Карл Уве Кнаусгор - Моя борьба. Книга четвертая. Юность

• Название: Моя борьба. Книга четвертая. Юность
• Автор: Карл Уве Кнаусгор
• Жанр: Современная зарубежная литература
• Год: 2022
• ISBN: 978-5-00131-419-6

Четвертая книга монументального автобиографического цикла Карла Уве Кнаусгора «Моя борьба» рассказывает о юности главного героя и начале его писательского пути. Карлу Уве восемнадцать, он только что окончил гимназию, но получать высшее образование не намерен. Он хочет писать. В голове клубится множество замыслов, они так и рвутся на бумагу. Но, чтобы посвятить себя этому занятию, нужны деньги и свободное время. Он устраивается школьным учителем в маленькую рыбацкую деревню на севере Норвегии. Работа не очень ему нравится, деревенская атмосфера – еще меньше. Зато его окружает невероятной красоты природа, от которой захватывает дух. Поначалу все складывается неплохо: он сочиняет несколько новелл, его уважают местные парни, он популярен у девушек. Но когда окрестности накрывает полярная тьма, сводя доступное пространство к единственной деревенской улице, в душе героя воцаряется мрак. В надежде вернуть утраченное вдохновение он все чаще пьет с местными рыбаками, чтобы однажды с ужасом обнаружить у себя провалы в памяти – первый признак алкоголизма, сгубившего его отца. А на краю сознания все чаще и назойливее возникает соблазнительный образ влюбленной в Карла Уве ученицы…

---

– Ю, возьми мячик и отнеси его в учительскую, ладно?

– Ага! – И он вприпрыжку пронесся по коридору, зажав под мышкой мячик. Я быстро зашагал следом – надеялся увидеть Лив, девушку из девятого, пока у них не начался урок.

И я успел. Когда я нагнал ее, она шла рядом с Камиллой и, сворачивая в коридор, украдкой взглянула на меня. Я посмотрел на ее узкие, безупречные бедра, и внутри у меня словно разверзлась пропасть.

После уроков я сидел в учительской и ждал, пока разойдутся по домам все остальные. Во-первых, мне хотелось одиночества, но не такого, как в квартире, а во-вторых, нужно было позвонить.

В конце концов на парковке возле школы осталась лишь машина Ричарда. Сам Ричард сидел у себя в кабинете, но в любой момент мог заглянуть и сюда, поэтому я листал справочник, дожидаясь, когда Ричард тоже уйдет.

За последние часы тучи потемнели, и, пока я сидел в учительской, в окна стукнули первые капли. Я обернулся и увидел, как они сначала разбивались об асфальт, не оставляя следов, как будто их и не было, но спустя всего несколько секунд окрашивали его в темный цвет. Небесные хляби разверзлись, и на землю выплеснулся дождь. Струя за струей пронзали воздух с такой силой, что капли, достигая земли, отскакивали вверх. Вода заструилась по водосточному желобу вниз и дальше, по земле, вдоль стены противоположного здания. Окна и крыша откликались громким дробным стуком.

– Вот это ливануло! – Ричард в обычной своей зеленой куртке и с ножом на поясе остановился на пороге и улыбнулся мне.

– Да уж, дождь нешуточный, – сказал я.

– Заработался? – Он вошел в учительскую.

– Ну так, – уклончиво ответил я, – кое-что доделать хотел.

– Как первая неделя прошла?

– По-моему, неплохо, – ответил я.

Он кивнул.

– В следующую пятницу поговори с Сигрид. С методистом. Наверное, перед встречей имеет смысл будет записать все вопросы и соображения, чтобы больше проку было.

– Так и сделаю, – пообещал я.

Он прикусил нижнюю губу и снова стал похож на козла.

– Ну ладно, – проговорил он, – хороших тебе выходных!

– И вам, – ответил я.

Через полминуты Ричард показался за окном – держа портфель над головой, он бежал к машине.

Вот он вытащил ключи, открыл дверцу и плюхнулся на сиденье.

Включились фары, и по спине у меня побежали мурашки. Красный свет задних огней отражался от черного асфальта, а два желтых световых пучка от передних фар упирались в стену, которая одновременно рассеивала их и светилась сама.

Стук капель, широкие развилки водяных потоков, сбегающих по склону, вода, хлещущая из водосточной трубы.

О, это был мир, и я жил в самом его сердце.

Что же мне делать? Хотелось стучать кулаками в окна, бегать по комнате и вопить, во все горло, швыряться столами и стульями, потому что во мне через край били сила и жизнь.

– IT’S THE END OF THE WORLD AS WE KNOW IT! – орал я на всю учительскую.

IT’S THE END OF THE WORLD AS WE KNOW IT!

AND I FEEL FINE!

AND I FEEL FINE![20]

Когда машина Ричарда скрылась за холмом внизу, я прошелся по школе – на тот случай, если кто-то все же тут еще остался. Завхоз, например, – вдруг он где-нибудь здесь что-нибудь чинит? Но в школе было пусто, и, убедившись в этом, я прошел в маленькую комнатку, где стоял телефон, и набрал мамин номер.

Она не отвечала.

Наверное, работала сегодня допоздна, а по пути домой заехала в супермаркет, а может, вообще решила где-нибудь поужинать.

Я позвонил Ингве. Он ответил сразу же.

– Алло? – послышалось в трубке.

– Алло, это Карл Уве, – сказал я.

– Ты в Северной Норвегии?

– Ну да, естественно. Ты как?

– Да ничего, все хорошо. Только что из читалки вернулся. Сейчас выдохну и пойду прогуляюсь.

– Это куда же?

– Наверное, в «Хюлен»[21] смотаюсь.

– Везет дуракам.

– Ты сам решил в Северную Норвегию свалить. Мог бы в Берген переехать.

– Ну да.

– Как дела-то там у тебя? Квартиру выделили? Устроился?

– Ага. Вообще-то хорошая квартира. И уроки начались во вторник. Тоже интересно. Я, кстати, сегодня вечером тоже дома сидеть не собираюсь. «Хюлена» у нас в деревне, конечно, нету, зато есть общественный центр.

– А девчонки там как? Есть годные?

– Ну-у… Я тут познакомился с одной – в автобусе ее увидел. Может, чего и получится. А все остальные разъехались. Похоже, остались либо школьницы, либо домохозяйки.

– Значит, со школьницами мутить придется?

– Ха-ха.

Мы немного помолчали.

– Ты мой рассказ получил? – спросил я.

– А как же.

– Прочел?

– Скорее, пролистал. Я собирался тебе написать про него. По телефону, наверное, сложновато такое обсуждать.

– Но тебе он понравился вообще? Или непонятно?

– Ну что ты, неплохой рассказ у тебя получился. Живой, красивый. Но давай еще попозже обсудим, ладно?

– Ладно.

Снова молчание.

– А папа там как? – спросил я. – Слышно от него что-нибудь?

– Вообще ничего. А ты не слышал?

– Нет, ничего. Все хочу позвонить ему.

– Передавай тогда привет от меня. Мне тогда можно будет пару недель ему не звонить.

– Ладно, передам, – пообещал я. – Я тебе на этой неделе еще напишу.

– Давай, пиши, – сказал он. – Созвонимся еще!

– Ага, пока. – Я положил трубку, вышел в учительскую и, усевшись на диван, закинул на стол ноги. После разговора с Ингве я отчего-то чувствовал себя удрученным, но чем именно, я не понимал. Возможно, тем, что он живет в большом городе, Бергене, и собирается с друзьями в «Хюлен», а я намылился на сельскую вечеринку в деревне у черта на рогах, где никого толком не знаю?

Или виной тому «неплохой рассказ»?

Ну что ты, неплохой рассказ у тебя получился, так он сказал.

Неплохой?

Я как-то читал рассказ Хемингуэя, где говорилось о том, как один мальчик отправился вместе с отцом-врачом в индейский поселок принимать роды. Насколько я помнил, прошло все не очень хорошо, возможно, кто-то даже умер, но, как бы там ни было, когда все закончилось, мальчик с отцом вернулись домой, только и всего. Просто поехали домой. Мой рассказ был не хуже, это я знал. Обстановка отличалась, но это лишь потому, что Хемингуэй жил в другое время. А я – современный писатель, поэтому у меня будет иначе.

А Ингве – что он вообще понимает? Сколько книг прочел? Читал ли он, например, Хемингуэя?

Я поднялся и снова прошел в комнатку с телефоном, а там вытащил из заднего кармана бумажку с папиным номером и набрал его. Разделаюсь с этим поскорей и забуду.

– Да, алло? – сказал он. Голос резкий. По крайней мере, разговор получится короткий.

– Привет, это Карл Уве, – сказал я.

– О, привет, – ответил он.

– Я устроился, – сообщил я, – и работать уже начал.

– Это хорошо, – сказал он. – Нравится тебе?

– Еще бы.

– Это хорошо.

– А у вас как дела?

– Да как обычно. Унни дома сидит, а я только что с работы вернулся. Сейчас ужинать будем. Но я рад тебя слышать.

– Передавай Унни привет!

– Хорошо, передам. Пока.

– Пока.

К тому времени когда я вышел из школы и двинулся домой, дождь уже начал стихать, но пока я шел, волосы у меня намокли. Зайдя в ванную, я вытер их полотенцем, повесил куртку, включил обогреватель и поставил возле него обувь, пожарил картошку, лук и порезанную сардельку, съел все это в гостиной, одновременно просматривая вчерашнюю газету, затем завалился в кровать и спустя несколько минут уснул, словно завернувшись в уютный стук капель по стеклу.

Разбудил меня звонок в дверь. Встав, я пошел открывать и увидел, что мало того что дождь закончился, так еще и небо над деревней голубое.

Это пришел Нильс Эрик.

Чуть растопырив локти, он ссутулился, поджал губы и выпучил глаза.

– Это тут вечеринка? – проскрипел он стариковским голосом.

– А то! – сказал я. – Тут. Входи!

Он не двинулся с места.

– А есть тут… есть тут барышни помоложе? – спросил он.

– Помоложе – это сколько?

– Лет тринадцати?

– А как же! Да входи уже! Холодина такая! – Повернувшись к нему спиной, я ушел в дом. Достал из холодильника бутылку белого вина и откупорил ее.

– Белое будешь? – крикнул я ему.

– Мое вино должно быть красным, как кровь юной девицы! – пропищал он из коридора.

– Вот ужас-то, – ответил я.

Нильс Эрик с бутылкой красного вошел на кухню и поставил вино возле раковины. Я протянул ему штопор.

На Нильсе Эрике была синяя футболка «Поко Локо», черный кожаный галстук и красные хлопчатые брюки.

По крайней мере, ему по фиг впечатление, которое он произведет на окружающих, подумал я и улыбнулся. Видимо, это важная черта его личности – что ему плевать на чужое мнение.

– Красочный у тебя нарядец, надо сказать, – заметил я.

– Шанс упускать нельзя, – ответил он. – А я слышал, здесь, на севере, если хочешь очаровать женщину, одеваться полагается именно так.

– Прямо вот так? В красное с синим?

– Именно!

Он зажал между коленей бутылку и с хлопком вытащил пробку.