Георг Борн - Евгения, или Тайны французского двора. Том 1

• Название: Евгения, или Тайны французского двора. Том 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00300-Х

Георг Борн — величайший мастер повествования, в совершенстве постигший тот набор приемов и авторских трюков, что позволяют постоянно держать читателя в напряжении. В его романах всегда есть сложнейшая интрига, а точнее, такое хитросплетение интриг политических и любовных, что внимание читателя всегда напряжено до предела в ожидании новых неожиданных поворотов сюжета. Затаив дыхание, следит читатель Борна за борьбой самолюбий и воль, несколько раз достигающей особого накала в романе.

---

— Что такое? — спросил Филиппо, протирая свои заспанные глаза, и опять повалился на постель.

— Черт возьми, придите же наконец в себя! — произнес Олимпио подавленным голосом. — Я слышу шаги за дверью! Немой ускользнул!

Услышав эти слова, маркиз вскочил. Но и он чувствовал сильную тяжесть в голове, хоть и выпил всего только один стакан предложенного вина, и долго не мог прийти в себя.

— Немой ускользнул, — повторил Клод. — Кто же погасил лампу?

— Не я! Вставайте же! Мы должны приготовиться ко всему, — прошептал Олимпио.

— Но ты же сторожил, — проговорил Филиппо, — как же проклятому монаху удалось ускользнуть?

— Сон пересилил меня, чего никогда со мной не бывало, вероятно, в вино было подмешано усыпительное зелье, — ответил Олимпио, раздосадованный на себя за то, что на него пала вся вина за исчезновение немого монаха.

— Ты прав, Олимпио, и моя голова невыносимо тяжелая, — признался маркиз, — необходимо немедленно оставить монастырь!

Филиппо быстро поднялся со своего места и схватил ружье, лежавшее возле него. И в то время, когда Клод собирался с силами, Олимпио с ружьем в руке бросился к двери, чтобы вместе с товарищами выйти в коридор. Они еще не подозревали об угрожающей им опасности, но в следующую минуту уже осознали всю безвыходность своего положения.

Олимпио схватился за ручку и хотел отворить дверь, но она не поддавалась.

— Черт возьми, — пробормотал он с нескрываемым гневом, — наше положение не из лучших! Дверь крепко заперта снаружи!

Маркиз и Филиппо бросились к двери, чтобы убедиться в справедливости его слов.

— Немой монах завлек нас в западню, — тихо произнес маркиз, — но они узнают нас!

— Притворимся спящими, и тогда мы сможем разгадать их намерение, — прошептал Филиппо.

— Выломаем дверь, — гневно произнес Олимпио, сжимая руки в кулаки, — горе немому монаху, если он попадется мне в руки!

Маркиз схватил руку Олимпио и тихо отвел его от двери.

— Обсудим спокойно, как нам сейчас поступить! Мы еще не знаем, кто и что решил предпринять против нас, и поэтому было бы преждевременным принимать какие-либо меры. Я советую подождать в этой келье наступления утра!

— Я согласен с тобой, Клод, — тихо прошептал итальянец, показывая рукой на дверь, за которой послышался какой-то шорох.

Олимпио и маркиз тоже ясно услышали тихо приближавшиеся шаги. Они затаили дыхание, чтобы ничто не свидетельствовало об их пробуждении. Вдруг кто-то довольно громко вложил ключ в замок.

— Ага, — прошептал Олимпио с торжествующей улыбкой, — мышь идет в ловушку!

И он неслышно подошел к двери с ружьем в руке. Филиппо и маркиз тоже были полностью приготовлены к отражению нападения, так как не оставалось больше сомнений, что к ним приближались со злым намерением. Олимпио спрятался за дверью, так что он, никем не замеченный, хорошо мог видеть входящих в келью. Держа над головой ружье за приклад, он с нетерпением ждал решительной минуты. Это гнусное предательство до того раздражало Олимпио, что он от злости скрежетал зубами и напрягал свои крепкие мускулы.

Ключ осторожно повернулся в замке. Если бы ржание лошади не разбудило Олимпио, он не слышал бы этого легкого шума. Дверь стала тихо и осторожно отворяться. Олимпио с первого взгляда узнал на пороге адъютанта генерала Нарваэса, но не мог рассмотреть, сколько человек стояло за ним; видя явную измену и опасность, угрожавшую ему и его друзьям, Олимпио, не задумываясь, спустил курок ружья, целясь в голову адъютанта, который через мгновение упал без движения на пол.

В ту же минуту раздался голос:

— Сдавайтесь, во имя королевы!

Трое карлистов узнали голос Нарваэса.

— Назад, во имя дона Карлоса, — ответил Олимпио, выходя из своего укрытия и стараясь закрыть дверь, от которой при падении адъютанта со страхом отступили солдаты, — назад, или вы все погибнете! Это гнусная измена! Горе виновным!

— Вперед, мы не можем их упустить! — закричал Нарваэс, приближаясь с обнаженной шпагой к Олимпио, солдаты по пятам последовали за своим генералом, между тем как монахи, стоявшие поодаль, в отчаянии ломали руки.

— Первый, кто переступит порог, падет на месте, — раздался громкий голос Олимпио, — прицеливайтесь, господа, нападение не удалось!

Нарваэс заскрежетал зубами, видя, что ружья трех предводителей карлистов были уже направлены на его шестерых солдат, совершенно растерявшихся при виде трупа адъютанта. Генерал королевы еще минуту назад был уверен в том, что с легкостью захватит пленников. Ведь он не имел права вернуться в Мадрид без трех карлистов — слово, данное королеве, тяготело над ним.

— Вперед! — крикнул генерал своим солдатам. — Я сам заколю того, кто будет медлить хоть минуту!

Уже рассветало, мерцающий свет проходил в келью сквозь узкое окно и освещал это странное сражение в стенах мирной обители. Казалось, даже сами сражающиеся были подавлены каким-то странным настроением; что-то роковое висело над ними.

Шесть солдат Нарваэса прицелились.

— Сдайтесь силе, господа, — сказал, обращаясь к карлистам, генерал королевы, — вы — мои пленники, выхода нет!

— Стреляйте, — крикнул Олимпио, обращаясь к своим. Раздался страшный треск, окна маленькой монастырской кельи задрожали. Страшное эхо повторило эти громовые раскаты по коридорам мирного монастыря. Тотчас последовали ответные выстрелы солдат Нарваэса, пули ударялись в белую стену полуосвещенной кельи.

Когда рассеялся дым, то Нарваэс увидел, что двое из его солдат были сильно ранены, между тем как три карлиста стояли невредимы.

— Или вы, или я! — закричал он в страшном гневе, скрежеща зубами. — За мной, ребята! — и с этими словами Нарваэс, обнажив свою шпагу, бросился вперед в келью. Четыре солдата храбро последовали за генералом, хотя один из них был тяжело ранен, — они шли на верную смерть: разве они были в состоянии одолеть трех знаменитых предводителей дона Карлоса!

Филиппо и Клод отбросили в сторону свои ружья и взялись за сабли — так сражались они против наступающих солдат, движения которых были стеснены узким пространством кельи. Между тем маркиз старался только ранить своих врагов, чтобы сделать их неспособными сражаться. Филиппо с необузданным гневом бросился на своих противников. Олимпио в высшей степени наслаждался, сражаясь прикладом своего ружья, может быть, потому, что он из-за сильного натиска Нарваэса был лишен возможности обнажить шпагу или потому, что заряжать ружье не было никакой возможности. Он удачно парировал искусные и меткие удары генерала своим оригинальным оружием, которое было не в тягость для его здоровой руки. Олимпио прекрасно владел своим прикладом, как будто это была легкая сабля.

Нарваэс смело наступал на своего противника, и уже казалось, что Олимпио начал отступать, — но вдруг сабля Нарваэса задела за высокое распятие, стоявшее в келье. Это было дело только одной секунды — но ее оказалось достаточно для Олимпио — прикладом своего ружья он попал в голову противника — и Нарваэс, который, обнажив свою прежнюю рану, снял временную повязку со лба, пошатнулся от сильного удара.

— Я умираю… за королеву… пошлите ей мой труп… я выполнил свое обещание… — проговорил раненый прерывающимся голосом.

Олимпио же, заметив, что его друзья тоже освободились от своих противников, склонился над Нарваэсом.

— Вы герой, генерал, — сознался Олимпио, — я бы предпочел лучше быть вашим другом, нежели врагом!

— Все кончено — нет вражды, я близок к смерти, — простонал Нарваэс. — Пресвятая Дева, помилуй меня.

Олимпио осмотрел теперь, при свете уже наступившего дня, рану побежденного противника и утешил его.

— Вашу руку, генерал, заключим мир, — сказал радушно Олимпио, — это была плохая затея заманить нас в монастырь, и немой монах должен получить по заслугам. Мы свели наши счеты. Я никогда уже не подниму против вас своего меча, где бы мы ни встретились.

— Благодарю вас за ваши слова — вы доблестный герой, — прошептал Нарваэс и с глубоким чувством благодарности пожал руку Олимпио, который бережно уложил тяжело раненного на стоявшую в келье постель. Между тем Клод и Филиппо победили солдат Нарваэса, и те в конце концов сдались, видя раненным своего генерала.

Олимпио приказал им остаться у постели Нарваэса, а сам вышел в коридор монастыря, где царила полнейшая тишина. Ни одного монаха не было видно.

— Струсили, — сказал Олимпио, — однако я найду того, кого ищу.

Маркиз помогал ему в поисках, между тем как Филиппо остался рядом с убитыми и ранеными.

— Они, наверное, все спрятались в церкви, — предположил Клод де Монтолон.

В это время Олимпио открыл дверь в келью привратника и увидел, что тот стоит на коленях и молится.

— Ого, здесь наш заботливый слуга, напоивший нас снотворным напитком. Вставай, старый негодяй, ты не думал, что мы так быстро проснемся, — закричал Олимпио.