Игорь Бунич - Корсары Кайзера

• Название: Корсары Кайзера
• Автор: Игорь Бунич
• Издательство: А. С. К
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 966-539-229-8

Казалось бы, что прагматичный и холодный ХХ век не оставил места для романтических и дерзких морских авантюр, в ходе которых корсары потрошили бы «купцов», сжигали приморские города, лихо уходили от погони и закапывали несметные сокровища на необитаемых островах.

Но это далеко не так! Корсары действовали в течение всего ХХ века.

Можно не сомневаться, что полные опасностей приключения таких капитанов, как Мюллер, Нергер, Келлер и Люкнер, описанные Игорем Буничем на основе документов и мемуаров, займут достойное место в перечне книг о пиратах, созданных знаменитыми авторами прошлого, такими как Стивенсон, Мариэтт, Конан Дойль и Сабатини.

Германия как бы компенсировала упущенное время, когда морским разбоем занимались англичане, испанцы, португальцы и французы. В первой половине XX века корсарами были почти исключительно немцы. Так исторически сложилось. И хотя на мачтах германских крейсеров развевались военно-морские флаги их страны, а экипажи носили военно-морскую форму, они так же, как и их далекие предшественники, вели на свой страх и риск войну против всего человечества. Ибо не было в океане у них ни союзников, ни баз, а каждые пять-шесть дней они должны были пополнять запасы угля, мазута и пресной воды. Негде было и ремонтироваться — любое повреждение могло стать последним. Лишь глухие бухточки заросших кокосовыми пальмами забытых Богом островов могли служить им местом для короткого отдыха.

---

Каждые четыре часа «Зееадлер» проходил градус широты. С хронометром в руках Люкнер вычислял: одна линия блокады пройдена, теперь они уже миновали следующую, а к полуночи должны подойти к главной сторожевой завесе между Шетландскими островами и Бергеном.

Англичане не появлялись.

«Интересная блокада, — подумал Люкнер, — которая не поддерживается ничем, кроме деклараций».

Люкнер решил выгадать несколько миль и пройти прямиком между Шетландскими и Оркнейскими островами, но только собрался лечь на избранный курс, как ветер зашел на восемь румбов к западу-северо-западу, и «Зееадлер» стало относить к северу — в сторону Исландии.

Сделать ничего было невозможно. Оставалось только, подчинившись ветру, уходить все дальше на север. Люкнер решил, что лучше застрять во льдах, чем возвращаться к Шетландским островам, к линии английских дозоров, или самим оказаться вблизи Киркваля, куда англичане приводили все коммерческие суда, задержанные для осмотра

Выйдя из зоны Гольфстрима, «Зееадлер» попал в жестокий мороз. День в этих широтах продолжался всего полчаса. В одиннадцать часов солнце показывалось из-за горизонта, а в половине двенадцатого — уже исчезало. Судно обледенело. Вся носовая часть шхуны покрылась льдом, а обледенелые снасти не проходили через блоки. Нижние паруса затвердели, как дерево. Секретные люки примерзли, и большая часть команды оказалась отрезанной от своих кубриков. Носовая часть шхуны превратилась в глыбу льда, и жившие под полубаком также не могли попасть в свои кубрики.

Четверо суток все жили на верхней палубе, которая обледенела так, что удержаться на ногах стало совершенно невозможно. Пальцы не разгибались, губы буквально окостенели от холода. Никто, естественно, не спал. Силы поддерживали старым пиратским способом — грогом. Каждый время от времени заходил на камбуз и получал стакан этой живительной влаги, выпивал его залпом и немедленно оживал, благодаря безвестного мореплавателя, который придумал этот напиток, способный воскресить даже мертвеца. Недаром моряки всех стран называли грог «ледоколом».

Корабль был предоставлен сам себе, поскольку ни одна снасть не работала. «Зееадлер» дрейфовал, а его команда превратилась в толпу беспомощных пассажиров, зависящих полностью от воли стихии. Люкнер надеялся, что ветер вскоре перейдет к северу. Так, к счастью, и произошло. Рейдер повернул на юг. Команда с помощью ломов и топоров постепенно освободилась ото льда, и парусник снова стал управляемым.

Поставив все паруса, Люкнер направил «Зееадлер» в проход между Фарерскими островами.

В Рождественский день 1916 года на «Зееадлере» царило радостное возбуждение. Казалось, все главные трудности преодолены: блокада прорвана, лед и жестокие морозы остались позади, а впереди лежат бескрайние просторы Атлантики, открытые для боевой деятельности против судоходства противника.

Такое радужное настроение было прервано криком сигнальщика с «вороньего гнезда» на мачте: «Неизвестный корабль за кормой!»

Было 09:30 двадцать пятого декабря 1916 года.

В этих местах «неизвестным кораблем» мог быть только английский патрульный крейсер!

Люкнер выскочил наверх и быстро убедился, что к «Зееадлеру» приближается большой вспомогательный крейсер противника.

Проклиная изменившую ему фортуну, Люкнер приказал экипажу действовать по давно отработанному плану маскировки. Это означало: все, не говорящие по-норвежски, в форме немецких военных моряков, с оружием в руках, должны спрятаться под палубой.

В носовом и кормовом погребах боезапаса, а также в дизельном отсеке были заложены подрывные заряды. Собрав команду, Люкнер обратился к ним с краткой речью:

— Мы, — заявил командир «Зееадлера», — прошли через минные заграждения, выдержали жесточайший шторм и избежали гибели во льдах. Теперь нам предстоит еще одно испытание. Всем сохранять спокойствие и не нервничать! Первая вахта — в койки, вторая вахта — наверх! Чем меньше будет людей на верхней палубе, тем лучше. По верхней палубе никому без дела не шататься! Самообладание и чисто норвежское хладнокровие!

На подходящем крейсере затрепетал сигнал по международному своду. Люкнер приказал помедлить с ответом. На норвежской шхуне могло и не быть ни хороших сигнальщиков, ни мощных биноклей.

В своей каюте Люкнер стал готовиться к приему англичан, облив снова все водой, развесив для просушки подштанники и разложив мокрые судовые документы.

Одного матроса хрупкого телосложения переодели женщиной, у которой было условное имя «Жанетта». Англичане вообще очень галантны и так воспитаны, что не представляют, чтобы женщина находилась на военном корабле. И, если капитан берет с собой на борт жену, то он, конечно, уверен, что его судну не грозят никакие неприятности, а тем более — опасность. У норвежских шкиперов вообще было принято брать с собой в плавание жен в соответствии с древней традицией викингов.

Восемнадцатилетнего матроса с миловидным личиком для этой цели специально отобрали в экипаж «Зееадлера». Для него был заготовлен целый гардероб женских платьев и светлый парик.

«Жанетту» быстро «оснастили», подмазали ее румянами и положили на кушетку, покрыв ноги пледом. Рядом расположили одну из двух собачек, что имелись на борту. Люкнер осмотрел свою «жену» и нашел, что она выглядит прекрасно. Но поскольку юный матрос, при всей своей миловидности, говорил все-таки мужским голосом, то «жена» Люкнера вынуждена была страдать от «флюса». Матросу за щеку положили кусок ваты, а голову обмотали шалью. В таком состоянии говорить трудно, да и выражение лица у бедного паренька получилось действительно страдальческим. «Жанетту» «вооружали» уже на раз. «Ее» фотография висела на переборке каюты Люкнера и была украшена надписью на норвежском языке: «Много поклонов — Твоя Дагмара. 1914 г.» Надежда была на то, что, взглянув на портрет, английский офицер избавит «Жанетту» от всяких нескромных вопросов.

Грохот разорвавшегося вблизи снаряда заставил Люкнера прервать подготовку своей каюты к осмотру и срочно выскочить наверх. Английский крейсер, устав ждать ответа на свой сигнал, выпалил «Зееадлеру» под нос предупредительный снаряд.

Теперь сигнал крейсера был ясно виден, и не понять его было невозможно.

«Зееадлер» медленно повернул навстречу крейсеру, на носу которого уже невооруженным глазом читалось название «Эвиндж». Все его орудия были направлены на шхуну. Стоявшие на мостике английские офицеры рассматривали парусник в бинокли. Голосом через микрофон приказали: «Приготовьтесь к досмотру!»

Люкнер начал опасаться, не получили ли англичане развединформацию о «Зееадлере»? Почему они держат невинную шхуну под прицелом всех орудий? Он спустился в каюту и, чтобы унять волнение, залпом выпил стакан коньяка. Зажевав его табаком, Люкнер, несколько успокоившись, снова вышел наверх. Все старые капитаны славились пристрастием к жевательному табаку, следы которого постоянно украшали их бороды. Выйдя на палубу, Люкнер и всем своим матросам приказал глотнуть коньяка, не волноваться, а смело смотреть на англичан из-под норвежской маски немецкими глазами.

— Я же, — закончил Люкнер, — разыграю роль старого матерого капитана.

В кают-компании на стол была поставлена бутылка виски и граммофон, наигрывавший популярную английскую мелодию. С помощью виски и граммофона Люкнер надеялся ослабить зоркость зрения англичан. В том, что они сразу отправятся в кают-компанию, Люкнер не сомневался.

От крейсера отвалила шлюпка, в которой находились два офицера и пятнадцать матросов, вооруженных винтовками. Когда шлюпка подошла к борту «Зееадлера», Люкнер разразился длинной руганью на норвежском языке, призывая своих матросов быстрее пошевеливаться с подачей концов на шлюпку. Важно было, чтобы англичане, еще находясь в шлюпке, услышали норвежский язык.

Офицер, поднявшийся на палубу, спросил по-английски:

— Кто капитан?

— Я и есть капитан, Ваше благородие, — ответил Люкнер, сразу давая понять, что он ни коим образом не считает себя равным английскому офицеру, а поэтому и не употребляет обычного выражения «господин офицер». В глазах простого человека офицер — это всегда «Ваше благородие».

— Счастливого Рождества, капитан! — приветствовал Люкнера англичанин.

— Эх, Ваше благородие, — вздохнул Люкнер. — Если вы спуститесь ко мне в каюту, то увидите, на сколько счастливым для нас было Рождество!

— Попали в шторм? — участливо осведомился английский офицер.

— Хлебнули горюшка, — подтвердил Люкнер.

— Бедняга, — посочувствовал англичанин. — А мы укрылись за островами.

«Это мы знаем, — позлорадствовал мысленно Люкнер. — То-то ни одного из вас не было в море».

Второй офицер удостоил Люкнера рукопожатия, и они втроем спустились в каюту капитана. Еще из-за дверей англичане услышали свою любимую песенку «Долгий путь до Типперери», улыбнулись и даже начали подпевать. Атмосфера наполнялась взаимной симпатией.