Патрик Ротфусс - Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра

• Название: Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра
• Автор: Патрик Ротфусс
• Жанр: Героическая фантастика
• ISBN: 978-5-699-99851-7

Всякое прошлое забывается, превращаясь в сказки, которыми пугают малых детей. Но пробьет час, и древние предания оживут и ворвутся в реальность, сея ужас и смерть… Так юный Квоут, актер бродячей труппы, сталкивается со страшными демонами чандрианами, уничтожившими всю его семью. Поклявшись отомстить, мальчик вступает на долгий и трудный путь, полный приключений и опасностей, ведь чтобы сразиться с легендарными чудовищами, ему самому предстоит войти в легенды.

---

Я увидел труп Терена, лежащий возле его фургона, и сломанный меч у него в руке. Обычно он носил зеленое с серым, сейчас все это было влажным и красным от крови. Одна нога у него была неестественно вывернута, и из-под кожи торчала сломанная кость, белая-белая.

Я так и застыл, не в силах отвести глаз от Терена. Серая рубаха, красная кровь, белая кость. Я пялился на него, как будто то был чертеж из книжки, который я силился прочитать. Все тело у меня онемело. Мысли как будто вязли в сиропе.

Какая-то крохотная разумная часть меня сознавала, что я в глубоком шоке. Она твердила мне это снова и снова. Я пустил в ход всю Бенову науку, чтобы не обращать на нее внимания. Я не хотел думать о том, что вижу. Не хотел понимать, что тут произошло. Не хотел знать, что все это значит.

Не знаю, сколько времени прошло, но наконец перед глазами у меня проплыл еще один клок дыма. Тогда я, словно в тумане, присел к ближайшему костру. Это был костер Шанди, и над ним висел котелок. Там варилась картошка. Странно привычное зрелище среди этого хаоса.

Я сосредоточился на котелке. Хоть что-то нормальное. Взял палочку, потыкал содержимое, увидел, что картошка готова. Нормально. Я снял котелок с огня и поставил его на землю рядом с трупом Шанди. Одежда на ней висела клочьями. Я попытался откинуть с лица ее волосы, и рука сделалась липкой от крови. Пламя костра отражалось в ее пустых, невидящих глазах.

Я встал и бесцельно огляделся по сторонам. Палатка Трипа теперь разгорелась, а фургон Шанди стоял одним колесом в костерке Мариона. Пламя всюду отливало синим, отчего вся сцена выглядела нереальной, будто во сне.

Я услышал голоса. Выглянув из-за фургона Шанди, я увидел несколько незнакомых людей, мужчин и женщин, рассевшихся вокруг костра. Костра моих родителей. Голова пошла кругом, я поднял руку, чтобы опереться о колесо фургона. Когда я ухватился за колесо, железная шина колеса рассыпалась у меня под пальцами, разлетелась жирными хлопьями бурой ржавчины. Я отвел руку. Колесо заскрипело и начало рассыпаться. Я отступил назад – и оно совсем развалилось. Фургон рассыпался в щепки, будто бы все дерево в нем прогнило, точно старый пень.

Я очутился на виду у тех, что сидели у костра. Один из мужчин кувырнулся назад и вскочил на ноги, обнажив меч. Его движение напомнило мне каплю ртути, выкатывающуюся из сосуда на стол: такое же плавное и непринужденное. Смотрел он пристально, но тело у него было абсолютно расслаблено, как будто он просто встал потянуться.

Меч у него был бледный и изящный. Воздух он рассекал с негромким хрустом. Этот хруст напомнил мне тишину, какая царит в самые морозные зимние дни, когда больно дышать и все вокруг недвижно.

Он был от меня в паре дюжин футов, однако в тускнеющих лучах заката я видел его абсолютно четко. И помню я его так же отчетливо, как свою родную мать, а временами даже лучше. Лицо у него было узкое и острое, безупречно-красивое, будто фарфоровое. Волосы до плеч обрамляли лицо крупными локонами цвета инея. То было бледное создание зимы. И все в нем было холодным, колючим и белым.

Кроме глаз. Глаза были черные, как козий зрачок, но без радужки. Глаза у него были, как его меч, – и ни глаза, ни меч не отражали ни пламени костра, ни заходящего солнца.

Увидев меня, он успокоился. Опустил острие меча книзу и улыбнулся, осклабя ровные зубы цвета слоновой кости. То было лицо кошмара. Острое чувство пронзило смятение, в которое я прятался, будто под толстое одеяло. Что-то сунуло обе руки мне в грудь и крепко стиснуло. Возможно, то был первый раз в моей жизни, когда я испугался по-настоящему.

У костра хмыкнул лысый человек с седой бородой:

– Похоже, крольчонка-то мы упустили! Осторожней, Пепел, мало ли, вдруг он кусается!

Тот, кого звали Пеплом, убрал меч в ножны со звуком, с каким дерево ломается под тяжестью зимнего льда. И, не подходя ближе, опустился на колени. Это движение снова напомнило мне о ртути. Его лицо, оказавшееся на уровне моих глаз, сделалось заботливым, но глаза остались непроглядно-черными.

– Мальчик, как тебя зовут?

Я стоял и молчал. Застыл, точно испуганный олененок.

Пепел вздохнул, на секунду опустил взгляд. Когда он снова поднял голову, я увидел, что на меня пустыми глазами смотрит жалость.

– Молодой человек, – спросил он, – где же твои мама с папой?

Он некоторое время смотрел мне в глаза, потом оглянулся через плечо в сторону костра, где сидели остальные.

– Никто не знает, где его мама с папой?

Кое-кто из них улыбнулся, резкой, колючей улыбкой, как будто услыхал особенно удачную шутку. Один или двое даже расхохотались. Пепел вновь обернулся ко мне, и жалость разлетелась, точно треснувшая маска, оставив на его лице лишь кошмарную улыбку.

– Это же костер твоих родителей? – спросил он. В его голосе звучало жуткое наслаждение.

Я немо кивнул.

Улыбка медленно растаяла. Ничего не выражающее лицо смотрело внутрь меня. Его голос был тих, холоден и колюч.

– Чьи-то родители, – сказал он, – пели песни, которых петь не следует!

– Пепел! – окликнул от костра холодный голос.

Черные глаза раздраженно сузились.

– Ну что?! – прошипел он.

– Ты близок к тому, чтобы меня рассердить. Этот мальчик ничего не сделал. Отправь его под мягкое, безболезненное покрывало… сна.

На последнем слове холодный голос слегка запнулся, словно выговорить его было не так просто.

Голос принадлежал человеку, что сидел поодаль от остальных, окутанный тенью на краю круга света от костра. В небе еще горел закат, и ничто не заслоняло человека от костра, у которого он сидел, однако тень расползалась вокруг него, точно густое масло. Пламя трещало и прыгало, живое и теплое, окрашенное в синий цвет, однако на этого человека ни единый отсвет не падал. Гуще всего тень собиралась вокруг его головы. Сквозь нее просвечивал глубокий капюшон, в каких ходят священники, однако тень под капюшоном была так глубока, что с тем же успехом я мог бы вглядываться в ночную мглу.

Пепел мельком взглянул на человека в тени и тотчас отвернулся.

– Ты все равно что наблюдатель, Халиакс! – бросил он.

– А ты, похоже, забыл, в чем наша цель, – сказал темный. Его холодный голос сделался более резким. – Или же у тебя просто свои цели, иные, чем мои, а?

Последние слова он произнес веско, так, словно в них было некое особое значение.

Вся надменность Пепла разом оставила его, словно вода из ведра вылилась.

– Нет-нет! – ответил он, оборачиваясь к огню. – Разумеется, нет!

– Это хорошо. Не хотелось бы думать, что наше давнее знакомство подходит к концу.

– Да-да, мне тоже!

– Напомни-ка мне, Пепел, в каких отношениях мы состоим, – произнес человек в тени. Сквозь его терпеливый тон проступил осколок глубинного гнева.

– Я… я тебе служу! – Пепел сделал умиротворяющий жест.

– Ты орудие в моей руке, – мягко поправил человек в тени. – Не более того.

Лицо Пепла сделалось слегка вызывающим. Он помолчал.

– Я не…

Мягкий голос вдруг отвердел, точно прут рамстонской стали:

– Ферула!

Вся ртутная грация Пепла враз испарилась. Он пошатнулся, тело его окаменело от боли.

– Ты орудие в моей руке, – повторил холодный голос. – Скажи это вслух.

Пепел на миг сердито стиснул зубы, потом дернулся и вскрикнул – скорей как раненое животное, чем как человек.

– Я орудие в твоей руке! – выдохнул он.

– Лорд Халиакс.

– Я орудие в твоей руке, лорд Халиакс! – поправился Пепел и, весь дрожа, рухнул на колени.

– Кому ведома глубинная суть твоего имени, Пепел? – проговорил тот медленно и терпеливо, точно школьный наставник, повторяющий забытый урок.

Пепел обхватил себя трясущимися руками и скорчился, зажмурив глаза:

– Тебе, лорд Халиакс.

– Кто хранит тебя от амир? От певцов? От ситхе? От всего, что способно причинить тебе вред в этом мире? – спрашивал Халиакс со спокойной учтивостью, как будто ему и впрямь был интересен ответ.

– Ты, лорд Халиакс, – голос Пепла звучал как негромкий обрывок боли.

– А чьим целям ты служишь?

– Твоим целям, лорд Халиакс! – выдавил Пепел. – Твоим, и ничьим более!

Висевшее в воздухе напряжение развеялось, и тело Пепла вдруг обмякло. Он рухнул на четвереньки, и с его лица дождем посыпались на землю капли пота. Белые волосы прилипли к его лицу.

– Спасибо, владыка! – искренне выдохнул он. – Я этого больше не забуду!

– Забудешь. Ты слишком привязан к своим жестоким забавам. Как и вы все.

Скрытое под капюшоном лицо Халиакса повернулось из стороны в сторону, обводя взглядом каждую из фигур, что сидели у костра. Они нервно шевельнулись.

– Я рад, что решил сегодня сопровождать вас лично. Вы ненадежны и привержены своим прихотям. Некоторые из вас, похоже, забыли, к чему мы стремимся, чего хотим достичь.

Прочие, сидевшие у костра, слегка передернулись.

Капюшон вновь обернулся к Пеплу:

– Однако я тебя прощаю. Быть может, если бы не приходилось напоминать об этом вам, я бы и сам это забыл. – Последние слова прозвучали довольно резко. – Ну же, доверши то, что мы…