Адалин Черно - Влечение. Мой опасный босс

• Название: Влечение. Мой опасный босс
• Автор: Адалин Черно
• Жанр: Короткие любовные романы

Я целый год упорно трудилась на того, кого ненавижу всем сердцем. На мерзкого, беспринципного, тираничного Артема Гадаева. Я могла стерпеть все, но не то, что он себе позволил. Не его настойчивых рук на моих бедрах, ни его горячих губ на моей шее. Я кинула заявление ему на стол, вот только у босса оказались совсем другие планы. В них входила я. Целиком. И желательно без одежды. – Заявление на увольнение я не приму, – спокойно сообщает босс. – Это еще почему? – Тебе разве не нужны деньги? На операцию бабушке. – Нужны, но вас это не касается. – Еще как касается. Я могу их дать. Целиком, всей суммой. Прямо сейчас. Хочешь? Переведу на твою карту или на счет клиники. – В счет моей будущей зарплаты? Я чувствую подвох. Босс особой щедростью не обладает, а тут – даст такую крупную сумму? – В счет тебя, Ева.

---

На слове «инцидент» ее глаза округляются, а у прилипалы рядом, по взгляду вижу, возникают вопросы.

– Как это мило с вашей стороны, – елейным голосом произносит Вересова. – Могли бы и не напрягаться, я бы завтра забрала.

– Что вы… разве после всего я мог оставить вас без связи? Сорвался к вам, как только работу в офисе закончил.

История трещит по швам и прилизанный щеголь это прекрасно понимает. Вон как одежду мою рассматривает. Явно ведь не верит, что я в потертых джинсах и свитере на работу хожу и его благоверную по поручениям гоняю.

– Спасибо, Артем Борисович за помощь и позвольте пройти к двери, – быстро тараторит Вересова.

Понимает, видимо, что намеки мои до добра не доведут, а я, между прочим, против, чтобы ее сегодня этот дегенерат до кровати довел. А по его лицу ведь видно, что он не на кофе сюда шел, а с одной единственной целью – трахаться.

Я такого допустить не могу, поэтому и к двери Вересову пропускаю не сразу, а когда отхожу и она открывает, под непонимающие взгляды шагаю следом за ними и быстренько поясняю:

– Угостите кофе, Ева Евгеньевна. Все-таки, уже поздно, путь домой, как вы знаете не близкий, а мне за руль.

– А водитель ваш где? – спрашивает, упорно не желая пропускать меня дальше прихожей.

– Отпустил. Не думал, что он сегодня понадобится. Планы на вечер, знаете ли, были совсем другие.

Пижон приглаженный стоит за ее спиной, поэтому опасный предупреждающий всплеск во взгляде Вересовой достается только мне. И я его благополучно игнорирую. Разуваюсь и следую на кухню. В этой квартире я был уже давно. В последнее время приходилось только заезжать за Евой и отвозить ее домой, да и то чаще это делал водитель, но раньше, когда еще Вересова на меня не работала, да и я сам не работал, эту квартиру я видел. Был в ней не так много раз, но помню, где находится кухня и пру туда, как танк. Впереди планеты всей, а конкретнее, впереди того, кого она с собой притащила.

Он выглядит удивленным. В общем, именно это мне и нужно.

– Напомните, Ева Евгеньевна, где у вас чашки?

– Напомните?! – хмурится. – Вы, кажется, ни разу у меня кофе и чай не пили.

– Точно, – подхватываю ее игру. – Это вы у меня на кухне не раз и кофе, и чай делали.

Беспощадно разрушаю ее мечты сделать перед щеголем вид «ничего такого не происходит». Потому что происходит. Прямо в эту минуту у меня внутри все кипит и бурлит от желания скрутить его и вытолкать на лестничную площадку, смачно захлопнуть перед его носом дверь, а затем вернуться и…

– Артем Борисович! – отвлекает меня Вересова от мыслей о ее аппетитной голой заднице на этом отполированном столе, видимо, угадав, о чем я на самом деле думаю.

– Простите, не расслышал.

– Кофе какой хотите?

– Черный.

– С сахаром?

– С вами…

– Что, простите? – а это в разговор встревает прилизанный мудила.

– С вафлями, говорю, – отвечаю, глядя исключительно на Еву. – Если они, конечно, имеются.

– К сожалению, вафель предложить не могу, есть печенье.

– Попробуем.

– А вы всегда забытые телефоны сотрудников к ним домой лично привозите? – вдруг подает голос слизняк.

Я уже говорил, что хочу вытурить его за дверь? Очень хочу! Руки чешутся, внутри все трясется, но Вересова мне не простит и тогда точно уволиться без раздумий.

– Нет, конечно, – равнодушно отвечаю. – Просто Ева забыла телефон у меня в кабинете, да и знаете, она все-таки личная помощница, считайте, родной человек. Ну и с детства я ее знаю.

– Вот как…

Мудень даже не пытается скрыть свою неприязнь. Кривится, словно я ему рассказываю о том, как жру дождевых червей на завтрак.

– Ваш кофе.

Ева ставит на стол сразу две чашки. На меня смотрит с раздражением, а ему улыбается. Так, сука, широко и искренне, что хочется его ответную улыбку стереть чем-нибудь. Желательно, кулаком.

– Приятного, – выдает Вересова, я же в ее взгляде читаю «Пейте и проваливайте».

– А что бабушка? – спрашиваю, прекрасно помня, что Ева живет не одна. – Спит уже? Не разбудим?

И вот при упоминании бабушки все как-то резко меняется. Взгляд Вересовой медленно угасает, уголки губ ползут вниз.

– Бабушку Евы сегодня забрали в больницу. Мы как раз оттуда.

– Что-то серьезное? – резко перестаю дурачиться.

– Нужна дорогостоящая операция в Из…

Мудень замолкает под пристальным взглядом Вересовой. Видимо, эта информация не предназначалась для моих ушей, но я теперь и сам все узнаю. Позвоню отцу Евы и справлюсь о здоровье Антонины Васильевны. Она всегда мне нравилась. Добрая, искренняя и простая женщина. А какие у нее вкусные голубцы были. На контрасте с дорогостоящими изысками нашей кухни воспринимались мною чем-то поистине особенным.

– Бабушка обязательно поправится, – говорит Ева. – А вам, думаю, пора!

Смотрит она, конечно же, на меня. Телефон возвращен, кофе давно допит, а темы для разговоров иссякли. Понимаю, что пора, но договориться с собой и оставить ее наедине с другим мужиком сложно. Правда, следом за мной она и его отправляет. Не так, конечно, категорично, извиняется и что-то еще бормочет ему на ухо, но к выходу мы направляемся вместе.

И только у двери случается конфуз. Я открываю и выхожу первым, а Никита с улыбкой выдет «До свидания» и дверь перед моим носом захлопывает. Я даже слышу звук прокручиваемого в замочной скважине ключа. Что вообще за дела? Вересова его домой отправила, а он остается? Какого хрена?

Дальше наступает самое сложное – не начать ломиться в дверь, чтобы катапультировать Никиту из квартиры для ускорения его капитуляции перед несомненно лидирующем самцом. То есть, мной.

Глава 8

Я ответственно назначаю сегодняшний день худшим в моей жизни и иду проводить мужчин до порога. Утешаю себя только тем, что Никита тоже уходит, а значит мои скулы сегодня не сведет от широко открытого рта, а голос не охрипнет от фальшивых стонов. Мысли о том, что собиралась «задобрить» Никиту сексом ради денег, отгоняю. Ведь не ради них же! Ради бабушки! Жаль, совесть сдается не так быстро, как я в кабинете Гадаева и шепчет на ухо все то, о чем я стараюсь не думать. Шкребется там внутри. Доходит до того, что себя начинаю ненавидеть примерно так же, как Гадаева.

Отвлекаюсь на свои мысли и пропускаю момент, когда Никита выставляет моего босса за дверь, а сам остается в квартире. Он поворачивается ко мне с таким лицом, что я сразу понимаю: этот день будет не просто самым худшим в моей жизни, он стремительно становится катастрофой. Самой настоящей, потому что такого Никиту я никогда еще не видела.

– Ты спишь с ним? – требовательно рычит Никита, а мой взгляд цепляет его руку, сжатую в кулак. – Что ты ему позволяешь такого, что он сорвался к тебе почти ночью? Бросил дела и приехал… Что-то, что не позволяешь мне?

Будь я чуточку слабее, уже наверняка валялась в обмороке от шока. Это же Никита. Ник. Всегда спокойный, уравновешенный, адекватный… Да он даже сексом сдержанно занимался! Мне все время казалось, что между нами шторка и он просто не видит моего лица, таким безэмоциональным он был. А тут… искаженное от злобы лицо, взгляд, пышущий яростью, угрожающе сжатые желваки и руки.

– Что ты несешь? – паника добавляет мне смелости и слова мои звучат воинственно, а рукой я нащупываю на обувной тумбе какое-нибудь средство защиты.

Там ничего подходящего нет! Счета за коммуналку, пачка жвачки и бабушкины ключи от квартиры. Ключи! На крючке висит моя связка, а ею можно, если что, и убить. Двигаю руку правее и пытаюсь снять их. Но Никита замечает мой маневр и делает рывок. Хватает меня за плечи и прижимает к висящей на вешалке одежде.

Пока я пытаюсь понять, что происходит, Ник впивается поцелуем в шею и никакие мои попытки его оттолкнуть не работают. Он, как скала, удерживает меня неподвижно и на одном месте.

Не поняла, он что – возбудился?

– Да хватит! – выдаю требовательно и толкаю его в плечи изо всех сил, хоть это и не дает никакого эффекта.

От его поцелуя явно останется след, потому что участок шеи пульсирует и неприятно жжет.

– Ева… моя Ева, – шепчет Никита, прижимаясь пахом к низу моего живота.

Понятия не имею, что его так возбудило, но в меня вдавливается его уже готовый член. Почему-то становится мерзко. И Ник на мои слова и толчки не реагирует. Спокойно использует силу, чтобы продавить и склонить меня к сексу. В какой-то момент думаю о том, что Гадаев, какой бы сволочью он не был, ни за что такого бы себе не позволил. Он может говорить что угодно, но никогда не оставит на моем теле следы, подобные тем, которые наверняка останутся после Никиты.

И ладно бы эти следы были желанными, но нет! Нет! Возбуждения я и в помине не чувствую. А вот желание поскорее освободиться от его лапищ, что плотно впиваются в худые плечи, лишь нарастает.

– Я не хочу! Никита, ты слышишь? Не хочу!

Он словно не слышит! Пока я тут распинаюсь, он добирается до моей юбки. Комкает край и поднимает ту вверх, лаская пальцами ногу. Кажется, что для большей убедительности не хватает только заплакать, но такого удовольствия я ему не доставлю, конечно же. Обмякаю в его руках, делаю вид, что мне нравится, а когда он ослабляет хватку и теряет бдительность – выставляю коленко и бью его между ног.