Адалин Черно - Влечение. Мой опасный босс

• Название: Влечение. Мой опасный босс
• Автор: Адалин Черно
• Жанр: Короткие любовные романы

Я целый год упорно трудилась на того, кого ненавижу всем сердцем. На мерзкого, беспринципного, тираничного Артема Гадаева. Я могла стерпеть все, но не то, что он себе позволил. Не его настойчивых рук на моих бедрах, ни его горячих губ на моей шее. Я кинула заявление ему на стол, вот только у босса оказались совсем другие планы. В них входила я. Целиком. И желательно без одежды. – Заявление на увольнение я не приму, – спокойно сообщает босс. – Это еще почему? – Тебе разве не нужны деньги? На операцию бабушке. – Нужны, но вас это не касается. – Еще как касается. Я могу их дать. Целиком, всей суммой. Прямо сейчас. Хочешь? Переведу на твою карту или на счет клиники. – В счет моей будущей зарплаты? Я чувствую подвох. Босс особой щедростью не обладает, а тут – даст такую крупную сумму? – В счет тебя, Ева.

---

Гадаев бы не позволил. Он, словно чувствовал, когда мне хотелось оторваться. Звонил и просил приехать, выполнить очередное поручение, привезти ему бутылку игристого, потому что у него намечается интересный вечер. Мои вечера всегда заканчивались одинаково. Или в одиночестве с обязательно включенным звуком на телефоне или с Никитой, который настоятельно требовал не отвлекаться на смски от Гадаева хотя бы во время секса.

Боже! Никита…

Воспоминания о нем меня отрезвляют. Уверена, если бы меня когда-то били по голове, удар был бы похож на то, что я испытываю прямо сейчас. Виски простреливает резкой болью, и я прихожу в себя. Понимаю, куда мы движемся и к чему в итоге это приведет. Моя гордость будет уязвлена, а он… ему ничего не будет. Очередная галочка в огромном списке трофеев. Возбуждение, конечно, никуда не уходит. Оно ядовитыми щупальцами пульсирует между ног, только вот пальцев Гадаева там больше нет, потому что я резко отстраняюсь.

Так быстро, что мой босс и понять ничего не успевает. Растерянно смотрит на то, с какой скоростью я натягиваю трусики, опускаю юбку и как застегиваю блузку.

– Что-то не так? – уточняет предельно серьезно, при этом его возбуждение выдает слегка хриплый голос.

– Не так, – киваю. – Ваши пальцы, Артем Борисович, зашли слишком далеко.

Пока он подбирает слова, я вылетаю из кабинета и, не останавливаясь, бегу к лифту. Только внизу вспоминаю, что оставила свой телефон в кабинете, но о том, чтобы вернуться, не может быть и речи. Я спускаюсь в еще работающее офисное кафе и остаюсь там до тех пор, пока не вижу в окно спину Гадаева. Он покидает здание, а это значит, что я могу вернуться за вещами и подумать о том, что черт возьми, только что произошло.

Глава 3

Пока еду в лифте, размышляю, что выхода у меня всего два: согласиться выйти за Никиту замуж и уволиться без скандала с родителями, или расстаться с Никитой, уволиться, разругаться с семьей и уехать в джунгли Амазонки, где меня никто не найдет. Мысль о расставании и бегстве нравится мне больше.

Интересно, почему?

Потому что никогда я не чувствовала с Ником того, что испытала в руках Гадаева? А может потому, что теперь до конца осознала, что не люблю своего парня и никогда не любила? Он – выбор моей семьи. Впрочем, как и мое место работы – выбор семьи.

Никита – сын маминой компаньонки, а Гадаев – сын одноклассника отца. А есть ли в моей жизни вообще что-то, являющееся моим выбором? Уверена, что нет. Я и в универе училась по выбору деда – он там ректором долгие годы работал. И даже сейчас не могу поступить так, как хочу. Уехать я не имею никакой возможности, потому что живу с бабушкой. У нее слабое сердце и она не переживет, если останется одна.

Но выйти замуж за Никиту? Как представляю себе, что мы каждый день вместе засыпаем и просыпаемся – аж плохо становится. Дело в том, что до недавнего времени – буквально еще час назад – я искренне считала, что родилась с изъяном и испытывать удовольствие от секса с мужчиной не способна. Впрочем, не возбуждали меня и женщины.

Я вообще испытывала оргазм – надеюсь, что это был он, сравнить мне не с чем – только когда сама себя до него доводила. Это был мой постыдный секрет, о котором даже Оля не знала. А теперь выходит, что я нормальная, просто мужчина был не тот? А Гадаев, получается тот? Какой ужас! Я ведь его терпеть не могу, как и он меня. Дебри Амазонки выглядят еще заманчивее.

Вхожу в темную приемную и, не зажигая свет, пробираюсь в кабинет босса. Крадусь к столу, как будто кто-то может меня увидеть. Сердце колотится и перед глазами мелькают картинки. Вот я со спущенными трусиками и задранной юбкой прижимаюсь к столешнице животом. Вот босс трогает меня там, где его рук даже в страшном сне не должно было быть. Вот я закусываю губу и изгибаюсь под его пальцами, как кошка. Вот он хрипло стонет, запрокинув голову, а потом кусает меня за шею, словно зверь. Я опять чувствую жар и тяжесть внизу живота, а мокрые трусики хочется снять и выбросить, они мне мешают почувствовать мужские прикосновения острее.

Вот только нет никаких прикосновений и на столе никого нет. Там и телефона моего нет. Там есть только темный монитор и белый лист бумаги.

Это записка. Предназначена явно мне, хоть имени нет.

«Если хочешь вернуть свою вещь, приди, закончи начатое и забери».

Я вспыхиваю и задыхаюсь от возмущения. Он прикарманил мой телефон! Как же боссу подходит его фамилия! Гадаев настоящий гад. Он прямым текстом, не стесняясь и не раскаиваясь пишет, что я должна сделать ему минет? А как еще понимать «закончи начатое»?

А ведь у него тоже девушка есть! Они с Миланьей Вронской уже давно встречаются. Хотя о чем я? Отношения у парочки свободные. Я ведь сама знаю, что босс изменяет своей девушке направо и налево. Удивляет такое отношение именно ко мне.

Гадаев и я – несовместимы. Он меня терпеть не может, как и я его, долгое время. Ведь знаем мы друг друга с детства и никогда не ладили. Когда были помладше – дрались, когда подросли – устраивали друг другу подставы перед родителями. Когда совсем выросли – научились обходиться игнором. А потом вдруг у нашей семьи начались проблемы. Отец потерял бизнес, мамин магазин еле-еле выживает. Бабуля заболела и все свободные деньги ушли на лечение. Я переехала к ней и мне срочно понадобилась работа. Я искала, ходила по собеседованиям, но без опыта брать меня не спешили. Ну или зарплату предлагали такую смешную, что я бы ею даже бензин, потраченный на дорогу не покрыла. В общем, отец обратился к своему другу Борису и меня вынудили работать на Гадаева-младшего. Он был вообще не рад такому повороту. Ни разу! И весь год мне это всячески демонстрировал.

«Евангелина Евгеньевна, впредь не пишите примечания ручкой! Почерк у вас так себе». «Вересова, топаете, как слон!». «Евангелина Евгеньевна у меня сегодня будут важные люди, наденьте пиджак. Боюсь, ваше глубокое декольте отвлекает клиентов от работы. Это я равнодушен, а они ваш размерчик оценят». Ну и все в этом духе. А теперь что выходит? Приди и закончи начатое? Как бы не так!

Я сминаю бумагу и со злостью кидаю в корзину. Беру из ящика стола чистый лист, сажусь в кресло Гада и пишу заявление на увольнение. Намеренно пишу от руки, зная, как его почерк меня раздражает. И буквы вывожу красивейшим образом, закручиваю, все как он любит. Хочу, чтобы у него кровь из глаз пошла, когда он это читать будет. И телефоном моим пусть подавится. Кажется, и правда пора бронировать билет на необитаемый остров. Надеюсь, там мать-природа меня прокормит, потому что сбережений как таковых у меня нет. На билет разве что хватит.

Глава 4

Артем

Когда баба считает себя умнее, мне хочется доказывать обратное. Желательно так, чтобы с ее губ срывались хриплые стоны, а из головы выветривалась вся неподходящая дурь. Гордость, например, принципиальность, неприступность. Эта характеристика Вересовой не шла, но она упорно старалась соответствовать. С мокрыми трусами и стоячими сосками, зато сколько упрямства!

Быть девочкой недотрогой ей не идет. И строить из себя неприступную крепость, когда там уже напрочь сломаны ворота – тоже. Какой смысл оставлять меня с гудящими от перевозбуждения яйцами и крепким стояком? Она надеялась, что я оставлю ее в покое? Не вышло. Сижу вот в машине за углом офиса и кручу в руках ее телефон. Не забрать его с собой, когда она оставила его на столе, оказалось невозможным.

На сочинение ей провокационной записи ушли минуты. Я тогда слабо понимал, что делаю. В голову ударило только одно – похоть. Дикая, неконтролируемая похоть. Я представлял, как она вернется в кабинет, войдет в полутемное помещение и погрузится в воспоминания, прочитает мое послание, разозлится и… возбудится еще сильнее. Я был уверен, что злость ее заводит. За эмоциями Вересова теряет контроль и превращается в мягкую тягучую глину, из которой можно делать все, что заблагорассудится. А мне многое представляется. И довольно давно. Куда дольше чем этот год, который она на меня работает.

Ева всегда вызывала во мне бурю эмоций. С самого детства (наши отцы дружат и нам частенько приходилось терпеть друг друга) она не оставляла меня равнодушным. Я не мог пройти мимо так, чтобы оставить ее в покое. Мне обязательно нужно было к ней дотронуться. Пихнуть, схватить за аккуратно заплетенные косы или просто задеть словами.

К слову, она тоже всегда с удовольствием запускала мне в лоб яблоком или подкладывала кнопки на стул. Те времена были так давно, что от них остались только мелькающие воспоминания.

Куда ярче в моей голове другие картинки. Например, Вересова в купальнике в нашем огромном доме. Еще тогда я все прекрасно рассмотрел, а уж теперь, когда она на меня работает… хочется содрать с нее все те тряпки и оценить ее по достоинству.

Конечно, я ее хочу. С тех самых пор, как у меня начал вставать член, я думал о ней. Дрочил, закрывшись в ванной, на ее образ. Идеальная фигура, совершенная внешность, длинные волосы, которые с легкостью можно намотать на кулак во время секса. Мне большего было не нужно. Характер, конечно, тот еще, но с этим можно поработать. Выдрессировать Вересову можно будет потом. Ох, как я буду ее дрессировать… предвкушаю. Отомщу ей за тот раз, когда она унизила меня.