Marlon James - Лунная Ведьма, Король-Паук

• Название: Лунная Ведьма, Король-Паук
• Автор: Marlon James
• Жанр: Зарубежное фэнтези
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-185948-0

Финалист премии Dragon Award. Бестселлер по версии The New York Times. Лучшая книга года по версии NPR. Лучшее фэнтези по версии редакции Amazon.com Продолжение романа-финалиста Национальной книжной премии «Черный Леопард, Рыжий Волк». История столетней вражды Лунной Ведьмы Соголон и канцлера Аеси, увиденная глазами 177-летней чародейки. Говорят, что Аеси так тесно связан с Королем, что вместе они подобны пауку с восемью конечностями. Власть Аеси сильна и смертоносна. Чтобы бросить ему вызов, нужны не только храбрость и хитрость. И у Лунной Ведьмы есть на то свои причины. «Беовульф, подвинься!» – The Washington Post «Фэнтезийный мир, который реализован настолько хорошо, будто создан Толкином». – Нил Гейман «Африка, рожденная в воображении сочинителя, с неотъемлемым эхом Толкина, Джорджа Мартина и Черной Пантеры». – Салман Рушди «Литературный аналог Вселенной Марвел». – Митико Какутани «Редкое продолжение, которое лучше своего предшественника. Захватывающая книга, она является как самостоятельной, так и сиквелом. Не совершите ошибку, этот цикл обязательно нужно прочитать». – NPR «Марлон Джеймс находит красоту в мрачных образах, даря читателям мистический мир, вдохновленный Африкой. В нем все столь тщательно продуманно и детализовано, словно у Дж. Р. Р. Толкина». – Los Angeles Times «Впечатляюще живой роман. Фильмы Квентина Тарантино по сравнению с хореографией боевых сцен у Джеймса выглядят сонными. Добавьте также дьявольски изобретательный каталог существ, ползающих по потолкам, выпрыгивающих из-за деревьев и даже проникающих через порталы четвертого измерения, чтобы страницы вскипели от ужаса». – The Washington Times «Воображение у Марлона Джеймса необъятное и буйное, а многочисленные сцены сражений живые и заставляют сердце замереть. Но что осталось со мной, так это его более тонкие наблюдения за состоянием человека. Лунная Ведьма осветила мой путь и показала мне, как женщина может ориентироваться в этом опасном, замечательном мире. Когда я дочитала последнюю страницу "Лунной Ведьмы, Короля-Паука", я нашла свой экземпляр "Черного Леопарда, Рыжего Волка" и начала читать с самого начала». – The New York Times Book Review «Марлон Джеймс настолько до свирепости мощный и динамичный рассказчик, что нет времени беспокоиться о всей грандиозной схеме сюжета. Вдохновленные народным стилем письма, смоделированным по устной традиции африканских гриотов, сцены непристойные, декламационные и быстро переходящие в конфронтацию. События до такой степени безумны и закручены, что становятся почти галлюцинациями. Именно невероятные страсти этой трилогии, а не какая-либо очевидная цель повествования, делают ее такой захватывающей». – The Wall Street Journal «Это работа, которая одновременно соответствует стандарту иммерсивного построения мира в книгах Толкина и Мартина и привносит в жанр голос, не похожий ни на что ранее существующее. Если Джеймсу удалось поразить воображение читателей "Черным Леопардом, Рыжим Волком", то эта вторая книга, она темнее, длиннее и лучше. Книга настраивает читателей на то, что, несомненно, станет превосходным финалом цикла». – The Boston Globe «Из более чем 1200 страниц цикла Джеймса ясно одно: "Лунная Ведьма, Король-Паук" даже лучше, чем "Черный Леопард, Рыжий Волк". Вы можете сначала прочитать "Лунную Ведьму" ничего не пропустив; это даже лучшее введение в мир Джеймса». – AV Club «Средневековый праздник ослепительной фантазии. Это вульгарно и жизнерадостно, масштабно и жестоко. Когда я прочитал "Черного Леопарда", я понял, что читаю цикл, меняющий жанр. После прочтения "Лунной Ведьмы" я по-прежнему убежден, что Джеймс перестраивает жанр фэнтези». – Minneapolis Star-Tribune «Прекрасный роман с хорошо развитыми персонажами, вовлеченными в очень реальную и ужасающую борьбу не только за свои жизни, но и против жизненного цикла, который повторяется из поколения в поколение». – San Francisco Chronicle «Мастерски переворачивает первую книгу с ног на голову… Джеймс делает мифическое мучительно реальным». – Esquire «Еще круче первого романа». – Buzzfeed

---

Они едут. Королевский провожатый каждое утро сообщает хозяйке, сколько дней пути остается до Фасиси. Прошла четверть луны, впереди еще целая, если на то будет воля богов. В караване идет и едет то, что хозяйка взяла с собой, – корова на еду, барашек на угощение. В сундуке под четырьмя замками она хранит шелковую ткань из страны, где люди держат у себя в волосах червей, прядущих нить. Соголон однажды видела, как хозяйка открыла сундук, и оттуда выпорхнуло что-то бело-лиловое, настолько нежное и легкое, словно собиралось улететь. Госпожа сказала, что настанет день, когда самым вожделенным блаженством на свете будет ощущать на себе шелк. А еще ткани укура и асо оке[17], лазорево-синие, а также бутылёк мирры, которой госпожа нет-нет да себя помажет; леопардовые шкуры, золотые самородки – на всякий случай их госпожа засунула себе между грудей со вздохом, надеясь всё же с ними не расстаться, – а еще обезьяна, которая раньше забавляла хозяина. Из людей с госпожой один из близнецов, трое семикрылов, которым заплачено серебром, королевский провожатый впереди каравана, ну и Соголон.

Она едет в хвосте каравана, утопая в подушках, коврах, шкурах и мехах, которых многовато даже для такой особы, как она. Повозка напоминает шатер на колесах, стены покрыты орнаментами, где читаются все известные племена и народы: тут тебе и гангатом, и луала-луала, и речной народ Увакадишу, и многие другие, что выше Песчаного моря. Дух благовоний внутри настолько густой, что щекочет ноздри. Два окна с обеих сторон бо€льшую часть дня остаются закрыты, но открываются при восходе, закате или всякий раз, когда хозяйка чувствует, что в шатер не задувает пыль. Ест она мало, и уж точно не много из того, что по вечерам на разведенном рядом костре готовит близнец. В основном просто пожевывает ломтики сухого мяса и фрукты, которыми кухарка снабдила Соголон для хозяйки, а иной раз ограничивается одним вином. Иногда во сне она разговаривает с хозяином и спрашивает, отчего его хер торчит дальше, чем та балка из груди. Единственное, что она еще делает, это смотрит на Соголон. Каждый раз, когда та поворачивается взглянуть на хозяйку, едва различимую во всех тех тканях и мехах, хозяйка уже смотрит на нее неотрывно и долго. Соголон не знает, что означает это выражение лица. Похоже, ей известно, что девчонка – причина ее горя, даже если не ясно, как там все произошло. Из-за этого Соголон не спит с той самой поры, как они отправились в путь. Она лежит на боку в дальнем конце шатра за занавесками, которые хозяйка не велит задергивать. За спиной у нее камень со множеством зазубренных краешков, для того, чтобы уколоть себя, если забудется сном, что с ней иногда случается среди дня. Хозяйка смотрит на нее так, словно это замечает.

– Чего ты такого боишься, что не смеешь заснуть, – что сон развяжет тебе язык? Злой язычок, что живет внутри тебя, но никогда по-настоящему не повинуется. Чего-то он ждет, чтобы поведать мне, лживые твои глаза?

Соголон уклоняется от ответа, пока не осознает, что все эти разговоры происходят у нее в голове.

Третья ночь третьей четверти луны. При свете фонаря девочка видит, что хозяйка вновь неотрывно смотрит на нее. Разговаривать с найденышем она не в настроении, но всё равно хочет, чтобы ее желания были ясны. Соголон открывает короб с дверцами как раз в тот момент, когда шатер подпрыгивает на ухабе, отчего и девочка и содержимое сундука летят в сторону. Слышатся чертыхание близнеца и смех едущих рядом семикрылов. Соголон прячет еду обратно в сундук и подносит госпоже бурдючок с вином, но та всё так же на нее смотрит. Сейчас она, несомненно, раздражена, но всё же не настолько, чтобы начать распекать недотепу.

Лавируя на тряском дне шатра, Соголон пробирается к хозяйке. Она думает подать ей бурдюк с вином и тут видит, что глаза женщины хоть и распахнуты, но она в глубоком сне. У мисс Азоры для такого рода вещей было свое объяснение. «Бог, наблюдая, что человек делает ночью, завладевает его сном и глаза использует как оконца». Наутро госпожа говорит:

– Это уловка. Нюхом чую.

– Госпожа?

– Вся эта церемония с милостью, приглашением вернуться – уловка, чтобы меня оконфузить. Ты не знаешь ее уловок, Сестры Короля, глупая. Она же принцесса Йелеза; даже не знаю, как она себя еще именует. Особы королевских кровей по-королевски велики в своей мелочности. Боги знают, что с нее это станется: заставить меня проделать весь этот долгий путь для того лишь, чтобы выставить меня посмешищем при дворе.

– Тогда зачем же вы так хотели ехать, госпожа?

– Что? Ах она паршивка, да как она смеет задавать мне такие вопросы? Как смеет даже помыслить об этом? Нет, ты несносна. Да-да, просто несносна. Точнее не скажешь. Надо было всё-таки тебя высечь.

– Молю вас о прощении, госпожа.

– Вот-вот, молиться и надо, хотя толку-то мне с этой твоей мольбы.

Она смотрит на Соголон так, словно только что заметила ее присутствие.

– Нет, надо было всё же отправить тебя в приют на откорм, чтобы ты могла стать нормальной женщиной. Подучили бы тебя танцам и рукоделию, может, даже пестовать детишек. Ну куда тебя девать, с этой твоей неотесанностью?

– Госпожа…

– Притомила ты меня, девочка. Иди гуляй куда-нибудь.

Соголон неспособна даже скрыть, насколько ее это печалит. Один из погонщиков снимает половину поклажи со своей запасной лошади и дает Соголон на нее взобраться. Веревкой эта лошадь привязана к одной из повозок, так что заняться Соголон нечем, но всё равно это ее первая поездка на этом звере. Она собирает воедино всё, что чувствовала однажды и чего хотела бы снова. Получается: ощущать руками шелк, ездить верхом и думать, что она свободна.

Время близится к ночлегу. Караван останавливается на открытом пустынном пространстве, без деревьев, и ночью холод пробирает до костей. Хотя Соголон укрыта двумя одеялами, она всё равно лежит под открытым небом, вместе с другими, посторонними мужчинами. С каждым днем приближения к Фасиси хозяйку пробирает всё большее беспокойство. Фасиси не похож на большинство мест Севера; здесь каждый обычай связан с благородством человека. Выходя в Фасиси замуж, женщина сохраняет за собой богатство и власть, которую оно дает. Даже король, когда решает стать богом и присоединиться к своим царственным предкам, передает корону первенцу мужского пола из дома своей старшей сестры. Может, именно поэтому хозяйка, казалось, тосковала по Фасиси даже больше, чем хозяин, и сильнее, чем он, жаждала туда вернуться. Тем не менее она всё еще удивляется, иной раз даже вслух, зачем их вообще вызвали обратно. Хозяйка не раз говорила, что, разумеется, Король со своей Королевой пригласили их не только затем, чтобы слушать пустые словеса хозяина. Неизвестно, с каким бременем всё это сопряжено. Или что хуже, секрет или ложь. Если секрет скрывает достаточно правды, чтобы из-за нее история предстала в ином свете, то разве это не та же ложь? Хозяйка изгоняет Соголон спать с мужчинами и насекомыми, но она всё равно жалеет хозяйку и корит себя за то, что способна кого-то жалеть.

И теперь, когда Соголон с рассвета до заката находится под открытым небом, путь в Фасиси являет ей то, чего она прежде никогда не видела. Дорога то появляется, то исчезает. Иногда по половине дня она безупречно вымощена камнями, но сразу после этого не остается ничего, кроме грязи, песка и колючего кустарника. В другой раз, когда они выезжают на участок старой дороги, погонщики говорят, что всё это часть старого царства, еще задолго до Фасиси, когда никто и на свете не жил. Они проезжают селения, гнездящиеся по склонам холмов, с мелкими домишками из камня и глины, под соломенными крышами и без дверей.

Проезжают селения, которые выглядят так, будто все люди здесь убежали или вымерли. На повороте с двумя тропами впереди провожатый кричит, что держаться надо вдоль реки, так как это самый прозорливый способ избежать разбойников. Семикрыл кричит, что готов к любому бою, на что провожатый говорит:

– Ну так иди и сражайся, а мне Король отдал приказ доставить груз живым и невредимым.

Хозяйка, слышащая это из окна, шипит на слово «груз» так, чтобы тот услышал.

– Гостей, – поправляется он.

Они тянутся вдоль реки и минуют стены Джубы, где через каждые несколько шагов стоит лошадь с седоком, одетым в доспехи, как воинский эскорт.

А этот провожатый!.. Семикрылы даже в самый жаркий день одеты в черные туники с синими кушаками, и бо€льшая часть лица у них сокрыта. Этот же смотрится им полной противоположностью. Во-первых, он почти весь в зеленом, на спине у него бронзово-черный щит. А на его боку Соголон замечает длинный клинок – ятаган, с которым она вскоре научится обращаться. Зеленая кольчуга, зеленая туника, кожаная перевязь и длинный, струящийся зеленый плащ, в который он кутается, как хозяйка в свои одеяла. Огненно-золотистые волосы и косматая борода; лицо худое и с полными губами, придающими вид скорее улыбчивый, чем нахмуренный, а голос подобен течению реки. Такие к мисс Азоре не наведываются. Соголон смотрит на его лицо, как бы заостренное; в этой бороде есть что-то озорное или даже смешливое. Это не тот человек, который ходит в дома терпимости, потому что это просто не его. Красивый? Соголон едва знает это слово или как его использовать. Иногда она специально смаргивает, но всё, что видят ее глаза, это его волосы, скулы и губы, кожу, подобную кофе с молоком, как раз в нужной пропорции, веселые, смелые глаза. Смеются ли они и тогда, когда остальная часть его лица этого не делает? А усмешка в них, не адресуется ли она ей – даже когда он отворачивается, чтобы вести караван? На своем речном маршруте процессия дважды останавливается. Первый раз – дать отдых лошадям, а второй ее останавливает госпожа, потому что иначе они доберутся до Фасиси слишком рано, что будет «непоправимой потерей лица», ее фраза, слово в слово. Оба раза тот человек моется, хотя никто другой этого не делает.