Сьюзен Джонсон - Серебряное пламя

• Название: Серебряное пламя
• Автор: Сьюзен Джонсон
• Жанр: Исторические любовные романы

Неотразимый в своем физическом совершенстве главный герой этого остросюжетного любовного романа в двух книгах Трей Брэддок-Блэк и так сводил с ума всех женщин, с которыми сталкивала его судьба, но еще привлекательнее в глазах светских красавиц его делали золото и огромные земельные угодья. Надо ли говорить, как были потрясены все его обожательницы, когда узнали, что их кумир добивается взаимности девушки из… публичного дома…

---

Очевидно, Импрес преодолела все финансовые трудности, угрюмо подумал он, иначе она не смогла бы так жить на его тридцать семь с половиной тысяч долларов.

Он наблюдал, как она, улыбающаяся и веселая, с удовольствием принимает комплименты льстящих ей мужчин, как ее пушистые ресницы, когда она говорит, томно опускаются, словно подавая двусмысленный намек. Даже то, как она сидела — нет, элегантно располагалась, — было продумано: Импрес небрежно опиралась рукой о ручку кресла, так что ее груди вызывающе выделялись под платьем, заставляя всех мужчин в комнате мечтать о том, чтобы оказаться с ней в спальне.

Мало-помалу бутылка Трея опустошилась, но это никак не повлияло на его изысканную софистику, а отпускаемые им едкие замечания граничили с грубостью, которую Импрес не собиралась терпеть.

И отвечала с равной едкостью.

Де Век между тем мастерски изображал спокойствие, сидя в расслабленной позе рядом с Импрес, и пил свою любимую английскую водку, которую ему присылали из его охотничьего домика в Шотландии.

Кто окажется хладнокровнее? — гадали присутствующее, и настроение ожидания заполнило гостиную.

Однако, по мере того, как шло время, Импрес проявляла все большее беспокойство, зная, что вскоре Макс начнет волноваться. Импрес кормила сына, и ее распорядок определяли отнюдь не собравшиеся мужчины, а интервалы между кормлениями ребенка. Она посмотрела на часы в футляре из севрского фарфора, и наиболее учтивые гости стали подниматься и раскланиваться. Трей же всем своим видом показывал, что не собирается уходить. Поэтому герцог, который вознамерился, было, пересидеть Трея, теперь ждал, что подскажет ему Импрес. Она мягко пообещала встречу в опере вечером.

— Вы уверены, что все будет в порядке? — спросил он, не желая оставлять ее с грубым дикарем из Америки, который выпил бутылку бренди.

— Уверена, Этьен, снасибо. И еще раз благодарю вас за Тунис.

Его внимательность к деталям и нежная забота была частью его обаяния, и когда герцог узнал, что Импрес нуждается в более послушной лошади, то немедленно распорядился доставить ее из своей конюшни в тот же день.

— Удовольствие было взаимным, моя дорогая. — Он поклонился с небрежной галантностью, сразу позабыв о своем щедром подарке. — Итак, до вечера. Но вы уверены?… — спросил он загадочно, бросив короткий изучающий взгляд на Трея.

Импрес кивнула и улыбнулась.

Он ответил короткой ослепительной улыбкой и ушел.

— Что такое Тунис? — резко спросил Трей, когда дверь закрылась за герцогом.

Его вопрос вызвал у Импрес раздражение. Это было совсем не его дело. Тот факт, что он остался, несмотря на очевидное предложение удалиться, рассердил ее. У других мужчин хватило учтивости уйти. И она высказала ему все, что думала.

— Тунис тебя совершенно не касается, а тебе следовало бы давно уйти. Ты скверно воспитан.

— Воспитания у меня нет никакого, я думал, ты знаешь, — ответил он небрежно, нисколько не обращая внимания на прозвучавшее в голосе Импрес осуждение. — Это твой поклонник подарил тебе чернокожего раба? — Каждое его слово таило вызов, в каждой фразе угадывалась усмешка.

— Великий Боже! — воскликнула она. — Если хочешь знать, то Тунис не раб, а маленькая лошадка, которую Этьен подарил мне. Она обучена в Северной Африке, отсюда ее имя. И чтобы полностью удовлетворить твое любопытство, скажу, что ее также готовили в Испанской скаковой школе, у нее очень гладкий ход, она чемпион в дрессуре и может считать до двадцати. — Импрес закончила с обидой в голосе, потому что он не пошевелил даже мускулом в своей расслабленной позе.

— Ты отлично умеешь устраиваться, — пробормотал Трей сухо, его взгляд медленно обследовал роскошную комнату, — и умеешь находить деньги.

Импрес вздрогнула, и гнев, который бушевал в ней весь день, гнев, с которым она наблюдала, как Трей накачивался бренди в ее гостиной, пытаясь оскорбить своего соперника, наконец, вырвался наружу.

— Теперь я не нуждаюсь в деньгах, — ответила она едко. — Может быть, ты, наконец, уйдешь?

— Если, — сказал Трей, улыбаясь и не обращая внимания на ее вспышку, внимательно рассматривая жемчужное колье на ее шее, — ты и дальше будешь жить в таком великолепии, то вскоре станешь нуждаться.

— Не понимаю, почему я должна объяснять тебе, что все это Гая. Его наследство было восстановлено вместе с титулом. — Слова прозвучали холодно, ровно и отчужденно.

— Надеюсь, это достаточно большое состояние, чтобы соответствовать той репутации, которую ты, без сомнения, приобрела вместе с этим мужским гаремом, который развлекаешь. — Хотя Трей жил своей жизнью, игнорируя общественное мнение, он понимал, что женщина не может позволить себе такую свободу без порицания.

— Достаточно, — повторила Импрес ломким голосом, стараясь держать себя в руках, решив, что Трей может думать все, что ему вздумается. Она не собиралась рассказывать ему о своей монашеской жизни. Это только увеличило бы его самонадеянность.

Глядя на Трея, развалившегося в кресле, она подумала, что, впрочем, его самонадеянность имеет основание. Но именно потому, что Трей был приятен, красив и возбуждал ее, дышать одним воздухом с ним было вредно. Некогда он предложил ей то, что предлагал и другим женщинам, и было просто наивно ожидать чего-то большего. Подобно другим, ей следовало бы меньше забивать себе голову его обаянием. Она не позволит волновать себя. Глубоко вздохнув, Импрес сказала, как ей казалось, нейтральным тоном:

— Пожалуйста, уходи, мне надо переодеться. Вечером я иду в оперу на «Таис».

Молчание в ответ.

— «Таис» — моя любимая вещь, а я не приглашен? — Улыбка Трея была очаровательна.

— Нет, — ответила она непоколебимо, пытаясь контролировать дыхание, что было довольно трудно рядом с Треем, сидевшим так близко, что к нему можно было прикоснуться. Пальцы Импрес теребили бархат юбки.

— Жаль.

— Уверена, что как-нибудь сумеешь развлечь себя. Ты, — спросила она, надеясь, что ее вопрос прозвучит безразлично, — захватил с собой жену?

— К счастью, — ответил он, сияя, — у меня нет жены. Вспышка гнева была ее реакцией на его небрежность.

— Ждешь поздравлений?

— Вполне определенно. — Его улыбка была полна опьяняющего призыва.

— Тогда считай, что они уже сделаны, — ответила она коротко, направляясь к двери и открывая ее.

Как это типично для Трея — ловко избавиться от нежелательной женщины. Его тон был ласковым, улыбка успокаивающей, словно жена была быстро преходящим беспокойством.

— А где мистер Майлс? — спросил он прямо, принимая ее намек и поднимаясь. Вопрос был формальным, существование мистера Майлса совершенно не интересовало его.

— К счастью, нет мистера Майлса, — ответила Импрес, передразнивая легкомысленный тон, которым он сообщил о разводе с женой.

Его темные брови вопросительно поднялись.

— А зачем он был нужен? — спросил Трей. Для человека, умудренного опытом, причина была ясна, но он был настолько раздражен, что невежливо настаивал на ответе.

Импрес заколебалась, не столько думая об ответе сколько намереваясь удержать существование Макса в секрете от Трея.

— Видишь ли, меня больше устраивает положение вдовы.

— Ах, да, веселая вдова, — прервал он Импрес, откровенно напоминая об ее сексуальности. — Вижу, как мужчин влечет к твоей дружелюбной натуре. — Тон у него был шутливый, а глаза холодные.

— Почему ты настаиваешь на сексуальном значении каждого моего слова? — возразила она, прикрывая опять дверь, чтобы слуги не услышали их разговора.

— Я бы обошелся другими словами, — сказал он негромко, — если бы не видел такое море похоти сегодня на чаепитии. — Его нахмуренные брови причудливо опустились. — Восхищаюсь твоей способностью, — продолжал он сухо. — Никто не ушел с разбитыми надеждами.

Ее манеры, черт их побери, были поразительны. Грациозные, приглашающие, дающие мимолетное впечатление искренности, а когда она опускала ресницы, то просто призывала к флирту.

— Не тебе говорить, — отрезала Импрес, готовая затопать ногами от возмущения при виде его ханжества.

— Для мужчины это совсем другое дело.

Не было вежливого извинения, только этот оправдывающий себя ответ. Как типично для Трея!

— В чем же, — ледяным голосом спросила Импрес, — состоит разница? — Стандартная фраза Трея в дополнение к его чертовому высокомерному лицемерию довела ее до кипения.

— У нас больше свободы. — Его тон был ленивый, а слова-сокрушающими.

— Можешь так считать. Но я, однако, сделала открытие, — сказала Импрес, глядя ему прямо в глаза, — моя свобода совершенно равна твоей.

Трей, стоявший на некотором расстоянии от нее, рядом с креслом, с которого он недавно поднялся, двинулся по направлению к Импрес мягкой скользящей походкой, которая, как она подумала, не потревожит в лесу сухих опавших листьев. Он остановился совсем рядом, с трудом обуздывая свой темперамент, и сказал с уничтожающей вежливостью: