Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки

• Название: Когда гремели пушки
• Автор: Сергей Бирюзов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Под конец нашей беседы член Военного совета сказал:

- Тащить вас с первым эшелоном управления считаем нецелесообразным. Там больше риска, а с таким ранением, как ваше, рисковать не следует. Оставайтесь на попечении у заместителя командующего по тылу генерала Халюзина. Он возглавляет наш второй эшелон, и ему в отношении вас уже даны указания...

Вот тут-то я и пожалел, что оставил родную дивизию. Все, что происходило в тот час вокруг меня, отнюдь не прибавляло бодрости. Люди суетились. Поспешно сливали из автомашин горючее, заправляли им те, что были нужнее, а остальные поджигали. Тут же жгли и бумаги, и какое-то имущество. Словом, было что-то близкое к панике.

Предчувствия меня не обманули. Я, в моем беспомощном состоянии, вскоре был предоставлен самому себе... Неприятно об этом сейчас вспоминать, но приходится; Среди чутких и заботливых начальников нашлись, к сожалению, и бездушные формалисты, для которых бумаги оказались дороже людей. К числу таких я должен отнести в первую очередь генерала Г. А. Халюзина.

Вечером он подошел к моей повозке и заговорил каким-то неприятным скрипучим голосом:

- Видите ли, товарищ Бирюзов, вы тяжело ранены, передвигаться можете только в повозке, а мы вынуждены следовать вне дорог и к пяти часам утра должны быть у места намеченного прорыва. Кроме того, со мной архивы, секретные документы армии. Мне поручено доставить их в целости и сохранности... В общем, сами понимаете, не могу я из-за вас рисковать всем остальным...

Горькая обида закипела во мне. Скрипнув зубами, я прервал Халюзина:

- Уходите. Выполняйте свою задачу. Обойдусь и без вас.

Мне трудно было различить во тьме выражение его лица, но он, кажется, даже улыбнулся, обрадованный тем, что с его плеч свалилась такая обуза. Не сказав больше ни слова, не выразив даже притворного сожаления, Халюзин повернулся и быстро зашагал прочь.

Решение напрашивалось только одно: с помощью горстки боевых товарищей возвратиться к месту прорыва, осуществленного нашей дивизией, где, по-видимому, была еще возможность проскочить через жидкие заслоны врага.

По дорогам рядом с нами, сзади и впереди двигался нескончаемый людской поток. Тут были представители различных частей и тыловых учреждений. Ночь стояла темная, дождливая и холодная. Всюду - непролазная грязь. Пара лошадей с трудом тащила павозку, в которой я лежал.

К рассвету 18 октября мы достигли шоссе Рыльск - Дмитриев Льговский. Главные силы 13-й армии уже миновали его. Справа и слева слышались отзвуки далекого боя. Местность впереди была занята небольшими отрядами врага.

Кто-то из нашей группы предложил укрыться в лесу, переждать до следующей ночи. Я с этим согласиться не мог. Пока шел бой на широком фронте и гитлеровцы не успели еще плотно занять прорванный рубеж, нам легче было пробиться к своим, а ночью мы могли оказаться в одиночестве.

У обочины шоссе, в кустарниках, собралось немало бойцов, отставших от своих частей и стремившихся выйти из окружения. Вместе они представляли серьезную силу. Требовалось только организовать и возглавить их.

Приказал передать голосом вправо и влево: всем приготовиться к атаке. Используя кустарник как укрытие, бойцы поползли ближе к шоссе и по моей команде открыли огонь, закидали немцев гранатами. Лошади, на которых меня везли, подгоняемые лихими ездовыми, неслись галопом. Я еле удерживался за грядки повозки. Потревоженные раны нестерпимо болели. Но все эти муки оказались ненапрасными. В какое-то мгновение мы очутились по другую сторону дороги. Сзади валялись трупы фашистов. В нашем же стихийно образовавшемся отряде потерь почти не было...

Ободренные успехом, мы достигли вскоре реки Свапа у села Нижне-Песочное. Там сосредоточились наши войска, переправлявшиеся на восточный берег. Артиллерия противника все время обстреливала переправу. У реки царила невообразимая сутолока. Но едва мы остановились, к моей повозке подошел незнакомый, по-кавалерийски щеголеватый командир:

- Послан к вам, товарищ генерал, полковником Кулиевым. Имею приказание переправить вас на другой берег. Лодка у меня наготове. Сейчас же переправимся и доставим вас в Льгов.

Я от души стал благодарить незнакомого кавалериста. Он только кивнул головой и немедленно приступил к делу. Меня бережно приподняли с повозки, положили на носилки и перенесли в лодку. На реке то там, то здесь поднимались всплески от разрывов мин и снарядов. Бойцы налегли на весла, и лодка быстро понеслась к заветному восточному берегу.

Итак, 18 октября мы переправились через Свапу и соединились с оборонявшимися на этом новом рубеже войсками Брянского фронта. Здесь была и 132-я стрелковая дивизия. Она в третий раз успешно вышла из вражеского окружения.

Вскоре меня посетил замечательный человек - генерал А. И. Ермаков. Его я хорошо знал по Харьковскому военному округу. Там он был до войны комиссаром штаба, а здесь возглавлял оперативную группу. Ермаков принял деятельное участие в моей судьбе. Мне была оказана более квалифицированная медицинская помощь. Потом меня поместили в дрезину и отправили в Воронеж - в тыловой госпиталь.

Перед отправкой я поинтересовался судьбой ездового и других бойцов, которые сослужили мне такую большую службу. Оказалось, что многие из них погибли: вражеский снаряд настиг их на мосту во время переправы. Я всегда храню и буду хранить благодарную память об этих простых советских людях, хорошо понимавших свой воинский долг и свято выполнявших законы войскового товарищества.

На протяжении трех с лишним месяцев 132-й стрелковой дивизии пришлось вести ожесточенные бои с противником, пытавшимся окружить и уничтожить нас. За это время она прошла под огнем сотни километров непередаваемо тяжелого пути нашего отступления. Тысячи уничтоженных вражеских солдат и офицеров, множество подбитых танков, орудий, машин и другой техники - таков итог ее боевых дел с момента прибытия на фронт до переправы через реку Свапа.

Правда, и в самой дивизии потери были немалыми. Часть бойцов, отстав от своих подразделений, не смогла выйти из окружения и влилась потом в отряды брянских партизан. Некоторые из них оказались в знаменитом партизанском соединении дважды Героя Советского Союза Сидора Артемьевича Ковпака. В дружной семье ковпаковцев особенно пришлись ко двору бывшие мои сослуживцы А. Ф. Тютерев и один из лучших наших разведчиков И. И. Бережной. Первый стал в партизанском соединении командиром батальона, второй был начальником штаба полка.

Кое-кто попал, конечно, и в плен к гитлеровцам. В подавляющем большинстве это были тяжело раненные, и они изведали жуткую участь узников фашистских лагерей смерти.

Однако в основном все подразделения дивизии вырвались из трехкратно смыкавшегося вокруг них вражеского кольца. Ядро дивизии, ее костяк, сохранился.

Свою беспримерную стойкость, силу духа и несгибаемую волю к победе бойцы 132-й, как и все защитники Родины, черпали в неиссякаемом роднике великих идей ленинизма, в руководстве Коммунистической партии. Как бы тяжело ни было нам, мы не сомневались в нашей конечной победе, в неизбежном разгроме черных сил фашизма, в торжестве правого дела. И это было самым сильным нашим оружием, перед которым не могли устоять ни крупповская броня, ни спесь гитлеровских головорезов, привыкших к легким, победам на Западе.

Вспоминая сейчас то тяжелое время, я с глубоким удовлетворением отмечаю, что даже в самые критические моменты у нас на высоте была дисциплина. Bce приказы выполнялись четко и беспрекословно. Каждый ревностно оберегал доброе имя своей дивизии, боевые традиции своей части.

Однажды при выходе из окружения был убит знаменщик 498-го стрелкового полка, несший прославленное знамя красноуфимцев. Эту боевую реликвию тотчас же принял в свои руки командир комендантского взвода. Ему тоже не посчастливилось в том тяжелом бою. Он получил смертельное ранение в грудь. Кровь героя обагрила алое полотнище. Но снова нашлись заботливые и мужественные солдатские руки, которые подхватили знамя, понесли его дальше вперед и с честью донесли до самой Эльбы.

В этом частном эпизоде нашли, мне кажется, концентрированное выражение высокие морально-боевые качества наших войск. Но я был бы не объективен и просто смешон, если б стал утверждать, что 132-я стрелковая дивизия являлась редким исключением из общего правила. Как раз наоборот! Она была одним из наиболее типичных соединений Красной Армии. То, что делали мы, делало большинство, и это по-своему засвидетельствовал даже Гейнц Гудериан, с которым нам довелось скрестить оружие в первые месяцы Великой Отечественной войны. "...Русским генералам и солдатам свойственно послушание. Они не теряли присутствия духа даже в труднейшей обстановке 1941 года".

Так писал Гудериан спустя много лет в статье "Опыт войны с Россией". И это его вынужденное признание вполне соответствует действительности.