Сергей Рязанов - Рок над Россией. Беседы Сергея Рязанова с персонами национальной рок-культуры

• Название: Рок над Россией. Беседы Сергея Рязанова с персонами национальной рок-культуры
• Автор: Сергей Рязанов
• Жанр: Публицистика
• Год: 2020
• ISBN: 978-5-6043544-9-0

В книге собраны интервью видных представителей русского рока (а также – в дополнительном разделе – представителей других музыкальных направлений). Судьбы страны, историческое значение рок-культуры, взаимоотношения творца с властью и обществом – эти темы, не утрачивающие актуальности, легли в основу бесед, опубликованных в данном сборнике. Яркая палитра мнений, коллективный мировоззренческий автопортрет русского рока. Книга адресована как широкому кругу читателей, так и специалистам, изучающим этот культурный феномен.

---

– Это возраст привёл вас к такому спокойному отношению?

– Если бы у меня было спокойное отношение, я бы о других вещах рассуждал.

– Тем не менее с ОМОНом вы не воюете, как Шевчук.

– Я тоже в каком-то смысле воюю. Каждый из нас на своём фронте. У каждого своя специализация. Я ограничиваюсь песнями.

Выходить на публику вредно

– Стало общим местом говорить, что русский рок выдохся.

– Любой живой организм рано или поздно переживает кризис. Ничего, оклемается, накопит силы. Это волнообразный процесс-то подъёмы, то спады.

– Много писали, что двадцатипятилетний Noize МС, который отсидел летом 2010-го в Волгограде десять суток за песню против милиции, наконец-то возродил перестроечный дух рока.

– Если он просто вышел на сцену и начал материться, то это всего лишь сценическая форма поведения. А если он споткнулся о ногу господина полицейского, который намеренно подставил её с целью испортить ему выступление, – это другое дело. Публичный человек всё делает в первую очередь не для себя, а для публики, которая смотрит ему в рот. Когда на человека ложится ответственность такого уровня, он должен задуматься, стоит ли ему вообще выходить на публику. Я лично считаю, что на публику выходить вредно.

– Но ведёте активную концертную деятельность.

– Такое моё испытание. Призвание. Я понимаю это дословно: меня призвали. Занимаюсь тем, чем не собирался заниматься.

– Вы хотите заниматься другим?

– Если говорить о том, чего я хочу, то я хочу сидеть в келье и читать молитвы. Но Господь нам даёт не то, что мы хотим, а то, что нам нужно. С другой стороны, хочется верить, что времени ещё предостаточно.

– Это тенденция, что ветераны русского рока высказываются в религиозном ключе.

– Не знаю о тенденции – не читаю газет, почти не смотрю телевизор. Могу говорить только за себя. В своё время я дошёл до такой степени морального разложения, что у меня не было выхода, кроме веры. Я находился в полном буреломе и не представлял, что мир можно воспринимать не в полумраке.

– Вы имеете в виду… какую-то зависимость?

– Зависимости вторичны. Они являются привнесёнными – можно вобрать их в себя и можно от них отказаться. Самые страшные вещи – те, которые в нас самих. Они-то и приводят к зависимостям. Когда ты начинаешь разгребать это в себе, то понимаешь, как такие цепочки выстраиваются.

Больше, чем музыка

– В вашем репертуаре есть песни Высоцкого. Один журналист назвал его «первым в России рокером»…

– Высоцкий – человек-исполин. В нём соединилось очень много всего. Через микроскоп в нём обнаружили ещё и рокера. Конечно, Высоцкий повлиял на страну, в том числе и на будущих рок-музыкантов. Совершенно правомерно говорить, что русский рок – продолжение авторской песни. Если взять недавнюю историю России, то видно: был всеобщий бум увлечения прозой, потом – поэзией, потом – авторской песней, потом – рок-музыкой. Конечно, это достаточно условно. Был момент, когда люди активно поддерживали художников…

– А сейчас какое коллективное увлечение?

– Сейчас период всеобщей нелюбви к топ-менеджерам. Больше никаких особенностей нашего времени я не вижу. Нет искусства, которое бы всех охватило. Видимо, Святой Дух испускает свои лучи не всегда, а волнообразно. Нам очень повезло в тот период, в 80-е. Было всеобщее воодушевление. Ни с того ни с сего вся страна стала петь эти песни. Ни одному диктатору такое никогда не удавалось, ни одному фараону.

– Западный рок слушают во всём мире – даже те, кто не знает английского языка. Почему наш рок не интересен никому за рубежом?

– Мы подходим к музыке суррогатно, второстепенно. Копируем то, что стало популярным. Вполне возможно, что к международному успеху шло «Кино». Но вообще-то русский язык воспринимается только в аутентичном мире. И совсем не обязательно, чтобы вся планета сотрясалась под российские песни. Если люди трясутся на концерте, это не делает их духовно богаче. Духовно богаче становятся те, кто понимает, о чём в песнях речь, как эти капельки золотого сиропа усвоить, как их использовать. Русский рок – больше, чем музыка. Это духовная практика.

Александр Кутиков: «Наши граждане любят ушами. Как женщины»

«АН» № 303 от 22.03.2012

Заслуженный артист России Александр Кутиков – автор и исполнитель многих известных песен «Машины времени». Он отрицает оголтелую протестность рок-н-ролла, напоминая о его лиризме. Но от протеста всё равно не уйти.

Мимо поворота

– Многие авторы-исполнители в определённый момент начинают испытывать отвращение к своим хитам и обижаться на публику за то, что она не знает других песен из их творчества.

– Мне это не присуще. Я считаю, что ненависть к своим лучшим и самым известным произведениям – признак не самого большого ума.

– Песня «Поворот» нынче актуальна? Вы ощущали возможность поворота в связи с президентскими выборами?

– Какой поворот вы имеете в виду?

– Поворот для страны. Разве песня не об этом?

– Нет. Мы написали песню о своих внутренних проблемах, и это очень удачно приложилось к тому, что происходило в обществе. Она появилась в 1979 году – до перестройки было ещё шагать и шагать. Впереди были самые тяжёлые годы в нашей творческой жизни: с 79-го до перестройки. В тот период мы стали работать как профессиональный коллектив – в госструктуре. И государство прессовало нас так, как не прессовало даже подпольные группы. Мы по полгода не могли дать ни одного концерта, по пять-шесть раз сдавали худсоветам программу. Возвращаться к работе удавалось только потому, что нас считали большим экономическим экспериментом. «Машина времени» своими концертами приносила такую прибыль, какую не приносили заводы.

– Рок-музыкантов в то время преследовали за тунеядство. Теперь такой статьи в законодательстве нет – и улицы полны бомжей.

– Эта статья вовсе не была направлена на то, чтобы люди не оказывались на краю жизни. Под неё подпадали все, кто не работал больше трёх месяцев, – даже те, кто старался устроиться по специальности и потому не соглашался на первую попавшуюся вакансию. Статья о тунеядстве бессмысленна.

– Может, ещё и пособие по безработице надо выплачивать, как на Западе?

– Было бы неплохо. Это не крайность западной модели общества и демократии. Работая, люди платят социальные отчисления государству, и потому государство должно поддерживать этих людей через социальную помощь в те моменты, когда они теряют работу. К тому же пособия по безработице ограничены по времени.

Гены революции

– Вас не звали выступить на Болотной или на Сахарова, как Шевчука?

– Я был на проспекте Сахарова как простой участник. Должен сказать, отношусь к протестам с осторожностью. Когда кто-то бросается словами о «политических свободах», очень важно, чтобы он отдавал себе отчёт: свобода – это прежде всего осознанное самоограничение. В противном случае политическая свобода оборачивается анархией. Я – не анархист.

– Ваш дед-революционер стал командиром полка в 17 лет. Имея такой пример, что вы думаете о современных Вооружённых силах страны?

– То офицерство, которое я часто вижу по телевизору, вызывает у меня много вопросов к сегодняшней армии. К её менталитету, к её образованности. На мой взгляд, создание новой армии надо начинать с нового института офицерства. Точнее, с возвращения к хорошо забытому старому. Я ещё застал тех людей, которые учились у офицеров царской армии, перешедших на сторону красных. Это было совершенно другое офицерство. Сейчас не хватает ни интеллекта, ни образования, ни чести, ни совести. Не всем, но многим.

– Как думаете, что сделал бы ваш дед с нынешним министром обороны Сердюковым, встретив его на узкой дорожке?

– Последний раз я видел своего деда в 83-м, за пять дней до его ухода из жизни, когда навестил его в больнице. Читая газету «Правда», он сказал: «Сашенька, и я вот это г…но делал!»

Застой интеллекта

– У вас много премий за вклад в развитие культуры. Как вам кажется, на что не хватает средств в бюджете Минкульта?

– У меня в целом претензия к государству: оно не занимается культурой и образованием так, как должно. Власть больше озабочена развитием системы госбезопасности и других карательно-охранных органов, забывая о том, что перспектива страны – в интеллекте. Мы возвращаемся к предыдущему вопросу: глупая армия, даже если её хорошо оснастили, войну проиграет. У государства нет будущего, когда оно не финансирует в достаточной мере науку, культуру и образование.

– А конкретно?

– Прежде всего – школы и институты. Пора изменить образовательную систему. Количество студентов и выпускников вузов недопустимо большое. 90 % из них ни черта не знают. Им преподают не то, методики преподавания устаревшие, всё осталось от «совка». Кричат, что в советское время было хорошее образование, – да, но оно было хорошим для того времени. Сегодня такой объём информации, научные перспективы настолько громадные, что нужно по-другому учить людей.