несколько выстрелов из кулеврины 5, которую испанцы притащили с собой. Хотя ущерб, нанесенный пушечными выстрелами неприятелю, был весьма незначителен, главная цель — произвести отвлекающий маневр — была достигнута.

Когда настала ночь, часть солдат начала карабкаться на скалу, не слишком, впрочем, усердствуя, поскольку основной удар планировалось нанести с тыла. Осажденные, не подозревая о реальной опасности, осыпали градом камней и стрел наступавших в лоб испанцев — они не давали им приблизиться, хотя из-за темноты и не могли нанести серьезного урона.

Потайной путь отыскал солдат по имени Хуан Фламенко, уроженец Барко-де-Авилы, отличавшийся приятным голосом, так что на отдыхе его частенько просили что-нибудь спеть. Теперь этот Хуан Фламенко вел за собой небольшой отряд, который с трудом карабкался по тропе, но, добравшись наверх, неожиданно ударил по индейцам с тыла, в то время как те всецело были поглощены действиями отряда Альварадо.

Натиск испанцев был столь решительный, что на месте пали не менее трех десятков сраженных индейцев, а уцелевшие укрылись в теокальи — самом высоком строении поселка. Бежавшие бросили беззащитных женщин и детей: они были так уверены в том, что нападавшим наверх не добраться, что даже не позаботились заранее об их безопасности.

Подойдя к теокальи, Альварадо объявил, что он обещает сохранить мятежникам жизнь в случае, если они немедленно выдадут беглецов, разыскиваемых за убийство.

— Если вы не отдадите мне индейца, которого зовут Сикотепеком, и его шайку, то ваши женщины будут убиты, а дети проданы в рабство! Потом я покончу с вами, и от вашего поселка не останется камня на камне! — угрожающе прокричал Тонатиу.

Перепуганные касики, засевшие в ку наверху теокальи, немного помедлив, решились принять условия испанцев. Сикотепека и дюжину его сообщников разоружили и, связав их по рукам и ногам, передали испанцам вместе со всем тем, что осталось от несчастных Кастильо. Альварадо выполнил обещание и покинул селение без лишних жертв и разрушений. Пленников спустили со скалы на веревках — Альварадо не рискнул освободить их от пут, чтобы они не учинили еще какую-нибудь каверзу, поскольку эти бунтовщики были очень смелыми и хитрыми.

Альварадо доставил пойманных в Койоакан с колодками на шее, чтобы все убедились в суровости и неумолимости королевского правосудия, которое, с тех пор как Кортес занял Мехико, не оставляло без наказания ни одно преступление, совершенное индейцами или христианами.

Велика была радость Кортеса, когда виновные в ужасных преступлениях — убийстве, дьяволопоклонстве, человеческих жертвоприношениях и каннибализме — оказались наконец за решеткой.

Двое суток провели заключенные в подземелье дворца в Койоакане. Сикотепек, с которого не снимали ножные кандалы, содержался отдельно от его сообщников. На третий день индеец предстал перед Кортесом. По правую руку от конкистадора находился брат Ольмедо, а по левую — Херонимо де Агиляр, испанец, которого Кортес выкупил у индейцев в Юкатане. Именно он обучил донью Марину испанскому и, в свою очередь, научился от нее местному наречию нагуа.

Губернатор сообщил Сикотепеку, что за убийство троих испанцев его надлежит приговорить к повешению, и осведомился, что тот имеет сказать в свою защиту.

Индеец, чьи руки и ноги были закованы в кандалы, выслушал Херонимо де Агиляра, который переводил ему слова Кортеса, и ответствовал с надменным видом, подобающим разве что особе королевской крови:

— Эти испанцы были просто гнусные шакалы. Они убили моего отца и брата, разорили мой дом, за что по закону моего народа они заслуживали смерти. Я казнил их, и казнил справедливо.

— Если это действительно так, то они подлежали королевскому суду, который единственный вправе был решать их участь, но они ни в коем случае не должны были становиться жертвами самосуда языческих жрецов.

— Убийц моего отца и брата следовало судить по законам мешиков, а не по законам христиан. Законы христиан никуда не годятся. По законам мешиков, я и мои друзья, отомстив за убитых родственников, стали героями, а по христианскому закону за то же самое нас сочли разбойниками.

— Это верно: именно разбойниками, которые заслужили смертную казнь. Так что вы и вся ваша банда будете повешены, если вам больше нечего сказать в свое оправдание.

— Кроме тех испанцев, которых мы покарали смертью, были еще и другие, повинные в убийстве моей семьи и грабеже, — произнес индеец. — Если меня повесят, это значит, что им удастся избежать наказания. Уж конечно, правосудие Кортеса не станет их преследовать — они ведь христиане!