Лора Бекитт - Тина и Тереза

• Название: Тина и Тереза
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-289-4

Главные героини романа Лоры Бекитт — сестры Тина и Тереза из провинциального австралийского городка Кленси. Они совсем не похожи друг на друга. Терезу манят огни большого Сиднея, где, кажется, можно легко добиться славы и богатства, стоит только захотеть; а Тина видит свое счастье в жизни с любимым человеком. Но не всем мечтам суждено сбыться, и самые неожиданные события порой круто меняют жизнь героев романа.

---

Он произнес все это без театральности, спокойно, но Тина, слушавшая его, пребывала в смятении. Предложение Роберта О'Рейли было неожиданным и внушало почти что страх. Что может быть общего между ними… в этом смысле?..

— Но я не люблю вас! — пролепетала она. Тина еле нашлась, что ответить, но секунду спустя вздохнула уже свободнее: да, Роберт нравился ей как человек, но он был бесконечно далек от того, что в ее представлении связывалось с любовью.

Мистер О'Рейли остался спокоен.

— Ответьте мне на пару вопросов, Тина. Я неприятен вам чисто физически? Вы находите меня некрасивым, старым?

Она быстро взглянула на него. Он был немного выше среднего роста, достаточно строен, подтянут. Имел приятные ненавязчивые манеры, мягкий голос. К пятидесяти годам сохранил волосы и зубы. Роберт выглядел не старше ее матери, а Дарлин — не старая. Лицо Тины порозовело.

— Нет…

— Вам скучно со мною? Я кажусь вам навязчивым, занудливым, неинтересным?

— Конечно нет, но…

Он не дал ей досказать; его серо-голубые глаза блеснули, в них появилось выражение твердости и превосходства.

— И вам бы не хватало наших встреч, если бы я уехал? Вы бы чувствовали себя одинокой? Да или нет?

Девушка смутно ощущала, что он стремился незаметно подчинить ее себе, но она по натуре была доверчивой, покорной и не умела быстро менять отношение к людям.

— Да…

— Вот видите! Все слагаемые налицо! Так чего же вам не хватает?

Тина почувствовала вдруг, что ей нечем дышать — наверное, переволновалась. Сердце стучало, как бешеное, и слегка кружилась голова.

— Любви…

Роберт тихонько засмеялся.

— Но ведь вы никогда не любили, откуда вам знать, что такое любовь? Я вижу, вы волнуетесь, а это верный признак того, что вы неравнодушны к происходящему.

Да, но она испытывала совсем не то, что ему хотелось. Тина подумала, что, в сущности, совсем не знает его: сегодняшний случай — верное тому доказательство. Она не могла назвать никаких лично ею подмеченных черт индивидуальности мистера О'Рейли, его образ складывался в ее сознании из того, что он сам рассказывал о себе.

— Не спешите давать ответ, подумайте. Можете посоветоваться с матерью, — сказал Роберт, а после, внезапно отбросив деловитость, бережно взял руку Тины, точно драгоценную фарфоровую чашу, и поцеловал, почтительно и нежно, а когда поднял лицо, глаза его вдруг блеснули совсем по-юношески. В этот миг девушка почувствовала, как рухнула стена десятилетий, разделявшая ее с этим человеком. Он повторил:

— Подумайте, Тина!

— Хорошо, — тихо прошептала она непослушными, пересохшими от волнения губами.

Вся в смятении она примчалась домой и тут же хотела все выложить матери, но Дарлин куда-то ушла, и Тина получила возможность немного отдышаться и прийти в себя.

Девушка села. Лицо ее горело, руки дрожали, особенно — казалось ей — та, к которой прикоснулись горячие губы Роберта О'Рейли. Тина ощущала неловкость, ей было жалко терять эту дружбу — беседы в тихие вечерние часы, прогулки без всяких объяснений, признаний и поцелуев. Она не могла понять, почему все так закончилось, и думала: может, если встречаешься с мужчиной, это всегда заканчивается так? Ей трудно было до конца поверить в серьезность предложения Роберта О'Рейли: почему он, человек, повидавший многие страны, города, вращавшийся в обществе, где наверняка можно встретить немало приятных, красивых, образованных женщин, выбрал ее, полунищую девочку из Кленси, захолустного городка, обозначенного, наверное, лишь на самых-самых точных картах? Неужели из-за этого непонятного, неодолимого чувства, что зовется любовью, чувства, которое она, Тина, при всем уважении и симпатии, какие внушал ей этот мужчина, определенно к нему не испытывала?

И все же в глубине души, на самом ее донышке, теплился огонек тщеславия: значит, она все-таки чего-то стоит! Разве такой человек, как Роберт О'Рейли, пожелал бы жениться на дурочке или на дурнушке? И надо отдать должное: в этот момент она меньше всего думала о том, что человек, сделавший ей предложение, несказанно богат и может дать ей такие блага, о каких она, зарабатывающая себе на хлеб тяжелым трудом скромная провинциалка, не смела и мечтать!

Девушка так и не смогла успокоиться до прихода матери, и Дарлин пришлось с порога выслушать несвязную, взволнованную исповедь. Поначалу женщина сильно испугалась — она никогда еще не видела дочь столь возбужденной. Но потом, осторожно выяснив подробности, немного успокоилась. Она, конечно, была неприятно удивлена, когда узнала, что Тина столько времени скрывала свои встречи с мистером О'Рейли, но, поразмыслив, решила не ругать девушку.

— Так что ты ответила ему? — спросила она, гладя волосы дочери.

Тина сидела перед нею на стуле, испуганная, худенькая, с расширенными и потому казавшимися огромными глазами на тонком нежно-загорелом лице, совсем девочка и в то же время — Дарлин грустно улыбнулась — уже взрослая, почти взрослая…

— Я сказала, что не люблю его. — И прибавила: — Думаю, что не люблю.

— Ты не знаешь точно? Девушка опустила ресницы.

— Он… мистер О'Рейли говорит, что я не могу знать, что такое любовь, потому что никогда еще не любила.

Дарлин ласково улыбнулась и прижала голову дочери к своей груди.

— Моя милая девочка, с таким знанием рождаются, как со способностью видеть и слышать, уверяю тебя. Когда ты полюбишь, сразу же это поймешь. Конечно, возможно, ты просто еще не разобралась в себе — такое бывает.

— Что же мне делать, мама?

— Сердце тебе подскажет. Я, разумеется, удивлена, ведь он намного старше тебя…

Они проговорили до полуночи. Неравные браки, как имущественные, так и возрастные, были характерны для тех времен, да еще в пуританских кругах Австралии (хотя, возможно, в этом случае разница слишком бросалась в глаза), поэтому Дарлин больше волновало другое: она не считала Тину готовой к браку. По мнению матери, столь серьезное решение нельзя принимать, не пережив даже первой девичьей влюбленности, а Тина, как она видела, совсем недавно начала задумываться о любви и интересоваться юношами. Кроме того, Дарлин совершенно не знала мистера О'Рейли и боялась, как бы он не навязал девушке свою волю, не подчинил ее себе — во вред Тине и вопреки ее желанию. Девушка неопытна, ей трудно понять себя, распознать свои истинные чувства… Поразмыслив, Дарлин пришла к выводу, что самым разумным будет самой поговорить с Робертом О'Рейли, выяснить, каковы же в действительности его намерения, а заодно посмотреть, что он из себя представляет. Она велела Тине остаться дома, не ходить в условленное время в эвкалиптовую рощу, сказав, что отправится туда сама, и девушка, все еще растерянная, почти сразу же согласилась. Она доверяла матери. Уж Дарлин-то наверняка сумеет разобраться во всем!

А Дарлин получила лишнее подтверждение отсутствия у дочери серьезных чувств: решение любовных дел не перепоручают никому, даже матери, ибо настоящая любовь, дающая человеку особое зрение и слух, перемещает его в другой мир, наделяя способностью видения вещей, недоступных всем остальным, оставшимся в серой реальности. Улитка никогда не догонит лебедя, крылья бабочки не засыплет снег… И Тина не стала бы никого слушать, будь она по-настоящему влюблена.

Когда на следующий день Роберт О'Рейли увидел спешащую к роще женщину, то не сразу понял, что это не Тина, а позднее, когда Дарлин подошла к нему, удивился, до чего же Тина похожа на мать. Конечно, Дарлин утратила легкость походки, стройность фигуры, и хотя глаза ее и были печально-чисты, но не той чистотой горного озера, что глаза дочери, и волосы уже не блестели в великолепии жизненной силы. Все-таки Роберт в первые минуты не мог отделаться от несколько суеверного ощущения, будто видит перед собой Тину, непостижимым образом перешагнувшую за эту ночь расстояние в пару десятков лет.

Но потом он заметил складку горечи у рта женщины, ее узловатые пальцы, седину на висках — разрушающие приметы даже не времени, а условий жизни, и тут же образ Дарлин бесконечно отдалился от образа Тины: невозможно соединить день и ночь, время зари с порою заката.

Дарлин подошла к Роберту О'Рейли, тяжело ступая ногами в грубых башмаках, поздоровалась и очень просто, прямо, не делая никаких вступлений, сказала:

— Мистер О'Рейли, я — Дарлин Хиггинс и пришла с вами поговорить. Простите, может, я не должна была этого делать… Но Тина все рассказала мне…

Она говорила уверенно, с сильной озабоченностью в голосе, хотя и тихо.

— Нет-нет, миссис Хиггинс, вы поступили правильно, и я рад познакомиться с вами! — поклонившись, произнес Роберт и указал на то самое дерево, где вчера сидел с Тиной. — Может, присядете?

— Благодарю.

Дарлин села. Некоторое время они молчали, изучая друг друга и пытаясь разобраться с первыми впечатлениями. Чисто внешне мистер О'Рейли располагал к себе. Дарлин не нашла ничего необычного в том, что им могла заинтересоваться молодая девушка. Он был, что называется, с головы до ног джентльменом, кроме того, в нем подкупало отсутствие всякого высокомерия. Этот состоятельный, наделенный огромной властью господин при ближайшем знакомстве казался человеком очень простым.