Николай Лебедев - Нюрнберг

• Название: Нюрнберг
• Автор: Николай Лебедев
• Жанр: Военная проза
• Год: 2023
• ISBN: 978-5-04-184556-8

Капитан Игорь Волгин дошел до Берлина. Но долгожданная Победа не стала точкой в его военной судьбе. По воле случая он, владеющий языками и опытом оперативной работы разведчика, оказался в Нюрнберге, где в это время начинался судебный процесс над главарями Третьего рейха. Став членом советской делегации, Волгин получил еще и долгожданную возможность отыскать следы родного брата, пропавшего в этих краях в годы войны. Однако в тот момент, когда первая зацепка в поисках была найдена, в ходе Нюрнбергского процесса случился неожиданный поворот. Сам того не ожидая, капитан снова оказался на огневом рубеже… Международный военный трибунал открылся в Нюрнберге 20 ноября 1945 года, став беспрецедентным событием ХХ века. Впервые на скамье подсудимых оказались главные лица целого государства, обвиняемые в совершении военных преступлений. Человечество совместными усилиями осудило германских нацистов – разжигателей самой страшной трагедии в мире. Приговор этим преступникам стал фактической точкой в истории Второй мировой войны.

---

– Вот как?

– Я ищу одного человека, а там так много народу, на площади…

– Нашли?

– Пока нет, – огорченно сказал Волгин, и вдруг в голову ему пришла новая идея: – А может, вы о нем слышали? Николай Волгин. Это мой брат.

Лена неуверенно покачала головой.

– Не слышала, – ответила она. – Я тут вообще мало с кем знакома.

– А вы из делегации?

– Нет.

– А откуда?

Лена помедлила, потом посмотрела на Волгина:

– Я… я на заводе работала.

– На каком еще заводе? – удивился Волгин.

– На здешнем…

Он замер.

– На немцев, что ли?

Даже в темноте было видно, как побледнела девушка.

– На немцев?! – переспросил Волгин, и в голосе его зазвенела металлическая нота.

– Игорь, вы не поняли…

– Да все я понял!

– Это совсем не то, о чем вы подумали, – пролепетала Лена. – Нас угнали, понимаете… Тут таких много было – угнанных, пленных…

– «Угнанные, пленные», – резко перебил ее Волгин. – Это ты кому-нибудь другому расскажи. Кто хотел, тот сражался. А все угнанные и пленные – предатели. – Он надвинулся на девушку. Она стояла перед ним, растерянная и испуганная, а он нависал сверху, как скала, глядя со злостью и почти с брезгливостью. – Предатели, слышишь! Вроде тебя.

Волгин развернулся и пошел прочь. Тяжелые шаги чеканно отдавались эхом среди руин.

Лена смотрела на его удаляющуюся спину, и губы ее подрагивали – то ли от обиды, то ли от боли.

13. «Я тебя люблю!»

Американский обвинитель Джексон являл собой образец настоящего янки. При этом янки в высшей степени интеллигентного и учтивого.

Всю жизнь он посвятил юриспруденции, начав заниматься самостоятельной практикой уже в двадцать один год. До этого он успел потрудиться помощником юриста в небольшой конторе, а также отучиться в школе права в Олбани.

Он шаг за шагом строил отличную карьеру, подымаясь вверх по служебной лестнице, обретая уважение клиентов и коллег.

В начале 1940-х, еще не достигнув пятидесятилетнего возраста, он получил пост генерального прокурора Соединенных Штатов, но уже через год занял освободившееся место судьи в Верховном суде.

Джексон считался одним из самых авторитетных юристов своего времени, и поэтому ни для кого не стало неожиданностью, что именно его президент США Трумэн, сменивший на этом посту скончавшегося Рузвельта, назначил главным обвинителем от Соединенных Штатов на Нюрнбергском процессе.

Деятельный Джексон не ограничился представительскими функциями; он даже принял участие в написании устава Международного военного трибунала, чтобы сформулировать основные принципы подхода к предстоящему событию.

В зале суда он говорил уверенно, четко, и в голосе его чувствовался напор.

Джексон стоял у трибуны, слегка облокотившись на нее руками, и громко шелестел бумагами.

– Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если только они повторятся. – Джексон пролистнул текст речи. – Этот трибунал, хотя он и представляет собой нововведение и эксперимент, не является результатом абстрактных рассуждений, он не был создан для того, чтобы оправдать правовые теории. Это судебное разбирательство отражает практическое стремление четырех великих держав, поддержанных семнадцатью другими странами, использовать международное право для того, чтобы противодействовать величайшей угрозе нашего времени – агрессивной войне…

Судьи внимательно слушали. Француз Де Вабр задумчиво покусывал ус. Лорд Лоренс что-то чертил на листе бумаги, лишь изредка поднимая глаза на Джексона. Казалось, он полностью сосредоточен на звуках голоса главного обвинителя от США и ему мешает созерцание Джексона. А судья от СССР Никитченко, напротив, не столько слушал перевод, доносившийся из наушников, сколько внимательно рассматривал выражение лица выступающего. Чувствовалось, что эмоции Джексона в этот момент были для него важнее, чем смысл доклада. Смысл этот был для Никитченко и так понятен.

Зал был полон и внимал каждому слову. На лицах собравшихся отражались внимание и острое напряжение.

Зато подсудимые сидели вальяжно и шепотом переговаривались между собой, словно происходящее в зале суда их не касается вовсе.

Геринг укутал ноги в серое солдатское одеяло, уткнул лицо в ладонь и, кажется, размышлял о своем. Кривая насмешливая улыбка подрагивала на его губах.

Тем временем Джексон продолжал:

– Мы представим вам неопровержимые доказательства невероятных событий. В списке преступлений будет все, что могло быть задумано патологической гордостью, жестокостью и жаждой власти…

Волгин сидел на галерке и слушал речь Джексона, при этом рассматривал подсудимых. Он поражался их самоуверенности.

«Должен же быть в человеке стыд, – думал Волгин, – должен же быть стыд за содеянное? Неужели они не понимают, что совершили? Неужели не осознают, что на их совести гибель и бесчисленные страдания миллионов людей? А если понимают, то почему улыбаются друг другу, словно собрались здесь, в нюрнбергском Дворце правосудия, на легкую и приятную вечеринку?..»

Эти мысли мучили Волгина днем и ночью – с того самого момента, как он впервые увидел обвиняемых в зале суда. Прежде эти люди казались ему чем-то мифическим, абстрактным – но теперь они были вполне конкретны и осязаемы, а стало быть, на них распространяются все человеческие правила и законы. Почему обвиняемые решили опровергнуть, опрокинуть их?..

Полковник Мигачев разрешил Волгину присутствовать на заседаниях трибунала и даже выдал специальный гостевой пропуск.

– Сейчас для тебя дел нет, капитан. Если понадобишься, позову. А пока можешь послушать, что там происходит, на суде. Детям своим потом рассказывать будешь, – сказал Мигачев, когда Волгин явился к нему с просьбой о задании.

– Даже перевести ничего не надо? – сделал попытку Волгин. – Вон у вас сколько бумаг-документов…

– Иди-иди, – добродушно выпроводил его из кабинета полковник. – Наслаждайся мирной жизнью, разведка.

Так Волгин оказался среди завсегдатаев процесса. Невдалеке от него всегда сидел герр Швентке, который раскланивался при виде капитана и кивал ему, как старому знакомому.

С другой стороны и тоже невдалеке обычно располагались вездесущая журналистка Нэнси и ее постоянный спутник-фотограф.

Они мило препирались меж собой, при этом Нэнси то и дело бросала заинтересованные взгляды на Волгина, дразня и раздражая тем самым своего приятеля. Тэд ревновал. Он злился и пыхтел, и жгучий, почти детский румянец поднимался от шеи к его пухлым щекам.

А ниже, в первом ряду, всегда сидела Грета в окружении охранников. Казалось, ничего не переменилось в ней после злополучного концерта; вот только спину она держала еще прямее и все время молчала. Никаких реплик. Никаких комментариев. Грета молчала и наблюдала.

Лишь однажды Волгин заметил, как напряглась она, когда в зал вошел американский полковник Гудман. Навстречу ему двигался Мигачев. Они оба посмотрели друг на друга, лица их окаменели. Как вежливые люди, они сдержанно кивнули друг другу – Мигачев первый, затем его примеру последовал американец – и тут же разошлись в разные стороны.

Волгин увидел, как Грета подалась вперед и принялась буравить Гудмана взглядом. Тот поднял на нее глаза, застыл на мгновение, но потом насупился и ретировался куда-то под балкон. Грета с досадой прикусила губу.

В тот момент Волгин поймал себя на мысли, что полковника и киноартистку сближает какая-то тайна, но какая?..

– Перерыв заседания до завтрашнего утра, – объявил лорд Лоренс, захлопывая папку с бумагами. Участники и гости процесса потянулись к выходу.

* * *

Волгин вышел на улицу, плотнее запахивая шинель. Гости и участники процесса растекались по сторонам, негромко обсуждая происходившее на процессе и делясь впечатлениями.

– У меня подозрение, что в конце концов их просто выпустят, – сказал американский чин своей спутнице, проходя мимо Волгина. – Их вину невозможно доказать. Даже если они отдавали чудовищные приказы, сами-то, своими руками, они никого не убивали. Тут любой юрист голову сломает…

– А может, там уже все договорено, – предположила спутница. – Кайзер Вильгельм, затеявший Первую мировую, отделался домашним арестом. Они слишком спокойны. Я думаю, их предупредили, что все будет хорошо.

Волгин, нахмурившись, прислушивался к диалогу. Он предпочел отстать от парочки, иначе не выдержал бы и вступил в жаркий спор.

Удаляясь вместе со спутницей, американский чин продолжал витийствовать и размахивать руками.

Волгин миновал ворота и замер.

На углу нерешительно топталась тоненькая девичья фигурка. Он сразу узнал ее. Это была Лена.

Волгин поднял воротник и свернул в другую сторону. Лена нагнала его и уверенно стала на пути.