Фредерик Марриет - Сто лет назад

• Название: Сто лет назад
• Автор: Фредерик Марриет
• Издательство: Logos
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-87288-028-6

Героем романа «Сто лет назад» является молодой человек Александр Месгрев, который связал свою судьбу с морем. Изгнанный в 17 лет из родительского дома, юноша поступает служить на каперское судно и проживает полную необыкновенных приключений жизнь: участвует в захвате неприятельских кораблей, сам попадает в руки пиратов, оказывается пленником дикарей в Африке и чудом спасается.

---

— Неужели я должен думать, что обязан своим помилованием вмешательству французской аристократки, живущей при Версальском дворе?

— Именно так, капитан Эльрингтон, как бы странно это вам ни казалось. Дело в том что в эти смутные времена правящий король этой страны не может распознать своих врагов от друзей, ни друзей от врагов; он совершенно не знает, кто ему враг и кто друг; ему остается только верить уверениям, а они не всегда правдивы. В настоящий момент в его верховном совете состоит много лиц, которые в случае, если бы Претендент, как они его называют, одержал верх, уже давно стояли бы на его стороне, и которые в душе всегда желали ему успеха, хотя и не имели смелости помочь ему. Теперь скажите, могу ли я быть вам чем-нибудь полезен?

— Нет, благодарю вас, сэр, денег у меня больше, чем достаточно, как для того, чтобы наградить тех лиц, которые прислуживали мне здесь и были добры ко мне, так и для того, чтобы вернуться в Ливерпул.

— В таком случае позвольте мне пожелать вам от души всего доброго и всякого счастья в жизни и затем я не стану долее утруждать вас своим присутствием. Однако, прежде чем расстаться с вами, я хочу дать вам мой адрес на случай нужды: в каком бы то ни было затруднении или несчастии обращайтесь прямо ко мне; я всегда готов служить вам, вы приобрели верных и преданных друзей вашим благородным поведением, и если их помощь или услуги когда-нибудь понадобятся вам, вы смело можете рассчитывать на них.

Написав свой адрес на клочке бумаги, патер вручил его мне и сказал:

— Мы с вами разной веры или, вернее, не совсем той же веры, но я полагаю, что вы, сын мой, не откажетесь принять мое благословение.

— О, конечно, нет! — воскликнул я, опускаясь перед ним на колени. — Принимаю с величайшей радостью и благоговением!

— Да благословит вас Бог, сын мой! — произнес патер взволнованным и растроганным голосом и, возложив руки на мою голову, он благословил меня и ушел.

Когда он вышел, все волновавшие меня до сих пор чувства с такою силой нахлынули на меня, что я не в силах был совладать с ними и, опустившись на скамью, дал волю слезам.

Несколько успокоившись, я собрал все свои вещи, уложил их в чемодан, затем пригласил своего надзирателя, которому сделал хороший подарок и поблагодарил его за доброе отношение ко мне. Простившись с ним, я наградил сторожей и покинул Тауер.

Эта часть города была мне совершенно незнакома, и я не знал, куда идти.

Миновав сквер, расположенный перед Тауером, я свернул в Екатериненскую улицу и зашел в небольшую, скромную гостиницу. Здесь меня вкусно накормили и дали прекрасную комнату, где я крепко проспал до утра. На другой день хозяин гостиницы привел мне пару добрых коней и молодого мальчика, подростка-конюха, который должен был сопровождать меня в пути, затем привести лошадей обратно. Уплатив за все, я отправился в тот же день в Ливерпул и после пятидневного путешествия прибыл благополучно к воротам дома мистера Треванниона, моего судовладельца.

Взяв свой чемодан с седла мальчика, я уплатил ему за услуги и, когда он с лошадьми отъехал, постучал в двери частной квартиры мистера Треванниона, так как время было позднее, на дворе стемнело, и я знал, что в это время контора уже заперта. Квартира же судовладельца была дверь с дверью с конторой. На мой стук женщина со свечой в руке отворила мне дверь, но увидя меня, громко вскрикнула и выронила из рук свечу, которая упала на пол и загасла.

— Господи! Сила святая!.. Что это?! Привидение! — вопила женщина, закрывая лицо руками.

Как видно сюда только что пришло известие о том, что я окончательно приговорен к смертной казни и должен был быть казнен в прошлый понедельник, как сообщил нарочный, специально присланный сюда из Лондона с этой вестью, а теперь был вечер субботы. Клерк мистера Треванниона, услыхав крик прислуги в сенях, вышел туда также со свечой, но, увидев меня и лежавшую на земле женщину, лишившуюся чувств, вдруг попятился назад к двери, ведущей в ту комнату, где находился его хозяин, и так как эта дверь была приоткрыта, то он не удержался и упал навзничь, растянувшись во всю длину на полу между мистером Треваннионом и капитаном Левин, сидевшим рядом с ним за стаканом пива и сигарой, как это было у них в обычае по вечерам. Капитан Левин вскочил и вышел в сени, захватив со стола один из шандалов с зажженными свечами; он сразу узнал меня и кинулся обнимать и целовать, затем радостно крикнул оставшимся в комнате:

— Это Эльрингтон! Он здесь, жив и здрав, благодарение Богу!

Услышав мое имя, мистер Треваннион выбежал тоже в сени и кинулся в мои объятия, восклицая:

— Благодарю тебя, Господи, за все Твои милости и благодеяния, но всего более благодарю за то, что я не стал причиной смерти Эльрингтона… Как я счастлив, что вижу вас, дорогой мой Эльрингтон! Входите же! Входите! — восклицал он дрожащим голосом и, обняв меня, потащил в комнату.

Капитан Левин пододвинул мне стул, на который я собирался сесть, когда заметил, что в комнате, кроме нас троих, находилась еще молодая девушка, дочь мистера Треванниона, как я решил мысленно, зная, что мой судовладелец вдов и имеет дочь, которая воспитывалась в женском монастыре в Честере. Молодая девушка подошла ко мне и, протянув руку, сказала:

— Капитан Эльрингтон, вы благородно и великодушно поступили по отношению к моему отцу, примите протянутую вам руку в знак моей к вам дружбы!

Я был до того ослеплен светом лампы, когда вошел из темных сеней в комнату, и так взволнован всем происшедшим, что едва владел собой; однако принял протянутую мне руку и склонился над ней, хотя в тот момент совершенно не видел лица мисс Треваннион; я только смутно заметил, что фигура у нее стройная, грациозная и элегантная. Когда она отошла от меня и заняла свое прежнее место, отец ее обратился ко мне со словами:

— А ведь я думал, что теперь голова ваша выставлена напоказ над воротами Тауэра, дорогой мой Эльрингтон, и эта мысль положительно преследовала меня днем и ночью, как вам может засвидетельствовать капитан Левин. Я чувствовал, что виновником вашей смерти был я, и это сознание доводило меня до отчаяния. Да благословит вас Бог, дорогой мой, и да даст Он мне возможность доказать вам при случае на деле мою благодарность и мое уважение к вам за ваш великодушный и благородный образ действий по отношению ко мне, который вовлек вас в эту историю, и за ту громадную жертву, которую вы готовы были принести ради меня. Не возражайте, дорогой Эльрингтон! Я прекрасно знаю, что вы приняли на себя одного весь грех и всю вину и готовы были пойти на смерть, но не вмешали меня в это дело, в котором главным и единственным виновником, по справедливости, был я!

— Да, дорогой Эльрингтон, — подхватил капитан Левин, — я говорил о вас своему экипажу, что вы скоро умрете, чем предадите кого-нибудь, и мои слова оказались пророческими; в тот момент, когда вы явились сюда, мы говорили о вас, считая вас уже неживым. Я должен сказать, однако, что мистер Треваннион несколько раз хотел донести властям на себя и оправдать вас, признавшись во всем, но я удерживал его, потому что знал, что это будет совершенно бесполезная жертва, которая погубит его, но не спасет вас.

— Да, вы всякий раз удерживали меня, но у меня было так тяжело на душе, что если бы не ваша настойчивость и не мысль о моей девочке, которую я оставил совершенно одинокой, я бы, наверное, не выдержал и покончил с собой; ведь жизнь была мне в тягость!

— Я очень рад, что вы этого не сделали, сэр, — сказал я, — моя жизнь не стоила вашей; моя не представляет особой ценности уже потому, что у меня нет никого, кому она могла бы быть нужна или полезна; мне некого поддерживать, некого любить и беречь и некому было бы плакать обо мне в случае моей смерти. Кроме того, первый неприятельский выстрел в море точно так же ежечасно может отправить меня на тот свет; на земле будет одним человеком меньше, вот и все; а это никого не может огорчить.

— Быть может, вы так думали, но в сущности это вовсе не так, — сказал с чувством мистер Треваннион. — А теперь расскажите, каким образом вы бежали.

— Я вовсе не бежал, — сказал я. — Вот мое помилование, подписанное самим королем и всем верховным советом!

— Но как вы добились этого помилования?! — воскликнул удивленный капитан Левин. — Все наши попытки, предпринятые через посредство самых влиятельных в государстве лиц, самых ближайших друзей правительства, не привели ни к чему. Уверяю вас, дорогой мой, что мы здесь не бездействовали.

— В таком случае всего лучше будет, если я начну сначала и расскажу все по порядку, — отвечал я. — Но прежде всего я хочу поблагодарить вас, дорогой Левин, за вашу попытку помочь мне бежать еще с дороги; я не захотел тогда воспользоваться вашей помощью, полагая, что лучше встретить мужественно обвинение, чем укрываться от властей, но был неправ, как впоследствии убедился, когда узнал, с какими людьми я имел дело.