Поль Виалар - И умереть некогда

• Название: И умереть некогда
• Автор: Поль Виалар
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1970

Маститый, хорошо известный у себя на родине писатель, Поль Виалар — автор более чем полусотни романов, полутора десятков пьес, многих сборников рассказов и эссе, книг очерков и воспоминаний. Он родился в 1898 году, юношей участвовал в первой мировой войне, вернувшись с фронта, выступил с двумя поэтическими книжками: «Сердце и грязь» (1920) и «Срезанные лавры» (1921) — со стихами о войне и против войны. В двадцатые и тридцатые годы на сценах французских театров с немалым успехом идут пьесы Виалара «Первая любовь», «Разумный возраст», «Мужчины», «Зеленый бокал» и другие. Однако настоящая известность приходит к нему как к романисту, автору книг правдивых и нелицеприятных, оценивая которые, критика единодушно говорила — еще перед войной — о бальзаковских традициях. В 1939 году за роман «Морская роза» Поль Виалар был удостоен премии Фемина.

---

— Похоронить, как хоронят всех, — сказал Гюстав. — Я уже позаботился об этом. И отдал необходимые распоряжения.

— Как хорошо! Да, да, сделайте все, что нужно, я уж на вас полагаюсь.

— Можете не беспокоиться. Но, кроме того, — добавил он, — есть и другие проблемы, не менее неотложные — в связи с ЕКВСЛ.

— Вы же сказали мне, что вы генеральный секретарь. Так вот, раз у вас с Фритшем не было несогласий, делайте, что считаете нужным.

— Вы мне даете полную свободу рук?

— Ну, да… ну, да!.. Условьтесь обо всем с мадам Люси.

— Видите ли, — сказал он, — речь идет о чрезвычайно важных вещах.

— Ах, — вздохнула она, — в этом я не сомневаюсь! У Фритша всегда все было срочно, всегда надо было что-то решать. Он предупреждал меня по телефону и тут же являлся. Я говорила ему: «Делайте… делайте…» Я ведь ничего в этом же понимаю… а он хотел, чтобы я все знала.

— И он был прав. Так вот, что касается ЕКВСЛ…

— Но я же сказала, — в полном отчаянии произнесла она, — что я вам доверяю!

— Я очень тронут. Тем не менее…

— Никаких «тем не менее». Должна же я кому-то доверять. Вы мне сразу сказали, что печетесь о наших интересах.

— Мадам Люси может вам это подтвердить — она в курсе.

— Вот видите!

Она цеплялась за эту надежду, хотела превратить ее в уверенность.

— Право же, — сказала она, — достаточно взглянуть на вас, чтобы увидеть, что вы человек честный.

— В делах, мадам, иначе вести себя нельзя.

— Именно так говорил мне и Фритш. Надо сказать, он был совсем не такой умный, как мой муж. А вот вы — вы мне кажетесь умным, — сказала она, с некоторым сомнением оглядывая его.

— Одно не обязательно исключает другое.

— Может быть, вы согласились бы… на какое-то время… выручить меня… пока я не найду другого Фритша? Ну, хотя бы помочь мне советом.

— Вы сначала посмотрите, как я поведу дело в ЕКВСЛ.

— Конечно! Конечно! Но если бы вы хотя бы поговорили с мадам Люси, немного вникли в дела… Может, там не только ЕКВСЛ, а и что-то другое тоже требует срочных решений — ведь их там столько, этих дел!

— Вы совершенно правы. И как раз есть одно дело, из-за которого я и прилетел в Париж. Это касается земельных участков…

— Поговорите с Фритшем. Ах, да, это же невозможно, о чем только я думаю: он же мертв! Ну так вот что: если дело стоящее, если оно заслуживает внимания, условьтесь обо всем с мадам Люси… а потом скажете мне, что́ надо делать, и я сделаю.

Она поднялась. Провела рукой по лбу, словно весь этот разговор бесконечно утомил ее, и направилась к двери. Нет, это выше ее сил, надо отдохнуть, прилечь, принять таблетку гарденала и заснуть, чтобы все забыть.

— Я всем займусь сам. Что касается похорон господина Фритша, я вам дам знать, когда и где они будут.

— Ах, да! В самом деле — похороны! Еще и похороны! Да, конечно, мне надо присутствовать, — вздохнула она, — это мой долг. А про деньги — вы мне скажете… я все оплачу. У Фритша была доверенность. Если вам такая нужна, — скажите. А теперь оставьте меня, мне надо отдохнуть, мое сердце, — она поднесла руку к своей могучей груди, — мое сердце не выносит огорчений, ну, а волнений — тем паче.

— Отдыхайте, мадам Каппадос. Я ведь обещал вам: я все беру на себя.

— Все? Правда? Да это сам бог мне вас послал, — сказала она.

Глава XVII

На этот раз Гюстав отправил телеграмму Лоранс. И одновременно предупредил Джонсона, — обе телеграммы он намеренно отправил через два дня после смерти Фритша, — что вынужден был срочно вылететь из Ниццы в Париж в связи с тем, что Фритш выбыл из игры.

Он не обманывался насчет того, какую реакцию это вызовет у Джонсона. Предположим, все произошло именно так; тогда Гюстав, узнав об этой неожиданной смерти, должен был предупредить американца, а не лететь один в столицу. Естественно, Джонсон вскочит в первый же самолет, но его приезд уже ничего не изменит: за эти два дня Гюстав провел немалую работу и окончательно завоевал доверие мадам Каппадос.

Это оказалось не так сложно. Приняв все необходимые меры, чтобы пристойно похоронить Фритша, он взялся за мадам Люси, и хотя она была совершенно сражена горем, чувство долга, воспринятое от Фритша, заставило ее сквозь слезы отвечать на вопросы Гюстава.

Гюстав, кстати, был с нею необычайно мил. Она обнаружила, что он умеет ясно и точно мыслить, обладает острым чувством реального, сразу видит, какое надо принять решение, — словом, наделен качествами, каких у Фритша, честного работяги Фритша, никогда не было. С Рабо все было просто, никаких колебаний, вы с первой минуты совершенно четко знали, чего держаться и как быть. На другой день после смерти Фритша Гюстав отправил мадам Люси с визитом вежливости к мадам Каппадос, которая, уж конечно, не собиралась сдвинуться с места до похорон: он знал, что делал, толкая мадам Люси на этот шаг.

И в самом деле, мадам Люси открыла мадам Каппадос всю душу. Она все рассказала ей — даже о тех узах, которые связывали ее с Фритшем. Женщины нашли общий язык, и мадам Каппадос с поистине восточным участием отнеслась к горю мадам Люси: уроженцы Востока склонны разделять чужие беды и скорбеть с чужими людьми, хотя потом, не успев расстаться, тут же начинают думать о другом. Естественно, что обе они заговорили о Гюставе. Мадам Люси рассказала, какие точные советы дал он ей в двух-трех случаях, требовавших безотлагательного решения. И на вопрос, поставленный мадам Каппадос: «А какой он все-таки?» — мадам Люси ответила: «Это хороший человек».

В ее устах такая оценка много значила, это было живое свидетельство, и мадам Каппадос сразу это поняла. Тогда она спросила:

— Как вы думаете, он мог бы взять на себя то, что наш бедный покойный Фритш столь неожиданно оставил?

— Ах, мадам, — сказала мадам Люси, — это как раз такой человек, какой вам нужен.

При этом она подумала о том, что Гюстав неплохо к ней относится, что ее услуги еще нужны — во всяком случае, будут нужны какое-то время, что это провидение послало ей Гюстава Рабо, такого милого, такого внимательного, такого чуткого, тогда как на ее пути — на пути к ее благополучию — мог ведь оказаться совсем другой человек, надменный, ни с кем не считающийся, который очень быстро устранил бы ее и прибрал бы все к рукам.

— Да, но согласится ли он? — добавила она.

— Надо, чтобы согласился, — сказала мадам Каппадос.

Да, надо. Но в эту минуту она тоже подумала о том, что это провидение послало ей такого человека, — конечно, провидение в образе православного бога, хотя вообще-то оно одинаково для всех людей и для всех вдов в особенности.

— Надо… надо, — повторила она с решимостью отчаяния. — Я хочу видеть его, немедленно…

Мадам Люси позвонила на квартиру Фритша, но Гюстава не оказалось на месте, — одна только привратница сидела при покойнике, который, кстати, уже лежал в гробу. Расставаясь с мадам Каппадос, Люси пообещала срочно направить к ней Гюстава, как только тот вернется.

Она недолго прождала его у гроба, уже стоявшего на возвышении. Гюстав всего лишь сходил на почту, чтобы отправить две телеграммы — одну на имя Лоранс, а то она снова начнет беспокоиться, поскольку он и не возвращается и молчит. Кроме того, нужно было дать ей инструкции, чтобы она попросила владельца участка в Симьезе потерпеть. Ничего, подождет еще сутки или двое этих денег, которые Гюстав ему обещал и которые теперь, он был уверен, сможет ему вручить.

Поскольку мадам Каппадос сказала, что будет все время дома, Гюстав вскочил в такси и менее чем через полчаса уже звонил у двери вдовы миллиардера. Она приняла его в гостиной, где было слишком много света и слишком много позолоты, которую подчеркивал этот яркий свет, одновременно выделяя на ее фоне несколько весьма убогих предметов обстановки, но мадам Каппадос привыкла к ним и не желала с ними расставаться.

— Господин Рабо, — сказала мадам Каппадос, — я попросила вас приехать, так как после беседы с мадам Люси я поняла, что только один человек может взять на себя мои дела, так неожиданно брошенные на произвол судьбы всеми нами оплакиваемым господином Фритшем. И этим человеком, если вы не возражаете, если вы согласитесь оказать мне эту большую, огромную услугу, можете быть только вы.

— Мадам, — ответил ей Гюстав, — я очень тронут и очень польщен вашим предложением, но я не могу его принять.

— Ах, господин Гюстав!.. Господин Гюстав!.. Вы не нанесете мне такого удара!

Она представила себе, как ей придется заняться всеми этими сделками, рынками сбыта, распутывать дела, в которых она не разбиралась и ничего не понимала, и ею овладела паника и отчаяние, близкое к умопомешательству.

— Я не могу взять на себя такие обязанности, и вы сейчас поймете почему, мадам. Я ведь связан с другими делами, которые не позволяют мне играть при вас такую роль — во всяком случае, официально.

— Не все ли мне равно, лишь бы вы взялись!