Даниэль Дефо - Счастливая куртизанка

• Название: Счастливая куртизанка
• Автор: Даниэль Дефо
• Издательство: Наука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1975

Английский писатель и журналист Даниель Дефо создал за свою жизнь более трехсот пятидесяти произведений самых разных жанров, но в историю мировой литературы вошел как автор бессмертного «Робинзона Крузо». Романы Дефо написаны в форме мемуаров или автобиографий, это «Полковник Джек», «Молль Флендерс», «Капитан Сингльтон» и «Роксана». Даниель Дефо предоставляет читателю возможность проследить историю жизни своих героев со всеми их, часто удивительными, коллизиями.

Блистающая при дворе Роксана имеет за плечами темное прошлое. Ради достижения своей цели она готова на все и, движимая честолюбием, идет даже на преступление.

---

— Но отчего же? — спросила Эми.

— Посуди сама, Эми, — говорю я. — Что скажут мои дети, когда узнают, что их матушка при всем ее богатстве — всего-навсего шлюха, да да, самая обыкновенная шлюха! Что же до знакомств, пойми, мой друг, какая порядочная дама захочет водить со мной, шлюхою, знакомство, какой дом согласится открыть мне, шлюхе, свои двери?

— То правда, сударыня, — отвечает Эми, — но здесь уж ничего не поделаешь — прошлого не воротишь.

— Знаю, Эми, что прошлого не воротить, но если б можно было хотя бы очиститься от сплетен?

Эми же мне в ответ:

— Право, сударыня, — говорит она, — я не знаю, как вам от них избавиться — разве что нам снова поехать в чужие края, поселиться среди чужого народа, где никто нас не знает, никогда не видел и не скажет поэтому, будто знал или видел нас раньше.

Эти слова Эми подали мне новую мысль, которою я тут же с нею « и поделилась.

— А что, Эми, — сказала я, — что если мне покинуть эту часть города и жить где-нибудь в другом его конце, словно никто никогда не слыхал обо мне прежде?

— Это бы можно, — говорит Эми, — да только вам тогда следует отказаться от вашей пышной свиты, выездов, карет, лошадей и лакеев, переменить прислуге ливрею, да и собственные ваши наряды тоже, а если бы можно, и само лицо ваше переделать.

— Вот и хорошо, — сказала я. — Так я и сделаю, Эми, и сделаю тотчас, ибо не могу больше жить этой жизнью ни минуты!

Эми несказанно обрадовалась моему решению и со всей присущей ей стремительностью тотчас принялась хлопотать; не любительница мешкать Эми заявила, что дело это не терпит отлагательства.

— Хорошо, Эми, — сказала я, — поедем, когда ты скажешь, но как; нам приняться за дело, с чего начать? Не можем же мы в один миг рассчитать прислугу, отделаться от лошадей и кареты, бросить дом и преобразиться в новых людей! Прислугу надо предупредить заранее, все добро, лошадей и прочее продать, да и мало ли еще хлопот?

Все эти задачи нас смутили, и дня два или три мы ломали голову, как: их побыстрее разрешить.

Наконец Эми, которая отличалась большой сообразительностью в предприятиях такого рода, предложила мне следующий, как она это называла,, план действий.

— Я придумала, если вы еще не отказались от вашей мысли, сударыня, — сказала она, — я придумала план, как вам переменить весь ваш облик и обстоятельства в одни сутки и за двадцать четыре часа измениться так, как вам не удалось бы и за двадцать четыре года.

— Отлично, Эми, — сказала я, — рассказывай сбой план, одна мысль о нем доставляет мне радость.

— Слушайте же, — сказала Эми. — Позвольте мне съездить сегодня в город, там я разыщу какое-нибудь честное, порядочное семейство, и, попрошу их сдать комнаты даме из провинции, которая желает провести в Лондоне полгода вместе со своей родственницей (то есть со мной), состоящей при ней в качестве прислуги и компаньонки, и договорюсь, что вы будете платить им помесячно за кров и за стол.

— В дом этот, — продолжала она, — если он придется вам по душе, вы можете переехать хотя бы завтра утром, в наемной карете, прихватив с собой из людей одну меня, а из добра все те платья и белье, какие вам угодно (разумеется, самые простые); переехав, вы можете больше никогда не возвращаться сюда (Эми имела в виду дом, в котором мы находились, сейчас), и не видеть никого из челяди. Я между тем всем им объявлю, что вы уезжаете по срочным делам в Голландию, не нуждаетесь более в прислуге и предложу им приискать себе место; с теми же из них, кто этого пожелает, я тут же рассчитаюсь, выдав им жалование вперед за месяц. Затем я попытаюсь как можно выгоднее продать вашу мебель; что касается кареты, ее можно перекрасить и заново обить, сменить упряжь, сукно на козлах и тогда вы можете либо держать ее у себя, либо продать — это по вашему усмотрению. Главное, чтобы ваше новое жилище находилось в какой-нибудь глухой части города — и тогда вас никто ни за что не узнает, все равно как если бы вы никогда прежде не были; в Англии.

Таков был план Эми, и он так пришелся мне по душе, что я решил тотчас ее отпустить на розыски нового жилища, и даже сказала, что поеду с ней сама. Эми, однако, отговорила меня, сказав, что ей придется долго рыскать и шнырять в поисках подходящего жилья, и я не столько помогу ей, сколько помешаю; я не стала спорить.

Словом, Эми отправилась и пропадала пять долгих часов; зато, когда она вернулась, я по ее лицу увидела, что она не потеряла времени даром. Она ввалилась, смеясь и отдуваясь: «Ах, сударыня! — воскликнула она, — я угодила вам так, как вам и не снилось!» И рассказала мне, что нашла дом в подворье возле Минериз[98], куда она попала совершенно случайно. Там оказалась семья, состоящая из одних женщин, так как хозяин дома уехал в Новую Англию[99], а у хозяйки четверо детей; она держит двух служанок, живет в достатке, но скучает без общества и поэтому согласилась взять постояльцев.

Эми приняла ее условия, не торгуясь, рассудив, что это лучший залог того, что со мною будут хорошо обращаться; итак, они поладили на том, что я ей буду платить 35 фунтов за полгода, а если я решусь взять служанку, то 50. Хозяйка заверила Эми, что они живут тихой жизнью, не предаваясь светским развлечениям; она принадлежала к квакерам, чему я была очень рада.[100]

Я была так довольна выбором Эми, что решила на другой же день вместе с нею поехать посмотреть комнаты и познакомиться с хозяйкой. Мне понравилось все, и главное — особа, у которой мне предстояло поселиться; даром, что квакерша, это была по-настоящему воспитанная женщина, любезная, обходительная, вежливая, с прекрасными манерами — словом, лучшей собеседницы я еще не встречала; и, — что важнее всего — разговор ее, степенный и серьезный, был вместе с тем легок, весел и приятен. Я даже не знаю, как и выразить, насколько она пришлась мне по душе и восхитила меня; я была так довольна всем, что не захотела уезжать назад и в ту же ночь решилась у нее остаться.

Хоть ликвидация моего хозяйства в Кенсингтоне заняла у Эми чуть ли не целый месяц, я в своем рассказе могу на этом не задерживаться; скажу лишь, что, разделавшись со всем этим, Эми перевезла те вещи, какие было решено оставить, и мы зажили вместе в доме нашей доброй квакерши.

Уединение мое было совершенно; я была скрыта от взоров всех, кто когда-либо меня знал, и встреча с кем-либо из моей старой компании угрожала мне здесь не более, чем если бы я поселилась где-нибудь в горах Ланкашира[101]. Ибо виданное ли дело, чтобы рыцари синей Подвязки или запряженные шестерней кареты наведывались в узкие улочки Минериз и Гудманс-филдс»![102] Я была свободна не только от страха повстречать здесь кого-либо из моих прежних знакомцев, но и от малейшего желания их видеть, или даже слышать о них.

Первое время, когда Эми то и дело ездила в наш прежний дом, жизнь моя была немного суетлива, но как только там все было окончательно улажено, я зажила спокойно, уединенно, наслаждаясь обществом любезнейшей и приятнейшей леди, какую мне когда-либо доводилось встречать. Дa, эта квакерша была настоящая леди, ибо, своими манерами и воспитанностью она не уступила бы герцогине; словом, как я уже говорила, это была приятнейшая собеседница из всех, кого я когда-либо знавала.

После того, как я уже обвыклась, я обронила как бы невзначай, что влюблена в квакерский наряд. Это ее так обрадовало, что она заставила меня примерить ее платье. Истинная же причина у меня была вот какая: посмотреть, достаточно ли оно изменит мою наружность, сделает ли оно меня неузнаваемой?

Эми была поражена переменой, и хоть я с ней не поделилась своим замыслом, едва выждав, когда квакерша покинет комнату, воскликнула: «Я угадываю ваше намерение, сударыня, это превосходный маскарад! Вы совершенно другая женщина, да я бы сама вас не узнала, если бы встретила на улице. К тому же, — прибавила Эми, — вы в нем выглядите лет на десять моложе».

Я, разумеется, была несказанно рада таким ее словам, и когда она их повторила еще раз, так полюбила этот наряд, что попросила мою квакершу (не стану называть ее хозяйкой, это слишком низкое слово применительно к ней, она заслуживает совсем другого наименования), так вот, я попросила ее продать мне этот наряд. Он так мне полюбился, сказала я, что я готова дать ей за него взамен денег на новое платье. Сперва она было отказалась, но я вскоре увидела, что это лишь из вежливости, ибо, как она выразилась, не тоже, мне щеголять в ее обносках; если же мне угодно, прибавила она, принять это платье в дар, она с удовольствием его мне подарит для ношения дома, а затем пойдет со мной в лавку выбрать мне платье, более меня достойное.

Но так как я сама говорила с ней открыто и откровенно, то я просила и ее не чиниться со мной; я сказала, что меня ничуть не смущает то, что платье ее не новое и что, если только она согласна его мне продать, я ей заплачу. Тогда она сообщила мне, сколько она за него заплатила, а я, чтобы вознаградить ее, дала ей три гинеи сверх цены.