Сьюзен Джонсон - Серебряное пламя

• Название: Серебряное пламя
• Автор: Сьюзен Джонсон
• Жанр: Исторические любовные романы

Неотразимый в своем физическом совершенстве главный герой этого остросюжетного любовного романа в двух книгах Трей Брэддок-Блэк и так сводил с ума всех женщин, с которыми сталкивала его судьба, но еще привлекательнее в глазах светских красавиц его делали золото и огромные земельные угодья. Надо ли говорить, как были потрясены все его обожательницы, когда узнали, что их кумир добивается взаимности девушки из… публичного дома…

---

— Замечательно, принцесса, пойди, надень его и покажи мне, а я, если ты мне скажешь, какие твои любимые драгоценности, куплю ожерелье к твоему великому празднеству. Каждая юная леди нуждается в драгоценностях для своего первого взрослого вечера.

Когда он улыбнулся, Импрес оценила его обаяние в полной степени и на короткий момент вспомнила зимний вечер в Монтане. Тогда он спросил ее, какие цветы она любит.

— О, Трей! Правда? Ты купишь мне бриллианты? — спрашивала Эмили в экстазе и, наклонившись вперед так, что ее глаза оказались на одном уровне с Треем, спросила с исступленным пристрастием: — Правда?

— Эмили, вспомни о своих манерах! — резко сказала Импрес, видя, что улыбающийся Трей согласно кивнул. — Конечно, он не купит тебе бриллианты! — взорвалась она раздраженно, почти не владея собой при виде столь очевидной щедрости и столь явного детского обожания. Черт бы его побрал! Все любили его.

— Трей сказал, что купит, — вызывающе сказала Эмили, — и я хочу бриллианты.

— Беги быстрей, принцесса, и приходи в платье, — предложил Трей спокойно, тон у него был примирительный. — Твоя сестра и я обсудим ожерелье. — При этом он бросил заговорщический взгляд на Эмили.

— Даже не собираюсь, — заявила Импрес враждебно, после того как Эмили, одарив сияющей улыбкой Трея, с разлетающимися юбками выбежала из комнаты. На секунду Импрес захотелось проявить твердость и закончить этот спор раз и навсегда.

— Только не здесь, — сказал Трей спокойно, с безмятежной улыбкой поглядывая на Гая и Женевьеву, в то время как его пальцы гладили шелковистые волосы Эдуарда. Словно он прочитал ее мысли и спешил опередить ее-Теперь, если вы считаете, что Эдуарда можно взять на прогулку, — обратился он к Гаю и Женевьеве, — то мой экипаж готов повезти нас в зоопарк.

Прежде чем Импрес запротестовала, Эдуард соскочил с коленей Трея и завопил:

— Слоны, слоны, слоны! — голосом, который зазвенел по всей комнате.

— Ты же знаешь, кто больше всех любит прогулки в экипаже, Пресси, — сказал Гай возбужденно, неприкрытая радость слышалась в его голосе. — Мы возьмем с собой…

— Быстро отправляйся, если ты собираешься ехать, — сказала Импрес, обрывая Гая прежде, чем он упомянет Макса и тот факт, что прогулки в экипаже его любимое развлечение. Взволнованная, она быстро повернулась к Трею и сказала: — Я помогу им собраться… ты знаешь, пальто и все такое прочее, — добавила она торопливо и прогнала их из комнаты.

В душе Трея зародилось подозрение от внезапной уступчивости Импрес и проявленной заботы, но он только пожал плечами, видя, что дети собираются.

Спустившись на десять ступенек из холла, Импрес поймала Гая за руку, остановив его, и прошипела:

— Ни слова о Максе! — Она повернулась к Женевьеве, которая увидела гримасу боли на лице Гая. — Не спорь, делай, как я сказала. И скажи Эмили. Я позже объясню.

Они уставились на нее, изумленные странным приказом, но тон потряс их так же, как и несколько месяцев назад, когда она потребовала, чтобы они не упоминали имени Трея вообще, и они знали, что лучше не спорить.

— Эдуард… — начал, было, Гай, но Импрес покачала головой.

— Что бы он ни сказал, ничего не будет ясно, но ради Бога, не обращайте внимания, если он что-то скажет о Максе.

— Не беспокойся, Пресси, если ты не хочешь, мы не будем, — быстро ответил Гай, намереваясь защитить ее и Макса, если она считает это необходимым. Но хотя его лояльность была на стороне Импрес, он преклонялся перед Треем и надеялся, что разлад между взрослыми не отразится на его дружбе с Треем. — Я скажу Эмили, — пообещал он, пытаясь успокоить сестру. — Не беспокойся Пресси, никто ничего не скажет о Максе.

— Ты поняла, Женевьева? — спросила Импрес немногословно.

Большие, как блюдца, голубые глаза девочки недоумевающее смотрели на Импрес; так и не поняв в итоге ни почему запрещено говорить о Максе, ни почему Импрес всегда обрывала упоминание о Трее, она молча кивнула в знак согласия.

— Тогда поторопись и надень свое пальто.

Вдруг это не сработает? — подумала Импрес со страхом, когда они спускались по лестнице. Имя Макса может случайно выскользнуть… Боже, что ей делать? Вчера она думала, что Трей ушел из ее жизни, а сегодня Трей Брэддок-Блэк снова устанавливал свои собственные правила.

Нервно пригладив волосы она отметила, что не все пуговицы на ее платье застегнуты после кормления Макса и, пожав плечами, отправилась встретиться лицом к лицу с мужчиной, который разрушил ее жизнь или почти сделал это. Импрес вернулась в залитую солнцем комнату и нашла Трея, все еще комфортно расположившегося на полу. Как ему нравится, подумала она горячо, не беспокоиться ни о чем в мире. Его не касается, что в комнате наверху у него сын, не волнует, что он ворвался в ее жизнь, пытаясь разрушить тот хрупкий мир, который она построила, он абсолютно не испытывает никакой неловкости, явившись в дом так рано.

Тебе не следует покупать бриллианты Эмили, — коротко сказала Импрес, вместо того чтобы сказать ему то, что она в действительности чувствовала — что он раздражает ее и еще сильнее раздражения оставляет ее странно тревожной. — И, — она рукой обвела подарки, разбросанные по полу, — все это.

Темные ресницы Трея шевельнулись небрежно — единственное движение в расслабленной позе. Ему был знаком этот тон в женщинах.

— Почему бы нет? Мне они нравятся. — Его голос был умиротворяющий. Было слишком рано начинать сражение, или, может быть, он слишком устал, или, сосредоточившись на детях, просто не беспокоился, о чем она думает. Пожав плечами от ее враждебности, он подумал внезапно, что ему следовало бы приехать в Париж раньше, по крайней мере, из-за детей.

Простая реплика Трея поставила ее в тупик и вместе с тем рассердила своей небрежностью.

Черт бы побрал его внезапный приход в ее дом, подумала Импрес, и его огромное влияние на детей, хотя беспокоила ее не забота Трея о детях, не дорогие подарки в эти утренние часы, а растрепанный вечерний костюм и темные круги под глазами… как будто ему пришлось впопыхах одеваться. Воротник рубашки Трея был измят, белый галстук ослаблен, накрахмаленная рубашка полурасстегнута, часть драгоценных пуговиц потеряна, и от него исходил хмельной запах мускуса — последний крик моды в Париже. Вдохнув, она подумала, что этот пряный и возбуждающий запах Трей, несомненно, оценил. Скользнув по нему взглядом, Импрес обратила внимание на блестки на носках его американских ботинок, что указывало на недавнюю близость к женскому платью, которые в последнее время сверх меры украшались блестящей мишурой. Конечно, чем он занимался, было ясно из его оскорбительного заявления о том, что он провел бессонную ночь; Трей не ложился спать, потому что был с женщиной. Как он осмелился прийти к ней прямо со своей… оргии?

— Ты и в Париже носишь ковбойские башмаки? — спросила она резко, чем вызвала удивленный взгляд Трея.

— Я всегда надеваю башмаки или мокасины, — ответил он спокойно, не обращая внимания на внезапное изменение предмета разговора и ее раздраженный тон, — вне зависимости от того, Париж это или другое место. — Он не стал добавлять, что то, что он носит, никак ее не касается.

— Она хорошо развлекла тебя? — выпалила Импрес, не в состоянии подавить ощущение, что даже с кругами под глазами он выглядит великолепно. Подойдя к нему, она кивком указала на носки его башмаков.

Трей только сейчас заметил серебристый блеск, ярко выделяющийся на черной коже, и вспомнил обстоятельства, при которых он оказался на его обуви.

Герцогиня де Суансон, узнав каким-то образом, что Трей в Париже, возможно, от одного из посетителей салона Импрес, позвала его к себе на вечер. Вначале Трей вежливо отклонил приглашение, расстроенный тем, что Импрес выгнала его. Пожалуй, не просто расстроенный — разъяренный ее популярностью среди поклонников. Трей был не в том настроении, чтобы подвергнуться атаке со стороны гостей Эсти.

— Дорогой, мы просто не можем жить без вашей экзотики, — настаивала Эсти, характерным, чуть хрипловатым голосом.

— Я не очень расположен к развлечениям сегодня, — проворчал Трей, который был в самом дурном расположении духа.

— Мы соскучились по вашему обаянию, — уговаривала она, поняв его настроение. — К тому же вы сможете опробовать мой новый рояль — настоящий Бесендорфер. Я скажу, чтобы его передвинули в библиотеку. Там вы будете предаваться размышлениям в одиночестве и играть Листа на лучшем инструменте принцессы Евгении. Если кто-нибудь осмелится побеспокоить вас — я оторву ему голову.

Трей рассмеялся.

. — Вы всегда были поразительно гостеприимны, Эсти. Но хочу предупредить, что сегодня я не лучшая компания.

Хорошо зная Трея, герцогиня сомневалась, что какие-либо обстоятельства могут сделать Трея плохой компанией, но решила не спорить. Она обладала безукоризненным тактом и поэтому имела множество друзей.