Георг Борн - Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1

• Название: Анна Австрийская, или Три мушкетера королевы. Том 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Прапор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7766-0182-7

Роман малоизвестного нашему читателю немецкого писателя Георга Борна посвящен историческим событиям, происходившим во Франции в середине XVII века.

---

На лице графа де Люинь мелькнула злая насмешливая улыбка.

— На патера хотят свалить убийство сторожа, совершенное в день казни Равальяка, ваше величество, — объяснил он королю. — Теперь его пытают, чтобы заставить взять на себя преступление, в котором повинны другие. Современная практическая метода!

У Людовика передернулось лицо, он грозно взглянул на коменданта.

— Молитесь, чтобы патер был еще жив, когда мы придем, иначе, клянусь всеми святыми, вы Поплатитесь головой. Берите подсвечник и ведите нас в подземелье.

Ноайль хотел просить помилования и на коленях уверить короля в своей невиновности, но Людовик повелительным отрывистым жестом велел ему идти.

Комендант дрожащей рукой взял канделябр и пошел вперед. Он считал себя погибшим, так как уверен был, что старик не вынесет пыток. Ему неизвестно было, что офицер предупредил о приезде короля, он не знал также, жив ли арестант… Он не мог понять, в чем тут дело, но видел, что король, о котором до тех пор почти не слыхали и не говорили, вдруг заявил о своей власти.

Старый комендант привык слепо исполнять приказания королевы-матери и ее министров, не спрашивая объяснений и не раздумывая. Он делал то, что от него требовали, в полной уверенности, что заслуживает награды.

И вдруг за это слепое повиновение его привлекают к самой строгой ответственности.

Он шел с подсвечником впереди, король и де Люинь следовали за ним. Они миновали несколько коридоров, спустились по лестнице и вышли во двор. Порывом ветра задуло свечи.

— Ни шагу назад, — отрывисто сказал король, — мы и без огня найдем дорогу, каждая лишняя минута может стоить несчастному жизни.

Нигде ни одного офицера, ни одного сторожа. Все попрятались, предоставляя коменданту честь, как главному лицу в Бастилии, провожать его величество.

Это было, конечно, очень благородно, но сейчас — далеко не по нутру коменданту, проклинавшему их в душе. Не смея ничего ответить, он повел своих высоких посетителей через темный двор.

— Посмотрите, граф, — сказал король, показывая на огороженное место, — это, наверное, кладбище, честное слово, эта Бастилия ужаснее, нежели я думал.

Они дошли до двери в подземелье и осторожно стали спускаться по каменным ступеням. Пройдя довольно далеко по сводчатому коридору, они ясно увидели красноватый свет. Дверь комнаты пыток была, по-видимому, не заперта, ее второпях оставили открытой.

Комендант не мог понять, что это значит. Ни одного звука не долетало оттуда. Разве посланец Кончили и его жертва ушли уже? Но почему же там горел огонь?

Тревога и нетерпение короля возрастали с каждой минутой. Он уже собирался спросить Ноайля, как тот распахнул настежь полузатворенную дверь…

— Мы пришли, ваше величество, — сказал он.

Людовик с ужасом отшатнулся, увидев представившуюся ему картину, и Люинь не мог сдержать легкой дрожи.

На дыбе лежал несчастный старик… От красноватого отблеска полупотухших факелов комната имела совершенно зловещий вид.

Переломив страх и отвращение, король вошел. Послышался тихий стон. В комнате не было никого, кроме лежавшего мученика. Людовик подошел к нему.

Глаза несчастного были широко открыты. Из суставов рук и ног, продернутых в железные кольца, струилась кровь. Людовик похолодел от ужаса и сильно побледнел.

— Дайте мне умереть, сжальтесь, — едва слышно прошептал старик.

— Он жив, — тихо проговорил комендант и вздохнул свободнее. — Какую страшную муку придумали бедняге!

— Успокойтесь, — ласково сказал король, — мы пришли помочь вам.

— Мне уже нельзя помочь, я доживаю последние минуты, — отвечал патер.

Людовик сам стал отвинчивать винты и снимать железные кольца с рук и ног несчастного. Люинь и Ноайль помогали ему. Через несколько секунд патер был свободен. Боль и потеря крови совсем обессилили его, жизнь его была на волоске.

— Оставьте меня одного с патером, — приказал король. Комендант и Люинь вышли. Наступило молчание.

— Вы, патер Лаврентий, — сказал он наконец, — знаете вы меня?

Старик отвечал отрицательно.

— Я Людовик ХIII, сын короля Генриха. Скажите мне в ваш последний час, патер Лаврентий, правда ли, что убийца моего отца на святой исповеди назвал маршала Кончини и его жену своими сообщниками? Правда ли, что супруга короля Генриха знала о задуманном преступлении и позволила ему совершиться?

— Я все скажу вам, государь… — прерывисто отвечал старик. — Вы узнаете тайну, за которую я так ужасно умираю, за которую меня так неутомимо преследовали. Я несчастный патер Лаврентий, принявший на свою беду исповедь Равальяка. Маршал Кончини и его жена поддержали убийцу, обещали ему золото из государственной казны и помощь при побеге. Супруга благородного короля, павшего от руки убийцы, знала обо всем… и не помешала.

Людовик закрыл лицо руками. Старик помолчал с минуту. Видно было, что ему очень трудно говорить.

— Они покушались… на мою жизнь. Вино, которое выпил сторож Равальяка, было прислано из дворца Кончини… не могу больше… вы теперь все знаете, государь… Господи, смилуйся надо мной… и прости моим врагам…

Патер Лаврентий несколько раз тяжело судорожно вздохнул, и борьба жизни со смертью кончилась. Еще раз болезненно вздрогнули губы, и морщинистое лицо старика приняло спокойное выражение. Глаза его были обращены к небу. Ни страх, ни укоры совести не тяготили душу патера, сердце его было чисто. Он верой и правдой служил Богу и мог спокойно принять смерть, завершающую все его земные муки.

Король неподвижно стоял возле старика. Он невольно сложил руки и прошептал короткую молитву, потом подошел к двери.

— Господин комендант, — тихо сказал он, — патер Лаврентий умер! Я желаю, чтобы его похоронили с почетом, я сам приеду удостовериться в этом! Над его могилой поставьте крест и велите служить по нем панихиды. Тело пусть сейчас отнесут наверх в одну из комнат и положат на стол. Остальным я распоряжусь после, а пока не забывайте, что заслужите мою немилость, если буквально не исполните моих приказаний. Пойдемте, граф де Люинь.

Король и его любимец вышли из подземелья и покинули Бастилию. Комендант поспешил исполнить приказания короля и надеялся, что опасность, наконец, миновала для него. Он догадался, что при дворе готовится перемена, но остерегался высказываться об этом.

Людовик ничего не сказал Люиню о том, что слышал от старика, но граф видел, что король получил подтверждение его слов и обдумывал дело.

Рано утром король позвал любимца к себе в кабинет. Видно было, что он не спал ночью. Люинь увидел на письменном столе несколько приказов, написанных собственной рукой короля.

— Я серьезно обдумал и решил дело, Шарль… мы одни… ты все узнаешь, — мрачно сказал Людовик. — Мне надо только некоторое время, чтобы вглядеться в окружающих и испытать моих советников, надо выбрать самых лучших и заручиться верностью войск.

— Народ весь за тебя, как один человек, Людовик! Уверяю тебя, ты вызовешь общую радость, освободив государство от страшного гнета, который столько времени тяготеет над ним.

— Когда я начну действовать, я буду строг и справедлив, — серьезно сказал король. — Через несколько недель все будет готово к перевороту. Маршала Кончини и Элеонору Галигай арестуют здесь, в Лувре, и вызовут в парламент. Маркиза де Шале отправят в Бастилию, а ее величество в изгнании будет иметь время подумать о прошлом и покаяться.

— Это будет дворцовый переворот, Людовик, а у тех, кого ты назвал, множество шпионов.

— Потому-то я и хочу приготовиться. В назначенный вечер, не далее первого мая, я велю моим верным мушкетерам оцепить Лувр и отдельные флигели дворца. Ночью все будет кончено. Ты поможешь мне. Ее величество строит себе на улице Вожирар, как тебе известно, великолепный дворец по образцу дворца Питти во Флоренции.

— Да, уже не один миллион ушел на этот Люксембургский дворец, — заметил Люинь.

— Я на днях осмотрю его, он будет приличной вдовьей резиденцией для удаленной от дел правления матери короля Франции.

XXIII. РОЗОВАЯ БЕСЕДКА

Апрель 1617 года стоял такой теплый и солнечный, что земля нарядилась в полный свой весенний убор. Воздух был тихий, голубая высь неба — без единого облачка, солнечные лучи целовали цветы на кустах и куртинах. Свежая зелень деревьев, приятный воздух и нежное солнце пробудили в сердце Анны Австрийской тоску по родине. Голубое небо и аромат цветов манили ее из темных стен и мрачной тишины Луврского дворца, где она вместо счастья нашла одни интриги, горькие разочарования и полное отсутствие любви…

Молодая королева выразила желание уехать за город. Король, обыкновенно не замечавший даже ее желаний и всегда относившийся к ней с суровой холодностью, тут вдруг проявил замечательную предупредительность.

Желание Анны Австрийской, по-видимому, соответствовало каким-то намерениям короля. Так думала Эстебанья, и не ошибалась.