Юрий Брайдер - Гвоздь в башке

• Название: Гвоздь в башке
• Автор: Юрий Брайдер
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-699-00327-4

Олег Наметкин, ставший жертвой терроризма и собственного добросердечия, за мгновение превратился из здорового молодого парня в беспомощного инвалида, навсегда прикованного к постели. Однако в качестве компенсации за мучения он приобрел удивительный дар: теперь его душа может, покидая на время бренную оболочку, путешествовать по ментальному и временному пространству. Но игры со Временем очень опасны: одна из вылазок «душеходца» Наметкина в глубокое прошлое заканчивается катастрофическими последствиями для всего человечества…

---

— Интересно, а кого вы искали?

— Адрес. Улица Солнечная, дом десять, корпус два. Не забыли еще про него?

— Нет.

— Оказывается, что в нашем городе такой улицы нет. Зато она имеется в тридцати двух иных городах и поселках, начиная от Псковской области и кончая Хабаровским краем. Здание под номером десять есть почти везде, но чаще всего это частное домовладение или какая-нибудь контора. А вот точный адрес, то есть включающий в себя еще и добавку «корпус два», обнаружился только в городе Чухлома Костромской области. Вы про данный населенный пункт хоть что-нибудь слышали?

— Ничегошеньки, — честно признался я.

— Так я и думал, — кивнул Котяра. — И тем не менее в городе Чухломе по указанному адресу одно время проживала семья Наметкиных. Правда, это было еще до вашего появления на свет. Каково?

— Н-да-а, — только и смог произнести я.

— Город Чухлому ваши родители покинули в семьдесят шестом году, после случая, наделавшего достаточно много шума. Ветераны органов хорошо его помнят. Однажды ночью в полусотне шагов от того самого дома застрелился из табельного оружия участковый инспектор по фамилии Бурдейко. Злые языки намекали, что причиной этому была интимная связь с вашей матерью, женщиной редкой красоты и недюжинного темперамента. Отца даже таскали в прокуратуру на допросы, но, когда эксперты дали стопроцентную гарантию суицида, все обвинения с него были сняты. Хотя, с другой стороны, участковый был человеком весьма уравновешенным, психически устойчивым и алкоголем, в отличие от большинства своих коллег, не злоупотреблял. По этому поводу в городе ходило много пересудов, и ваши родители сочли за лучшее уехать, тем более что открывалась очень перспективная вакансия в другом месте. Вы родились уже здесь, в роддоме имени Сперанского, учились в сто девяносто пятой школе и, судя по всему, Чухлому никогда не посещали, хотя место происшествия описали весьма достоверно. В то время Солнечная улица находилась на самой окраине города и подъезд десятого дома выходил прямо в лесопарк, где и был обнаружен труп Бурдейко.

— И что эти сведения вам дали?

— Мне — ничего. А вам?

— Пока тоже ничего… Значит, та женщина в постели была моей матерью? — меня слегка передернуло.

— Скорее всего.

— А под деревом стоял отец… Вот почему мне показалось, что я знаю этого человека.

— Таким вы его знать не могли, — мягко возразил Котяра. — В ту пору ему не было и тридцати.

— Если верить фотографиям, он и к пятидесяти не очень изменился… Да, случай заковыристый. И как же моя болезнь называется в медицинской практике?

— В том-то и дело, что никак. Прежде ничего подобного не случалось. Как я ни старался, но прецедент отыскать не смог. Впрочем, это как раз и не важно… Ну а что вам приснилось сегодня? — он буквально ел меня глазами.

— Даже и не знаю, стоит ли вас в это посвящать. — Уж если у меня появилась возможность поводить Котяру за нос, нельзя было ею не воспользоваться. — Сны, как я понимаю, имеют непосредственное отношение к личной жизни человека. А личная жизнь любого гражданина по закону неприкосновенна.

— Я врач, не забывайте об этом, — нахмурился Котяра.

— Мой врач Михаил Давыдович. И лечат меня, кстати, от травмы головного мозга, а не от психоза.

— Ну зачем же вы так, — Котяра заерзал на стуле. — Михаил Давыдович сделал для вас все, что мог. Более того, все, на что способна современная нейрохирургия. А я могу сделать для вас гораздо больше. Здесь вы рядовой пациент. И блага, предусмотренные для вас, — стандартные, рядовые. Питание, содержание, медикаменты, количество койко-дней — все строго по норме. Как в армии для солдата. А в моей клинике вы будете пациентом уникальным. И, соответственно, блага вам будут предоставлены тоже уникальные.

— Как в армии для любимчика генерала, — подсказал я

— А хотя бы!

Видимо, на моем лице отразились некие негативные эмоции, потому что Котяра уже несколько иным тоном добавил:

— Учтите, что в случае крайней необходимости я могу забрать вас и помимо вашего согласия. Пациенты с травмами черепа — контингент особый. Им от нейрохирургии до психдиспансера один шаг. Тем более что ваша родня, как мне стало известно, возражать не будет.

Тут Котяра попал в самую точку. Последний бомж, способный самостоятельно переставлять ноги, имеет больше гражданских прав, чем я. Кто заступится за паралитика с дырявой башкой, от которого родной брат отказался. Да Котяра с его связями может вообще оформить меня как труп, предназначенный для прозекторской. Нет, придется идти на попятную.

— Мне надо обдумать ваше предложение, — произнес я тоном привередливой невесты. — Но про сегодняшний сон, так и быть, расскажу. Хотя и сном-то это назвать нельзя. Так, блажь какая-то…

— Подробнее, пожалуйста.

— А подробности жуткие. Привиделось мне, что я превратился в женщину. Буквально за считанные минуты я подвергся… вернее, я подверглась изнасилованию, была избита, зарезала своего обидчика ржавым серпом, хотела с горя наложить на себя руки, но в конце концов при виде собственного дитяти вновь обрела душевный покой.

— Все?

— В основном все.

— Какие-нибудь привязки во времени и пространстве имеются? — оставив пустопорожнюю лирику, Котяра заговорил быстро и по-деловому сухо.

— Привязки? А, понял… Случилось это ранней весной, году этак в сорок четвертом или сорок пятом, сразу после освобождения. Надругался надо мной красноармеец, но очень уж зачуханный. Наверное, нестроевой. По крайней мере, его погон я не видел. Место действия — лесной хутор или усадьба лесника. Особых деталей я не рассмотрел. Смеркалось уже, и туман стоял… Да, совсем забыл! Ребенку моему тогда было примерно лет пять. Про его пол сообщить ничего не могу.

— Говорите, сорок четвертый или сорок пятый, — задумался Котяра. — Скорее всего сорок четвертый. В сорок пятом наши уже в Польше и Венгрии были… Лесной хутор. Явно не Украина. Скорее всего Белоруссия или северо-запад России. Надо будет как-то уточнить.

— Уточняйте, — милостиво разрешил я. — Неужто опять рассчитываете на моих родственников выйти?

— Там видно будет… Сейчас меня больше всего интересует другое. — Котяра уставился на меня своими водянисто-голубыми глазками, которые супротив массивных желтоватых век были почти то же самое, что Суэцкий канал супротив Синайской пустыни. — У вас в каждом сне ясно прослеживаются две навязчивые идеи. Одна, связанная с половой сферой, причем в самых откровенных ее проявлениях, другая — с идеей самоубийства. Как вы это можете объяснить?

— Относительно половой сферы объяснить ничего не могу. Возможно, это просто совпадение. А что касается идеи самоубийства, каюсь, виноват. В последние дни только тем и занимался, что вдалбливал эту идею самому себе, дабы она до каждой клеточки тела дошла. Заявляю откровенно — в таком виде я жить не собираюсь.

— А придется! — он опять нахмурился. — Про самоубийство прошу забыть. Причем прошу в самой категорической форме. Иначе к вам придется применить весьма действенное медикаментозное лечение. Штука эта, заранее предупреждаю, не весьма приятная… Нет, надо вас отсюда поскорее забирать!

— Но учтите, никаких опытов над собой я ставить не позволю, — предупредил я.

— Да вы их сами над собой ставите! — Котяра воздел руки к потолку. — Ваши сны не что иное, как продукт этих самых непродуманных опытов. В гроб хотите себя раньше срока загнать? А мы все поставим на строго научную основу. Исключим всякую вероятность риска. Если эти сновидения будут опасны для вас — избавимся от них. Если нет — углубим и расширим, как выражался наш последний генсек. А пока берегите себя. Все решится в течение ближайших суток.

И он удалился так поспешно, что я не успел и слова вставить.

Наутро стало окончательно ясно, что в моей жизни намечаются большие перемены. Капельницу убрали, многострадальную руку освободили, под голову подложили еще пару подушек (странная закономерность — почти любая медсестра или нянечка со стажем толще своей ровесницы, занятой в другой сфере человеческой деятельности, а наши матрасы и подушки, соответственно, тоньше обычных).

Нюра, которой до окончания дежурства оставалось всего ничего, сама напоила меня крепким бульоном. Со мной она принципиально не разговаривала и, только уходя, обронила:

— Уговорил все же тебя этот бегемот.

— Уговорил, — подтвердил я.

— Смотри, как бы потом жалеть не пришлось, — посулила она.

— Ты меня навещай почаще, вот я и не буду ни о чем жалеть.

— Издеваешься! — фыркнула она. — Кто же посетителей в режимную психушку пускает. Эх, ты… Обманули дурачка на четыре кулачка.

Короче, своего она добилась — настроение мне подпортила… хотя какое настроение может быть у такой человеческой развалины, как я.