Кейси Майклз - Маскарад в лунном свете

• Название: Маскарад в лунном свете
• Автор: Кейси Майклз
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996

Девятнадцатилетняя красавица, известная своими симпатиями к зрелым мужчинам, собрала вокруг себя круг почитателей — видных аристократов, не подозревающих, что Маргарита готовит их гибель, лелея планы мести.

---

— Вы должны взять перо и бумагу — не сейчас, а только после моего ухода, — и подробно написать о каждом секрете, который вы тщательно от всех скрываете, о каждой обиде, которую вы причинили в своей жизни другим, о каждом случае, когда вы заставили страдать своего ближнего. Короче говоря, это должна быть ваша последняя полная исповедь, подробный отчет о ваших грехах и грехах тех, кто совершил их вместе с вами. Все, мой друг, ничего не скрывая, или…

— Или?

Максвелл вновь улыбнулся.

— Вы хотите найти высшую силу, мой друг. Вы желаете вверить себя в руки того, кто может избавить вас от страха смерти, сделав вам самый удивительный и желанный подарок — «Щит непобедимости», который даст вам вечную молодость и оградит вас от врагов.

— Оградит меня от врагов? Да-да, «Щит непобедимости». Никто не сможет после этого навредить мне! Огромное спасибо, Максвелл!

— Но это еще не все, мой друг. Я знаю, вы ищете покоя, желаете спокойно спать по ночам, не страдая от ужасных кошмаров.

— Ах, Максвелл, вы так умны. Необычайно умны. Но, пожалуйста, поторопитесь. Скажите мне, что еще я должен сделать.

— Путь нетруден для тех, кто искренен в своем желании этого добиться. Вы должны зачеркнуть свою прошлую жизнь. Только после этого вы сможете возродиться к новой жизни. Разве ваша матушка не говорила вам в детстве о том, что добиться вечной жизни можно только уподобившись невинному новорожденному младенцу, души которого еще не коснулась грязь этого мира, и у которого поэтому еще нет грехов?

Сэр Ральф согласно кивнул. Его дорогая, давно умершая матушка учила его именно этому. Максвелл очень хорошо его знал. Максвелл. Его друг.

— Сегодня, мой друг, вы вверяете себя высшей силе, и эта сила даст вам ответ, который вы ищете. Вы доказали свое милосердие, свое желание. Теперь вам остается лишь избавиться от чувства вины. Вы должны написать имена всех тех, кто сбил вас с пути истинного, вовлек в неблаговидные дела, а затем держаться от них как можно далыпе. Итак, вы должны письменно как бы исповедаться. Вам необходимо сделать этот шаг. Отдайте мне ваши грехи и позвольте мне их уничтожить. Отдайте мне ваши проблемы и позвольте мне их решить.

Сэр Ральф несколько раз моргнул, пытаясь таким образом избавиться от тумана в голове. При всем его доверии к Максвеллу, в мозгу у него вновь зашевелились подозрения.

— Что… что произойдет с моим… с моим признанием после того, как я его напишу? Я… я не отдам его вам. Я не позволю себя шантажировать, Максвелл. Я еще не в таком отчаянии, чтобы пойти… пойти на что-либо подобное.

Максвелл отодвинул свой стул и поднялся. С минуту он пристально смотрел на сэра Ральфа, затем достал из кармана конверт с деньгами и бросил его на стол.

— Прощайте, мой друг.

— Нет! Подождите! — Сэр Ральф вскочил и бросился за Максвеллом, схватив его за руку уже в дверях. — Я не имел этого в виду, Максвелл! Клянусь! Пожалуйста, вернитесь. Я сделаю все, что вы скажете. Все! Я чувствую себя по-настоящему спокойно, только когда вы рядом. Извините. Простите меня.

Максвелл заглянул в самую глубину глаз Хервуда, казалось, вбирая в себя все его тревоги и страхи и наполняя его душу чувством полного, безграничного покоя. На мгновение сэр Ральф даже подумал, что, стоит ему закрыть глаза, и он тут же погрузится в сон.

— Пожалуйста, Максвелл.

— Хорошо. — Максвелл возвратился к столу и взял конверт с деньгами. — Слушайте внимательно, мой друг, поскольку повторять я не буду. Итак, вы должны написать свое признание, порвав тем самым окончательно со своим прошлым, и запечатать его в этот конверт. — Он сунул руку в карман и, достав большой коричневый конверт, бросил его на стол. — Завтра в полночь мы с вами встретимся в Грин-парке у Челси-Уотерворкс. И там, мой друг, мы сожжем этот конверт, передав тем самым все ваши грехи другому «хозяину», что и приведет к вашему возрождению.

Сэр Ральф в недоумении развел руками.

— «Хозяину»? Какому «хозяину»? Я ничего не понимаю.

Максвелл улыбнулся.

— Вашего понимания и не требуется. Я предоставлю вам «хозяина», которого вы убьете, а потом погребете вместе с пеплом от конверта там же, в парке.

— Я не стану никого убивать, Максвелл! — холодно произнес сэр Ральф, осмелившись сказать то, чего никогда не осмеливался сказать Вильяму.

— Вы действительно ничего не поняли, мой друг. Вам придется лишь убить птицу, точнее петуха, — ответил Максвелл, делая шаг в двери. — Итак, до нашей завтрашней встречи в полночь.

— Петуха? — сэр Ральф поднялся, в изумлении глядя на Максвелла. — Как же я не догадался! Вы ведь цыган, я прав?

Максвелл обернулся. На лице его была улыбка.

— Я один из князей Египта, как мы предпочитаем, чтобы нас называли. Итак, до свидания, мой друг. Спите спокойно, поскольку ваши испытания почти подошли к концу.

Томас нравился Дули, действительно нравился, в этом не могло быть никаких сомнений. Однако иногда он сожалел о том, что не остался дома в Филадельфии, где мог бы спокойно курить трубку, сидя после обеда в своем любимом кресле и слушая, как Бриджет с тещей ругают за какую-то очередную провинность детей.

Но он отправился в Лондон, вызвался помочь своей стране, сменив домашнюю тиранию на тайные интриги. Жаль только, что эти самые тайные интриги были большей частью невероятно скучны, сводясь к подпиранию стен и фонарных столбов в ожидании того, чтобы хоть что-нибудь произошло. Когда же что-то все-таки происходило, ему все равно приходилось обращаться за объяснениями к Томасу.

Он провел большую часть дня перед особняком Хервуда, то и дело отскакивая в сторону, чтобы пропустить прохожих, которых было здесь пруд пруди, и отбиваясь от уличных торговцев и ремесленников, наперебой предлагавших ему что-нибудь купить у них или лудить его горшки и кастрюли. За эти несколько часов он устал больше, чем за тот месяц, когда все их с Бриджет шестеро детей заболели корью, и они сбились с ног, ухаживая за ними.

Но Томас оказался прав. Снова. Человек с черными бровями явился к Хервуду почти через два часа после того, как Дули занял свой пост, и оставался там какое-то время. Глядя, как он весело насвистывает, удаляясь по улице, Дули покачал головой, подумав про себя, что подобная веселость определенно не сулит сэру Ральфу ничего хорошего.

Смахнув с галстука крошки кекса с тмином, который он купил и съел несколько минут назад, чтобы, сказал он себе, как-то провести время, Дули оторвался от стены, натянул поглубже на голову котелок и последовал за человеком со странными сросшимися бровями.

Он старался держаться от него на некотором расстоянии, делая все возможное, чтобы смешаться с заполнявшей тротуары толпой, и время от времени останавливаясь и задирая вверх голову с видом туриста, после чего вновь сжимал в руке позолоченный набалдашник своей трости и шел дальше, стараясь не терять чернобрового парня из вида.

Парень, который был лет на двадцать моложе Дули и весил стоуна на три меньше ирландца, шел быстро, так что когда Дули наконец добрался до Ковент-Гарденского рынка, в руках у парня уже была клетка с живым петухом и он куда-то направлялся. Дули последовал за ним.

Минут через пятнадцать он увидел, как парень вместе с клеткой вошел в какой-то захудалый трактир неподалеку от набережной Темзы.

— Нужно поскорее сообщить об этом Томми, — пробормотал Дули вслух и, крутанув в руке трость, зашагал по улице в надежде найти за углом кэб. — И если он сможет здесь что-нибудь понять, то я поцелую мамашу моей дорогой Бриджет прямо в губы, когда в следующий раз увижу ее.

Берясь за ручку двери в гостиную, Маргарита испытывала некоторую тревогу, поскольку Финч сообщил ей лишь, что к ней с визитом пожаловал один из ее «старых дуралеев», после чего с презрительным видом удалился, явно не желая иметь ничего общего с подобными делами.

Дневник отца был в полной безопасности, у нее в кармане, так как когда к ней явился с докладом Финч, она сидела в малой гостиной, перечитывая записи отца и зачеркивая первые написанные им строчки: «П. Т. — тщеславен, полагает, что все знает. Задайте ему любой вопрос, и он вам ответит». И чуть ниже: «Стинки — готов проиграть последний пенни».

Оставались три строчки, с которыми ей предстояло разобраться, но уже очень скоро — сегодня вечером — еще один падет жертвой ее пера и ее решимости. «Лорд М., — гласила третья строчка, — любит деньги больше всего на свете. Сластолюбивый волокита и паяц с мозгами насекомого».

— Перри! — воскликнула она, открыв дверь в гостиную и увидев стоявшего у окна человека, который с опаской смотрел вниз на Портмэн-сквер, словно ожидая, что в следующую минуту кто-то на улице бросится на штурм особняка, чтобы убить его. — Мой дорогой друг, я так о вас тревожилась.

Услышав ее голос, сэр Перегрин обернулся и открыл было рот, но тут же вновь закрыл его и молча покачал головой. Глаза у него были красными, вероятно, от слез.