Джон Ирвинг - Четвертая рука

• Название: Четвертая рука
• Автор: Джон Ирвинг
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-334-5

Американский писатель Джон Ирвинг — мастер психологической прозы и блестящий сценарист. Фильмы, поставленные по его романам, не сходят с экранов всего мира. Это и оскароносный «Мир глазами Гарпа» («Мир от Гарпа» в нашем прокате), и «Отель Нью-Хэмпшир», и «Правила виноделов» — за сценарий к нему Ирвинг тоже получил «Оскара», а режиссер Лаосе Хальстрём номинировался на эту премию. Теперь они вместе работают над экранизацией романа «Четвертая рука». Предполагается, что на главную роль — журналиста, которому во время телерепортажа из индийского цирка лев отгрыз руку, — будет приглашен Джордж Клуни.

Герой Ирвинга — красавец, любимец женщин — успешно поднимался по карьерной лестнице, когда с ним случилась эта прискорбная история. Репортаж видели миллионы телезрителей, и журналист стал знаменитостью. Его будет оперировать лучший врач-трансплантолог, а безвестная вдова отдаст для пересадки руку своего погибшего мужа, — но с одним условием, и каким!

---

«Биллу, конечно же, следовало бы послать меня, — подумал Уоллингфорд, помешивая кофе. — Уж я бы к этой миссис Клаузен подобрался!» Но в памяти его все же отложились мгновенно промелькнувшие кадры: почти пустая парковка и грузовик с рекламой пива, покрытый легким снежком, точно прозрачным саваном.

«Именно здесь для одного из фанатов „Пэкерз“ закончился этот печальный воскресный вечер», — монотонно вещал Стабби. Вот уж действительно тупоголовый фэн! — пожал плечами Патрик Уоллингфорд. (Между прочим, он тогда еще понятия не имел, что такое «настоящие тупоголовые фэны» Грин-Бея, или «сырные головы», как они себя называли.)

Патрик уже стоял в дверях, когда зазвонил телефон. Сперва он даже не хотел брать трубку, опасаясь опоздать на самолет, но потом все же взял. Это оказался доктор Заяц из далекого Массачусетса.

— Мистер Уоллингфорд, сегодня поистине ваш день! — воскликнул хирург.

Несколько позже, ожидая рейса в Бостон, Уоллингфорд посмотрел свой собственный репортаж из Мехико; точнее, то, что от этого репортажа осталось Надо сказать, в воскресенье, когда состоялся матч на суперкубок, далеко не все в Мехико-сити смотрели футбол.

Например, родные и друзья знаменитого шпагоглотателя Хосе Герреро, которые собрались в больнице Св. Марии Магдалины, чтобы помолиться за его скорейшее выздоровление. Во время одного из выступлений — на сцене туристической гостиницы в Акапулько — Герреро споткнулся и упал, насквозь пронзив себя шпагой. Его сразу же отправили самолетом из Акапулько в Мехико-сити, где он теперь и находился под наблюдением опытного специалиста — кровотечение из проткнутых холодным оружием внутренних органов часто бывает довольно медленным. Более сотни друзей и родственников несчастного набились в крошечную частную клинику, сотни сочувствующих стояли на улице.

У Патрика было такое ощущение, словно он взял интервью у каждого из этих людей. Хотя сейчас, перед вылетом в Бостон для встречи со своей новой рукой, он, пожалуй, даже радовался тому, что редактор вдвое сократил его трехминутный репортаж. Ему не терпелось снова посмотреть репортаж Стабби Фэррела и на сей раз куда более внимательно.

Доктор Заяц успел сказать ему, что Отто Клаузен был левшой, но что это означает в действительности? Сам Уоллингфорд был правшой. И до той злосчастной истории со львом всегда держал микрофон в левой руке, оставляя правую, рабочую, свободной для рукопожатий. Теперь же, когда у него осталась только одна рука, Уоллингфорд чаще всего обходился вообще без рукопожатий.

На что это будет похоже — быть правшой и получить новую левую руку, прежде принадлежавшую левше? Разве леворукость не связана с какими-то особыми и весьма важными функциями головного мозга? Ведь предрасположенность к леворукости кроется не в самих руках! Подобные вопросы сотнями роились у Патрика в голове, и ему очень хотелось поскорее задать их доктору Заяцу.

По телефону доктор сообщил ему, что медики Висконсина отреагировали достаточно быстро и сумели сохранить руку — в значительной степени благодаря «мужеству и сообразительности миссис Клаузен». Доктор Заяц говорил как-то неразборчиво и все время запинался, что ему было совершенно не свойственно. Дело в том, что ночью он почти не спал: ему пришлось возиться с Медеей, которую без конца рвало, а потом — не без помощи Руди, прямо-таки горевшего рвением, — исследовал рвотные массы, пытаясь понять, что случилось с собакой. По мнению Руди, полупереваренный моток изоляционной ленты больше всего походил на останки чайки. Если это действительно чайка, думал Заяц, то бедная птичка, по всей вероятности, сдохла давным-давно и превратилась чуть ли не в камень, когда проклятая обжора решила ею полакомиться. Несмотря на то, что оба Заяца явно обладали аналитическими способностями, им никогда бы не разгадать загадку проглоченного Медеей предмета, если бы в понедельник утром им не позвонил телефонный мастер. Извинившись, он сказал, что забыл у них моток изоленты.

— Я вас в пятницу последними обслуживал, — сообщил мастер тоном судебного дознавателя, — так что наверняка именно у вас ленту и оставил. Хотя вряд ли вы ее нашли.

—Да нет, мы ее все же… нашли, — мрачно пробормотал доктор Заяц.

И умолк, ибо не в состоянии был вымолвить более ни слова: он случайно увидел Ирму: она стояла нагишом у себя на кухне и сушила полотенцем волосы. Вернувшись после выходных, Ирма, как всегда, совершила трехкилометровую пробежку и приняла душ. Она была уверена, что в доме никого нет, хотя… Что скрывать, Ирма давно хотела, чтобы доктор случайно увидел ее обнаженной. .

Обычно в это время доктор Заяц отвозил Руди к матери, чтобы Хиддред успела отправить мальчика в школу. Но в этот понедельник отец с сыном дружно проспали, всю ночь провозившись с Медеей, и доктор лишь после звонка разъяренной Хилдред, тут же обвинившей его в похищении ребенка, сумел заставить себя встать с постели, пойти на кухню и сварить себе кофе. Заяц слышал, что Хилдред продолжала злобно визжать и после того, как он сунул телефонную трубку Руди.

Ирма доктора не заметила, зато он-то ее заметил! Он вдруг увидел ее всю — лишь голова была накрыта полотенцем. «Черт возьми, какой у нее пресс!» — думал доктор, растерянно отступая в коридор.

Чуть позже он обнаружил, что не может и двух слов произнести, не заикаясь. Ему, например, хотелось поблагодарить ее за прекрасную идею с арахисовым маслом, но понять его она так и не смогла. (И с Руди так и не успела познакомиться: доктор спешно повез мальчика к разгневанной матери.) Зато и отец, и сын почувствовали, что между ними возникло нечто вроде духа товарищества — после того, как Хилдред самым диким образом наорала на них обоих.

Так что Заяц был преисполнен энтузиазма, когда звонил Уоллингфорду в Мехико; его радостно возбуждала не только обещанная рука Отто Клаузена, но и — причем куда сильнее! — потрясающий уик-энд, проведенный с сыном. Обнаженная Ирма также произвела на него сильное впечатление, хотя пока что он обратил внимание только на ее живот. Впрочем, подобная избирательность взгляда была для доктора Заяца в высшей степени характерна. Но неужели знаменитый хирург стал заикаться, видев всего-навсего Ирмин живот? Да и Уоллингфорду он сумел достаточно внятно рассказать лишь об «удивительной сообразительности и мужестве» миссис Клаузен и прочих несущественных деталях.

Но ни слова не сказал о том, какое неслыханное рвение проявила вдова Отто Клаузена, стремясь сохранить донорскую руку. Она не только сопровождала руку Отто из Грин-Бея в Милуоки, где и левая рука, и большая часть других органов, отделенных от тела, были уложены в лед, но и отправилась вместе с рукой покойного мужа из Милуоки в Бостон.

А Уоллингфорд между тем и понятия не имел, что в Бостоне его ждет нечто большее, чем знакомство со своей новой рукой: ему предстояло познакомиться со вдовой своей новой руки!

Это обстоятельство, впрочем, не слишком беспокоило доктора Заяца и других членов бостонской команды. Их смущало другое — чрезвычайно экстравагантное и совершенно неожиданное требование миссис Клаузен. Да, она выдвинула некие обязательные условия, связанные с рукой ее покойного мужа, и доктор Заяц, видимо, поступил в высшей степени мудро, не посвятив Патрика Уоллингфорда в эти подробности.

Со временем — надеялись в компании «Шацман, Джинджелески, Менгеринк и партнеры» — Уоллинг-форд, вероятно, проникнется сочувствием к спонтанным идеям вдовы. Так, например, буквально в последнюю минуту, она испросила права на свидания с рукой покойного мужа после завершения трансплантации.

Разве мог однорукий Патрик отказать ей?

— Просто-напросто ей хочется иногда видеть эту руку, — предположил доктор Заяц, беседуя с Уоллин-гфордом в бостонской клинике.

— Просто видеть? — переспросил Патрик и растерянно умолк. — Надеюсь, не касаться? Надеюсь, она не захочет… ну, держаться за руки и тому подобное?

— Никто не сможет после операции касаться вашей новой руки! Во всяком случае, достаточно долго, — заверил его доктор Заяц.

— Но сколько свиданий с рукой она захочет? Одно или два? Или это будут свидания, скажем, в течение года?

Заяц пожал плечами.

— Она никак это не определила; просто выдвинула свое условие, и все.

— Она что, сумасшедшая? — изумился Патрик. — Психопатка? Или горе так на нее подействовало?

— Вы сами все увидите, — сказал доктор Заяц, — Она хочет с вами познакомиться.

— До операции?

— Да, прямо сейчас. И это тоже одно из ее условий. Она желает убедиться, что по-прежнему тверда в своем намерении передать руку именно вам.

— Но мне казалось, это ее муж хотел отдать мне свою руку! — воскликнул Уоллингфорд, — Ведь это же его рука!

— Знаете… я только одно могу вам сказать: сейчас всем рулит именно вдова Отто Клаузена, — пожал плечами доктор Заяц. — Вам когда-нибудь приходилось иметь дело со специалистами по медицинской этике? (Надо сказать, что миссис Клаузен и в этом отношении оказалась весьма сообразительной.)