Кейси Майклз - Маскарад в лунном свете

• Название: Маскарад в лунном свете
• Автор: Кейси Майклз
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996

Девятнадцатилетняя красавица, известная своими симпатиями к зрелым мужчинам, собрала вокруг себя круг почитателей — видных аристократов, не подозревающих, что Маргарита готовит их гибель, лелея планы мести.

---

— С моим необычайно оригинальным платьем? Благодарю вас, мой добрый господин. Я обожаю с детства подобные наряды. Однажды в церкви, когда я была еще весьма юной особой, я…

— Не с твоим платьем, моя дорогая, хотя оно и великолепно, если не считать того, что к тебе в нем страшно подступиться. Сомневаюсь, что дамы в таких нарядах когда-либо развлекались в саду. — Томас скинул с головы капюшон домино и натянул на глаза черную маску. — Я поздравляю тебя с твоим Бальбусом. Как это тебе удалось?

Она отвернулась, избегая смотреть ему в глаза.

— У меня есть друг, которому удалось весной устроиться на несколько дней в Тауэр садовником.

— Ну конечно же! Как это не пришло мне в голову? Вероятно, это тот самый друг, который сегодня утром в Тауэре изображал разносчика. Он также, как я успел заметить, весьма сведущ в картах. Я, как ты должно быть поняла, разглядел наконец-то его брови, или бровь. Это самая примечательная у него черта — не понимаю, почему он прилагает столько усилий, чтобы скрыть ее, — и к тому же, весьма знакомая. Весьма напоминающая, в сущности, наиболее примечательную черту мисс Роллингз.

Повернув к нему голову, Маргарита широко улыбнулась.

— Да, Донован, в уме тебе никак не откажешь. И ты не теряешь времени зря! Ты видел его со Стинки?

Он поднес ее руку к губам и поцеловал нежную кожу выше перчатки.

— Гм, на вкус ты просто превосходна, ангел. Как нежнейшие свежие сливки. Да, я видел его с ним. Итак, с двумя из них покончено. Скажи, кто возглавляет твой список сегодня? Мэпплтон? Хервуд? Надеюсь, не Лейлхем? По крайней мере, пока.

. — Похоже, я недооценила тебя, сказав, что в уме тебе не откажешь. Ты не просто умен, Донован. Ты необычайно умен. Сегодня очередь Артура. Надеюсь, ты останешься в стороне и не будешь мне мешать? Хотя, разумеется, это не имеет большого значения, поскольку ничего уже изменить нельзя.

Томас не смог удержаться. Он позволил Маргарите опустить руку, хотя и не выпустил ее из своей, и задал ей вопрос, который вертелся у него на языке:

— Что они сделали тебе, Маргарита? Какую такую страшную обиду нанесли, что ты решила их так жестоко наказать? Знают ли они об этом? Хотя, нет, конечно. Иначе они не смогли бы оставаться твоими друзьями.

Маргарита долго смотрела на него, и он видел, что она взвешивает в уме все «за»и «против», явно борясь между желанием сохранить все в тайне и своей любовью к нему, побуждающей ее все ему рассказать. Наконец, после долгого молчания, когда он был уже готов просить у нее прощения за то, что нарушил свое обещание ни о чем ее не спрашивать, она спокойно проговорила:

— Кажется еще Шекспир сказал: «В нужде с кем не поведешься». Я думаю, что вина, как и шекспировская «нужда», может свести человека с кем угодно. Я могу лишь предполагать, что они — по крайней мере, четверо из них, — пытаются по-своему искупить эту вину, облегчая вступление сироты в высшее общество. Видишь ли, Донован, эти люди, эти пятеро подлецов заставили моего отца совершить самоубийство. Моя мать так никогда и не оправилась от этого удара и в прошлом году умерла — от разбитого сердца.

— Твой отец… — Протянул Томас, внезапно вспомнив, как она разозлилась, когда он назвал ее котенком, как называл ее отец. Он лихорадочно ломал голову, пытаясь найти слова, которые бы ее не обидели. Ясно, что она обожала отца. Также ясно, что она попыталась как-то обелить отца в своих собственных глазах, свалив вину за его самоубийство на головы других. Вполне понятный самообман. — Маргарита, дорогая моя… Никто не может заставить другого человека совершить самоубийство. — Он поднял руку, давая понять, чтобы она его не прерывала. — Я знаю, что ты хочешь сказать, Сократ. Ядовитый болиголов. Но Сократ был древним греком — в те времена увлекались подобными мелодраматичными эффектами. Но сейчас, в наш просвещенный век, такого просто не может быть.

— Ты не понимаешь, — процедила сквозь стиснутые зубы Маргарита. — Много лет я тоже ничего не знала, не понимала. Мейзи до сих пор не понимает. Никто не понимает. Эти пятеро не верящих в Бога отвратительных, жадных подонков уговорили моего отца вложить деньги в сомнительное предприятие — «мыльный пузырь»и убедили его также привлечь к этому соседей. Они потеряли на этом деле все, Донован. Все свои деньги. Папе было очень стыдно, я уверена, и он впал в отчаяние. Он и так всегда переживал из-за того, что мы живем на дедушкины деньги и что многие люди считают их с мамой брак мезальянсом. Отец не знал, как он посмотрит нам с мамой в глаза. Все это само по себе было ужасно, но потом «Клуб» попытался привлечь его к участию в каком-то изменническом проекте, соблазняя тем, что он не только сможет расплатиться с друзьями, но и составит себе на этом целое состояние и…

Она внезапно умолкала и с опаской взглянула на него, явно испугавшись, что сказала лишнее.

— Все в порядке, ангел, — спокойно произнес Томас, поняв наконец, почему она так быстро догадалась о его тайных делах с членами «Клуба». Неудивительно также, что при всей своей любви к нему она пока еще не вполне ему доверяла. — Они хитрые, беспринципные люди, и я верю, что они вполне способны пойти на измену. Но, Маргарита, — продолжал он серьезно, беря ее за плечи и глядя прямо в глаза, — они также и весьма опасны. До сих пор ты сокрушала их с не-вероятной легкостью. Однако это были самые слабые из них. Но Хервуд? Лейлхем? — Он покачал головой. — Боюсь, эти акулы тебе не по зубам.

— Ты в этом уверен, Донован? — гневно бросила она в ответ, сверкнув изумрудными льдинками глаз. — А может, все дело в том, что ты не желаешь, чтобы я мешала твоим планам? Они опять взялись за старое, я права? Они вновь готовятся предать собственную страну, на этот раз с помощью американцев. Бедный Донован. Я мешаю твоим планам, осложняю их осуществление, не так ли? Тебе пришлось даже пойти на то, чтобы соблазнить меня, отвлечь от моих собственных планов. И не трудись это отрицать, так как Стинки сказал мне, как ты похвалялся своей победой надо мной в ту ночь, когда был бал у леди Сефтон. Как велики жертвы, на которые ты пошел ради своей страны! Ты заслуживаешь медали за свои труды и патриотизм!

Томас почувствовал, как закипает у него в жилах горячая ирландская кровь.

— Чья бы корова мычала, — проговорил он с не меньшей горячностью, чем Маргарита, — а твоя бы молчала! Ты, случайно, не помнишь нашу восхитительную интерлюдию у конюшен за особняком сэра Гилберта? Кто бы говорил о соблазнении! «Что же нужно, чтобы сбить тебя с пути истинного, Донован?» Не это ли ты шептала тогда, прижимаясь ко мне своим роскошным телом? Почему ты была столь покладиста, если не для того лишь, чтобы быть уверенной на сто процентов, что я буду смотреть в другую сторону, когда ты станешь заниматься своими ребяческими планами мести?

Маргарита пожала плечами, сделав вид, что сдается.

— Хорошо, будем считать, что никто из нас не одержал победы в этом споре, хотя ты и поступил по-свински, обратив против меня мои же слова. Но, будь уверен, я не откажусь от своей мести. Эти люди заслужили все, что я с ними делаю!

— Заслужили ли? Они могут быть подлецами, все они, но не они поднесли заряженный пистолет к виску твоего отца. Он сделал это сам! Он выбрал путь труса, вместо того чтобы держать ответ, как подобает мужчине; он побоялся взглянуть в глаза своей дочери и увидеть там разочарование в дорогом любимом папочке. Черт… даже я расплачиваюсь сейчас за само-убийство твоего отца, Маргарита, так как из-за этого ты теперь не веришь ни одному мужчине!

Она ударила его наотмашь по щеке, так что его голова дернулась вправо, и тут же прижала обе ладони к своим щекам.

— Ох, Донован, ты идиот… Смотри, что ты заставил меня сделать! Что ты заставил нас обоих сказать друг другу!

Он привлек ее к себе и крепко обнял. Весь его гнев испарился, и он вдруг испугался, что теперь ее потеряет, понимая, что не сможет жить без нее.

— Ты права. Это все моя вина, ангел. Признаю. Я был полнейшим идиотом и задумал соблазнить тебя, чтобы узнать твои планы в отношении этих людей, с которыми меня послали вести тайные переговоры. Но так было лишь в начале — в самом начале. Я люблю тебя, Маргарита. Я безумно люблю тебя — всем сердцем, всей душой. Если я тебя потеряю, я умру. Пожалуйста, прости меня. Я не имею никакого права судить твоего отца. Я его не знал.

— Как жаль, что вы не были знакомы, — прошептала она мгновение спустя, уткнувшись ему в грудь. В голосе ее звучала откровенная печаль, но, к счастью, в нем не было гнева. — Он был удивительным человеком, Донован. Удивительным. Он столь многому меня научил. Я все еще не могу понять, как он мог оставить меня, даже не сказав «до свидания». — Она отодвинулась и посмотрела ему прямо в глаза. — Ты ведь скажешь мне «до свидания», Донован, не так ли?

— Никогда, — ответил Томас, с трудом подавляя готовое вырваться из груди рыдание. Он до сих пор помнил, как стоял тогда на коленях под холодным зимним дождем, роя голыми руками могилу в рыхлой влажной земле. Помнил сжимавшую его сердце боль так, словно все это было только вчера. Он понимал, что чувствовала Маргарита. Его тоже покинули, предоставили самому себе. — Никогда, — повторил он. — Потому что я никогда тебя не покину, ангел.