Лиланд Модезитт - Магия Отшельничьего острова

• Название: Магия Отшельничьего острова
• Автор: Лиланд Модезитт
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-012628-Х

Это — мир вечной войны Черных и Белых магов.

Мир великой войны хаоса и порядка.

Только — в войне этой магию Порядка подчинили себе Черные... а воистину, может ли быть по-иному, если Черная Магия — плоть плоти и кровь крови ритуального искусства?

Белым же достался на долю Хаос. И воистину, кто поспорит с этим, если Белая Магия — свободное, творящее будущее искусство?

Черные маги поселились на острове Рекласс, а тех, кто не стремится к совершенству, кому наскучил извечный порядок, изгоняют на континент, в царство Белой Магии. Одним из таких изгнанников оказывается юноша Леррис, который сам не знает своей истинной магической природы и которому суждено потрясти до основания Царство Хаоса...

---

— Эй, ты!

Заслышав хриплый оклик, я поднял глаза.

Тощий парень чуть постарше моих лет, в потрепанной серой рубахе под кожаным фартуком и с прилипшими ко лбу опилками, уставился на меня исподлобья.

— Да? — откликнулся я, выдерживая его взгляд.

— Тебе чего?

— Пригласи его в дом, Гриззард, — донесся голос из лавки.

Гриззард несколько растерялся, и я вошел внутрь. В помещении стояло три стула, выполненных в элегантном хаморианском стиле, а между ними — низенький столик. Признаться, предназначение таких столиков всегда оставалось для меня загадкой.

Я бы назвал эти изделия добротным, высококачественным браком — они были слишком дороги для торговцев, но недостаточно хороши для знати. Смастерил их, скорее всего, не Пэрлот, а Гриззард. Сам мастер если и допускал оплошности, то не столь заметные.

Красноватые угольки тлели в камине, испуская тепло, которое я ощутил в дверях. Пэрлот поднялся мне навстречу.

Я поклонился.

— Итак, мы встречаемся снова, Леррис. Или тебя следует называть «Мастер Леррис»? — промолвил он, остановившись у перегородки, отделявшей маленькие сени от мастерской.

Я снова поклонился и сделал это от души. Он был настоящим мастером своего дела, и некоторые его изделия, вроде того выставленного в витрине кресла, не только не уступали работам дядюшки Сардита, но, возможно, выполнялись с большим вдохновением.

— Не могу не выразить восхищения креслом для гостиной, — промолвил я. — Пожалуй, это лучшее такого рода изделие, какое мне случалось видеть.

— Ты это искренне, парень? — спросил он.

Я снова кивнул.

— Гиззард, кончишь ты торчать тут, как болван? Делать, что ли, нечего? По-моему, детали комода еще не готовы.

— Да, хозяин, — пробормотал Гриззард и с недоуменным видом направился к верстаку.

— Может, присядешь? — обратился Пэрлот ко мне.

— Только на минутку, почтеннейший.

Я занял кресло, указанное Пэрлотом, а он сел напротив,

— Ну так как, звать тебя мастером?

— Никоим образом, почтеннейший. Ты ведь не знал меня и не видел моей работы. Любой недоучка из Фритауна или Спилдара...

— Ты не таков, Леррис. Я видел твои изделия; они лучше, чем у любого подмастерья в Фенарде, и умение твое растет. Некоторые вещи сработаны на уровне мастера — скажем, кресло, сделанное тобой в прошлом году для Весселя.

Должно быть, у меня поднялись брови.

Пэрлот улыбнулся.

— Он поинтересовался моим мнением. А я, узнав, сколько он заплатил, сказал, что он может считать эту штуковину украденной у Дестрина и что это — лучшая вещь в его доме, не исключая гарнитура для столовой моей работы.

— Ты нам льстишь.

— Нет. Не льщу. И Дестрин, бедняга, тут ни при чем. Это — твоя работа. Мне интересно знать, что ты собираешься делать дальше? Прибрать к рукам Дестринову мастерскую и лавку, а его самого оттереть в сторону?

Голос его звучал безразлично, но темные глаза так в меня и впились.

Я медленно покачал головой:

— Порой мне хотелось бы поступить таким образом. Это самое простое решение, но нечестное и неправильное. Во многих отношениях. Я всего лишь подмастерье, и мне предстоит учиться и учиться.

Гриззард пытался одновременно и работать, и подслушивать, что давалось ему с трудом.

— Бострик никогда не достигнет твоего уровня, — заметил Пэрлот.

— Со временем и с опытом он станет неплохим ремесленником.

— Может быть, — улыбнулся мастер. — Но не недооценивай себя, молодой человек. Со времени своего приезда ты сильно изменился. Кроме того, есть большая разница между качеством твоих изделий и твоей души, — он расмеялся. — Бедный Дестрин, душа у него прекрасная, но... — Пэрлот пожал плечами.

— Не думаю, что можно хорошо работать с деревом, не имея гармонии в душе, — сказал я.

— Я тоже, мой мальчик, так не думаю. Но самая распрекрасная душа не является гарантией хорошей работы. Иметь гармонию в душе и быть Мастером гармонии — не одно и то же, — он поднялся и неожиданно спросил: — А что бы ты добавил к тому креслу в витрине?

— Ничего. Это твое творение. Другое дело, если бы мне удалось сделать что-то столь же прекрасное, но свое.

— Ты и правда так думаешь?

Я кивнул.

— Ну что ж, Леррис, передай Дестрину мои наилучшие пожелания. И постарайся сделать что можешь, пока ты здесь.

Поняв, что разговор окончен, я тоже встал, но перед тем, как выйти на весеннюю улицу, не торопясь, как следует рассмотрел кресло.

Сказанное Пэрлотом насчет Бострика вызвало у меня беспокойство. Как бы ни хотелось мне этого избежать, но вскоре следовало поговорить с Бреттелем. Дестрин продолжал слабеть, и все мои усилия могли разве что продлить упадок,

XLVI

Из оливковой рощи доносятся трели незнакомой птицы. Легкие шаги пересекают посыпанный гравием двор перед кавалерийскими конюшнями.

Над дверью конюшни чадит один-единственный укрепленный в держателе факел. Под ним тихо похрапывает юнец в зеленом мундире стражей самодержца.

Замедлив шаги, женщина с распущенными по плечам длинными темными волосами смотрит на спящего. На ней простая крестьянская одежда, но за спиной — солдатский вещевой мешок, ремни которого врезаются в упругие мускулы плеч.

Она тенью проскальзывает мимо часового в темноту конюшни и на ощупь считает стойла, пока не доходит до третьего.

Конь фыркает.

— Тихо, тихо, — шепчет она.

В полной темноте женщина снимает заплечный мешок и вынимает оттуда два тяжелых пакета со взрывным порошком. Проверив пустые седельные сумы, она осторожно помещает в каждую из них по пакету с порохом и застегивает все застежки.

Пройдя во тьме в дальний конец конюшни, она кладет вещевой мешок на пол. Найдут ли его здесь — не имеет значения. Поутру ее отряд выступает в поход против мятежников Фритауна.

Еще более тихими шагами она выбирается наружу. Пересекает двор и возвращается в свою комнату. Там, не обращая внимания на лежащую на узкой койке светловолосую женщину, она зажигает свечу, сбрасывает крестьянскую блузу и юбку и погружается в ванну, куда заранее набрала холодной воды.

— Кристал... посреди ночи... — бормочет блондинка, садясь и спуская ноги на пол.

— Никогда больше... ни за что.

— Ты о чем?

— Неважно. Видишь там ножницы? — темноволосая указывает на свою койку.

— Ну. А что?

— Дай-ка их мне.

— Но ты ведь не...

— Да. Как я сказала, никогда больше, даже ради всего наилучшего.

Насухо вытеревшись; она надевает линялое белье.

— Но в этом нет смысла.

— Есть. Как раз в этом-то и есть.

Отрезанные черные локоны падают на пол, и ее губы растягиваются в улыбке.

XLVII

Свежий северный ветерок и распустившиеся на клумбах цветы делали прогулку достаточно приятной, невзирая на то, что Бострик шагал так неуклюже, что я все время опасался столкнуться с ним на ходу. Казалось, будто его длинные ноги вышагивают сами по себе, независимо от туловища.

Ни на одной из улиц Фенарда не имелось таблички, хотя все они как-то назывались: Проспект, Ювелирная, Рыночная и так далее. Многие названия я запомнил, прислушиваясь к разговорам. Однако сомневаюсь, чтобы даже коренные жители Фенарда знали наименования всех его бесчисленных тупиков и проулков.

Тем паче, что названия менялись. Из разговора Дейрдре с Бостриком я понял, что в былые времена улица Зеленщиков звалась Трактирной. Лишь Проспект — единственная в Фенарде совершенно прямая и поддерживаемая в порядке улица — всегда оставался Проспектом. Возможно, это было связано с тем, что он представлял собой путь от южных ворот мимо рыночной площади прямо ко дворцу префекта.

Поскольку денек выдался на славу, у меня не было никакого настроения возиться с деталями письменного стола. У Дестрина наступило пусть временное, но улучшение. А Дейрдре, напротив, сопела носом и чихала из-за цветения цветов. Я вызвался пройтись к рыночной площади — взглянуть, не прибыли ли торговцы тканями. И позвал с собой Бострика.

Тот был рад возможности выбраться из мастерской, где я донимал его поучениями, а Дейрдре — жалобами на плохое самочувствие.

— Мы и вправду прогуляемся, почтенный подмастерье?

— Если, конечно, ты, Бострик, не предпочтешь остаться с почтенным хозяином мастерской и поддерживать огонь.

— Поддерживать огонь, должно быть, большая честь...

— Бострик!

— ...но все же я предпочел бы прогулку.

Порой мне казалось, будто Бреттель избрал Бострика именно потому, что под его откровенно ироничной почтительностью и незамысловатым юмором скрывалось нечто куда более глубокое.

Мы шли по улице, когда зацокали копыта, и мы увидели скачущего в сторону дворца одинокого гонца.

— Интересно, что за новости он привез?

— Вид у него не шибко радостный. Может быть, самодержец... — Бострик осекся, когда всадник в сером мундире войска префекта налетел прямо на нас, словно нас и не было. Солдат ехал, вперив взгляд куда-то вперед, и вид имел совершенно отсутствующий.