Диана Гэблдон - Чужеземец

• Название: Чужеземец
• Автор: Диана Гэблдон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029687-8

Шотландия — гордая, нищая, из последних сил противостоящая захватчикам-англичанам. Англия эпохи революции Кромвеля и пышной бурной Реставрации Франция — «солнце Европы», страна изощренных интриг и потрясающей роскоши Новый Свет, куда отправляются за счастьем и богатством те, кому уже НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ и чья жизнь не стоит ломаного гроша. Это — XVII век. Время перемен и потрясений, войн, мятежей и восстаний Время, которое оживает в ЭПИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ Дианы Гэблдон «Странник»

---

Ага, вот что ты замышляешь, подумала я. Ты просто обезоруживающий интриган. Я очень сомневалась, что он очарует меня настолько, чтобы я отказалась от намерения выхолостить его при первой же возможности, но пусть попытается.

— Ты когда-нибудь выигрывал спор? — поинтересовалась я.

— Нет. Обычно все случаи были вполне понятными, и обвиняемый сам же и признавался. Но иногда я умудрялся немного облегчить приговор. — Он потер нос. — Один раз я сказал отцу, что, по моему мнению, бить сына — это самый нецивилизованный метод добиваться своего. А отец ответил, что во мне столько же здравого смысла, сколько в столбе, рядом с которым я стою, а может, и меньше. Он сказал, что уважение к старшим — это краеугольный камень цивилизованного поведения, и до тех пор, пока я это не выучу, лучше мне просто любоваться пальцами собственных ног, пока один из дикарей-взрослых надирает мне задницу.

На этот раз я засмеялась вместе с Джейми. На дороге было так мирно, и стояла та абсолютная тишина, которая воцаряется, только если ты на многие мили удаляешься от людей. Такая тишина редко наступает в моем переполненном мире, где машины влияют на людей, и один человек может производить столько же шума, сколько целая толпа. А здесь раздавался лишь шелест травы, редкое «кри-и-ик» ночной птицы да приглушенный топот копыт. Сведенные судорогой мышцы расправились, и теперь я шла довольно легко. От рассказов Джейми, веселых и полных умаления собственного достоинства, уязвленные чувства тоже частично успокоились.

— Конечно, мне вовсе не нравилось получать трепку, но если бы я мог выбирать, я бы предпочел отца школьному учителю. В школе нас в основном лупили ремнем по ладони, а не по заднице. А отец говорил, что если он отлупит меня по ладони, я не смогу работать, а если трепка достанется заднице, я во всяком случае не впаду в соблазн сесть и побездельничать. Обычно у нас каждый год появлялся новый учитель. Они надолго не задерживались — становились фермерами или уходили в более богатые края. Учителям очень уж мало платят, поэтому они всегда такие тощие и вечно голодные. Один раз, правда, был толстяк, но я так и не поверил, что он учитель. Мне казалось, что это переодетый священник.

Я вспомнила пузатого коротышку отца Бэйна и улыбнулась.

— Одного я особенно хорошо запомнил. Он заставлял тебя встать перед классом с вытянутой вперед рукой и начинал читать бесконечную нотацию. Припоминал все твои предыдущие грехи и болтал даже во время взбучки. А я стоял с вытянутой рукой, страдал от боли и молился, чтобы он перестал нудить, а скорее делал свое дело, пока я не растерял остатки храбрости и не начал плакать.

— Думаю, именно этого он от тебя и добивался, — сказала я, невольно испытывая сочувствие.

—О да, — согласился Джейми. — Но прошло какое-то время, пока я понял. А уж когда до меня дошло, то я, как всегда, не мог держать рот на замке. — И вздохнул.

— И что произошло? — заинтересовалась я, забыв, что собиралась злиться.

— Ну, однажды он велел мне встать — такое часто случалось, потому что я не умел толком писать правой рукой и все время писал левой. Он ударил меня трижды; ублюдок, на это ушло чуть ли не пять минут! — и все рассказывал мне, какой я тупой, ленивый, упрямый юный деревенщина. Рука у меня горела прямо ужасно, потому что это был уже второй раз за день, и я сильно боялся, потому что знал, что меня еще и дома ждет трепка. Такое у отца было правило: если меня лупили в школе, значит, и дома обязательно тоже, потому что отец считал: учение — это очень важно. В общем, я вышел из себя. — Левая рука Джейми невольно крепче вцепилась в поводья, словно он оберегал чувствительную ладонь. Джейми замолчал и взглянул на меня. — Я редко выхожу из себя, Сасснек, и обычно очень об этом жалею.

Мне показалось, что это очень похоже на извинение.

— В тот раз ты тоже пожалел?

— Я сжал кулаки, уставился на него — такой высокий, долговязый парень, думаю, ему было лет двадцать, хотя мне он тогда казался стариком — и заявил: «Я вас не боюсь, и вы не заставите меня плакать, лупите хоть как сильно!» — Джейми втянул в себя воздух и медленно выдохнул. — Думаю, я немного не рассчитал. Не стоило говорить ему это, пока он еще держал ремень в руках.

— Не рассказывай, — быстро вставила я. — Он попытался доказать тебе, что ты неправ?

— О да, попытался, — кивнул Джейми. Его голова на фоне укутанного тучами неба казалась темной. В его голосе прозвучало мрачное удовлетворение при слове «попытался».

— Но у него не получилось, нет?

Растрепанная голова качнулась из стороны в сторону.

— Нет. Во всяком случае, плакать он меня не заставил. Хотя, конечно же, заставил сильно пожалеть о том, что я не промолчал.

Джейми замолк и повернул ко мне голову. Тучи на мгновенье расступились, на его щеку упал свет, и его лицо показалось мне позолоченным, как у архангелов Ренессанса.

— Когда Дугал перед венчаньем рассказывал тебе о моем характере, он, случайно, не упомянул, что иногда я становлюсь чрезвычайно упрямым? — Раскосые глаза хитро заблестели, скорее, как у Люцифера, чем у Михаила.

Я прыснула.

— Очень скромно сказано. Насколько я помню, он мне поведал, что все Фрэзеры упрямы, как камни, а ты — хуже всех остальных. Вообще-то, — сухо добавила я, — я уже и сама обратила на это внимание.

Джейми улыбнулся и повел пони в обход глубокой лужи.

— Ммгм, что ж. Не скажу, что Дугал неправ, — заметил он. — Но пусть я упрямый, зато честный. Отец был таким же, и время от времени мы с ним начинали пререкаться, да так, что без применения силы разобраться было невозможно, и все кончалось тем, что я висел на калитке.

— Эй, ты! Тихо! Stad, mo dubh! — Джейми протянул руку и схватил за повод моего пони: тот вставал на дыбы и фыркал. Его собственный, не такой нервный, только дергался и тревожно тряс головой.

— Что такое? — Я не видела ничего, кроме пятен лунного света, испещривших дорогу и поле. Впереди росла сосна, и животные, кажется, не желали приближаться к ней.

— Не знаю. Оставайся здесь и молчи. Садись верхом и удерживай моего пони. Если я крикну, бросай поводья и скачи прочь.

Тихий, небрежный голос Джейми успокаивал не только пони, но и меня. Он пробормотал своему пони «Sguir!», хлопнул его по шее, чтобы тот подошел поближе ко мне, и растворился в вереске, положив руку на кинжал.

Я изо всех сил напрягала зрение и слух, пытаясь понять, что так сильно тревожит животных: они переступали с ноги на ногу, били копытом, подергивали ушами и хвостами. Ночной ветер разогнал тучи, и сверкающий лик полумесяца был лишь слегка подернут остатками облачков. Но я все равно ничего не видела ни на дороге, ни в зловещем лесочке рядом с ней.

Мне казалось, что для разбойников с большой дороги, которых в горах Шотландии не так уж и много, и час слишком поздний, и место невыгодное: слишком мало здесь путников, на которых имеет смысл устраивать засаду.

Лес стоял темный, но не тихий. Шумели сосны — миллионы их иголок шуршали на ветру. Очень древние деревья, эти сосны, и очень зловеще выглядят во мраке. Эти их шишки и крылатые семена… Они намного старше и суровее, чем березы и ольхи со своими мягкими листьями и хрупкими ветвями… Самое подходящее место для привидений и злых духов, о которых любит рассказывать Руперт.

Только ты, сердито подумала я, можешь довести себя до того, чтобы начать бояться деревьев. Кстати, а где Джейми?

Рука, схватившая меня за бедро, заставила меня пискнуть, как испуганную летучую мышь — вполне понятное явление, если пытаешься кричать, когда сердце колотится прямо во рту. Ужасно разозлившись из-за этого иррационального страха, я накинулась на Джейми, колотя его кулаками в грудь.

— Не смей подкрадываться ко мне подобным образом!

— Шшш, — прошептал он. — Пойдем-ка со мной. — Бесцеремонно сдернул меня с седла и наскоро привязал животных. Те тоненько заржали нам вслед.

— Да что такое? — прошипела я, спотыкаясь о корни и камни.

— Тихо. Не разговаривай. Смотри вниз, на мои ноги. Ступай туда, куда ступаю я, и остановись, когда я к тебе прикоснусь.

Медленно и относительно бесшумно мы подкрались к опушке соснового леса. Под деревьями стояла тьма, лишь крохи лунного света падали на подстилку из старой хвои. Даже Джейми не мог ступать по ней беззвучно, но шорох сухих иголок сливался с шелестом крон над головой.

Перед нами возникла высокая груда камней. Джейми поставил меня на них, помогая взобраться наверх. На вершине хватало места, чтобы лечь рядом на живот. Джейми прижался губами к моему уху, едва дыша

— Тридцать футов вперед и направо. На поляне. Видишь их?

Увидев их, я тут же и услышала.

Волки, небольшая стая, восемь или десять зверей. Они не выли, нет. В тени лежала добыча, темное пятно с торчавшей вверх ногой, тоненькой, дергающейся в такт рвущим куски мяса зубам. Изредка слышалось приглушенное рычанье и тявканье — это взрослые отгоняли от своей доли щенка, да еще удовлетворенное ворчанье и треск ломающихся костей.