Джудит Айвори - Искусство соблазна

• Название: Искусство соблазна
• Автор: Джудит Айвори
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004

Стюарт Эйсгарт, виконт Монт-Виляр, не мог и вообразить, что скромная хозяйка маленькой фермы, золотоволосая Эмма Хотчкис, которую он твердо решил сделать своей новой любовницей, в действительности — решительная и опасная женщина, способная на равных противостоять любому мужчине.

Страсть выступает против страсти, искусство соблазна — против ума и хитрости...

Так кто же обольститель?

Кто победит, кто проиграет?

И как быть, если в игру вступает любовь?..

---

— Я и есть сильная.

— Да. Хорошо. — Он кивнул. — Но непобедимых людей нет. — Он сложил руки на груди, спрятав пальцы под мышки. — Я собираюсь спать, — сказал он. — Хотел бы я, чтобы вы ко мне присоединились. Но нет — к вашему сведению, я ни к чему не склоняю женщин силой. Я люблю власть, и у меня неплохо получается ею пользоваться, но даже я, сын сумасшедшего, могу держать себя в руках.

Он поднял глаза и добавил:

— К вашему сведению, я люблю другую игру. Игру со стулом, когда теоретически я контролирую ситуацию, но вам чертовски этого хочется. — Он прищурился, смерив ее взглядом. — Так что следите за собой. Мне бы хотелось лежать с вами в постели и делать вам приятное, целовать вас, прикусывать кожу, очень нежно, оставляя маленькие следы там, где побывали мои губы, покуда я не возьму вас, беспомощную, изнемогающую от желания. Вот это я люблю. Ту власть, что помогает тебе притвориться богом. И я люблю другие игры, некоторые из которых, смею сказать, даже не я изобрел. Когда речь заходит о сексуальности, я предпочитаю взрослый подход. Нет, — тут же опроверг себя он, — не взрослый. Подход восьмилетнего ребенка. Я играю, и я не знаю стыда. Только воображение. — Он засмеялся, на этот раз неприятным, циничным смехом.

— Вы сумасшедший, — сквозь слезы бросила ему Эмма, но его относительное самообладание явно опровергало это обвинение.

Он поднял бровь.

— Возможно, — сказал он, затем пожал плечами. — Хотя я думаю, что не я безумец, это вы ханжа. Какая разница, в какой области лежат мои сексуальные интересы или ваши?; Это личное дело тех людей, кто в это вовлечен, и ничье больше.

Затем он набрал воздуха в легкие и разразился самой длинной, самой быстрой тирадой из всех, что ей доводилось от него сльшать.

Он сказал:

— Я никогда не имел дела с женщиной, обладающей такой стойкостью духа и такими способностями. Женщиной, чье доверие и уважение я хотел бы завоевать. Я не знаю, зачем мне это: чтобы проверить, узнать, получить, обмануть? Я ни в чем не уверен, я только знаю одно: я никогда не встречал такой удивительно привлекательной и такой целеустремленной женщины, такой целостной и самодостаточной. — Он все распалялся, все говорил. — Странно, непонятно, необычно. Да. Великолепно. Совершенно. Бросьте все эти суждения в лицо страсти, в тот миг, когда вы ничему не подконтрольны. Я — вот он, стою, готовый принять все, что может вам понравиться, принять и дать. Сдайтесь мне, доверьтесь мне вот так — широко, открыто... — Он сорвался, не закончив предложения, судорожно глотая воздух.

Эмма чувствовала, что она в западне. Вначале буквально, затем фигурально: в ловушку ее заманила его перевернутая логика, усугубленная теперь еще и страстной мольбой, такой горячей, — ничего подобного ей не приходилось слышать в жизни.

Она искала слова, чтобы ответить ему. Но конечном счете лишь произнесла:

— Я не ханжа.

Но эти слова оказались обращенными к его спине, потому что в тот самый момент, когда она открыла рот, он пробормотал: «Спокойной ночи» — и повернулся, чтобы уйти.

Он исчез за поворотом коридора, огибавшего музыкальный салон его огромного дома.

Эмма пребывала в смятении. Она не знала, что чувствовала: злость, раздражение или то, что ее обокрали. Казалось, у нее есть самая основательная причина ненавидеть его, и в то же время ненависть куда-то улетучилась. Он не собирался ее принуждать? И не принуждал? Она вдруг явственно ощутила суровую поступь рока. Судьба уже давно распорядилась с тем, как ей быть.

Словно из ниоткуда к ней пришла мысль, что она обделена, что страсти ей никогда не узнать, как никогда не узнать любви. И то и другое причиняло боль.

Глава 11

Почитайте полицейские отчеты. В девятнадцати случаях из двадцати они начинаются со слов: «Молодой мужчина, одетый по последней моде...» Таким образом, для мошенника хороший портной — настоящая находка.

«Настольная книга по мошенничеству». 1839 год

Те час-полтора, что остались от ночи, Эмма провела, ворочаясь с боку на бок в огромной белой шелковой мужской рубашке. Тяжелая ткань скользила по телу, не давая уснуть. Увы, рубашка стала тем искушением, против которого Эмма не могла устоять. Именно в ее вкусе, удобная и элегантная. Теплая, как масло, когда она оставалась на одном месте несколько минут подряд, и прохладная, как зимнее озеро, когда она находила новое положение. Подушки, пуховые, пышные, причиняли Эмме не меньше беспокойства. Вначале одной щекой, потом другой она ложилась на подушки, нос ее утыкался в ткань, от которой пахло крахмалом с ароматом лилий. Роскошно. Так в духе Стюарта. И эти в высшей степени комфортные подушки отчего-то виделись Эмме пограничными столбами, за которыми начиналась уже порядком подзабытая, полная опасностей жизнь. Искусители.

В конце концов она уселась посреди всего этого пухового великолепия — подушек и перины, теплых и воздушных. Уснуть все равно она не могла.

Тихо, осторожно она соскользнула с кровати. Часы на каминной полке, показывали начало пятого. Завернувшись в одеяло, в тапочках Амины, она побрела вниз, сама не зная, чего ищет. Может, то место, где она могла бы спокойно уснуть. Место, которое больше напоминало бы дом.

Она бесцельно заглядывала в комнаты, открывая дверь за дверью, даже не зная, что именно хочет увидеть в темноте. Во многих комнатах пахло ремонтом: скипидаром и известью, свежеструганным деревом. Наконец она добрела до комнаты, которая была ей знакома, — до библиотеки Стюарта со шкафами, полными книг. Движимая любопытством, она зажгла свет и начала открывать выдвижные ящики его стола.

Там он не держал ничего интересного — она обнаружила листы белой бумаги, пузырек с чернилами, пресс-папье, колоды карт: новую, на которой было выгравировано его имя, и еще одну, небрежно задвинутую в дальний угол пустого ящика; несколько обложек для книг из тисненой кожи, гроссбух, в результате изучения которого Эмма выяснила, что поместье приносит Стюарту неплохой доход, исчисляемый пятизначным числом, хотя напротив последних записей, в разряде, где указывались банковские поступления и номер счета, были приписки — «временно заморожен» или «ограничен». Никаких пикантных подробностей. Эмма чувствовала разочарование.

Тогда Эмма придумала, как себя занять. Из нижнего ящика она достала карты — с разными рубашками от разных колод. Наверное, они попали сюда случайно — найденыши в игральном зале, в котором сейчас шел ремонт. Она покопалась в ящике и нашла полную колоду. Освободив место на стуле, придвинутом к столу, она разложила быстрый пасьянс.

Карты приятно ласкали руки — гладкие и новые. Очень приятно, как-то даже успокаивающе. Давно забытый навык. Эмма перетасовала колоду. Легко и непринужденно у нее получилось это сделать только с третьей попытки. Она стала раскладывать новый пасьянс, и, пока глаза отыскивали нужную карту, мысли ее блуждали. Что мог бы сделать самый испорченный из всех мужчин, самый испорченный из тех, к которым она испытывала влечение, — что мог бы он сделать, если бы она его не остановила? Как выглядит Стюарт обнаженный, в постели с женщиной? Когда в запасе у него больше двух минут?

То, что происходило с ней, внутри ее, когда он оказывался поблизости, бьио слишком необычным, слишком странным. Словно этот мужчина способен был отменять законы гравитации, делая себя центром притяжения. То, что происходило с ней в его присутствии, не имело прецедентов в ее прежней жизни. Никакие правила и законы тут не работали. Эмма искренне желала, чтобы этот вечер можно было прожить заново, переиграть, как в детстве, — переиграть так, чтобы он тут же об этом забыл, просто чтобы посмотреть, как это было бы, если бы она сдалась на его милость, покорилась ему.

«Что бы ты ни хотел сделать со мной, Стюарт Эйсгарт, я твоя».

Червовый король. Если бы он появился двумя картами ранее, пасьянс бы сошелся. Она посмотрела на те карты, что остались у нее на руках. Да, вышел бы король двумя картами раньше, и победа точно была бы за ней.

Эмма поджала губы, хмуро взглянула на карты, затем накрыла ладонью короля — и вуаля! — он уже не следующая карта и даже не следующая после нее. Ах, вот и он. Она положила его на королеву, и все, что осталось у нее на руках от колоды, очень славно разложилось по местам.

Она смотрела на аккуратно сложенный пасьянс, и все же не чувствовала привычного удовлетворения.

Когда-то она гордилась собственной ловкостью, проворством и сообразительностью. На эти качества можно было вполне положиться, не то что на удачу. Когда-то она думала, что быть способной самой о себе позаботиться всегда лучше, чем зависеть от судьбы. Или, избави Боже, от другого человеческого существа. Сегодня, однако, ловкие манипуляции собственных рук мало ее успокоили.

— Поздравляю, — с сарказмом сказала она себе, после чего встала и пошла спать, на пахнущие лилиями простыни, по которым так ловко скользила ее ночная рубашка.